Приглашение в замок

Изабелла (со вздохом). Вы меня пугаете.
Орас. Несмотря на аттракцион с выходом на арену вашей матушки, гвоздем программы остались вы. Вы произвели фурор, дорогая. Благовоспитанность, сдержанность, любезность — даже почтенные вдовы отнеслись к вам благосклонно.
 
 
Где выросла она, пришла откуда?
 
Любой гордиться ею может пансион.
 
Манеры, грация, осанка — просто чудо!
 
В беседе сдержанность, во всем хороший тон!
 
 
А я следую за вами по пятам и, польщенный, точно импресарио, ловлю на лету все эти комплименты. О мужчинах я уже не говорю! Сонмище мамаш, у которых дочери на выданье, расстреливает вас из свои лорнетов, но вам все нипочем, как знаменитом гренадеру Латур д’Оверню [2]. Девицы позеленели от злости. Диана первая. Но все это только Пролог, увертюра, пробный шар, годный на худой конец, чтобы подстрекнуть беднягу Фредерика. Мне этого мало. Я распущу слух, что вы вовсе не племянница Роменвиля — несчастный толстяк только ширма. Кто знает, может быть, вы и в самом деле дочь вашей матери! Или еще почище: во-первых, вы — миллионерша, а главное — плод преступной любви португальской принцессы и адмирала-поэта, погибшего на море, — уж я отыщу такого, — и сегодня вас впервые выходят в свет, инкогнито. А под утро, когда моя маленькая невинная сказочка в духе Рокамболя [3], переходя из уст в уста, отложит вдоволь отравленных личинок в чисто вымытых ушках всех этих гусынь, когда Диана совсем иссохнет от зависти и даже болван Фредерик, бессознательно польщенный вашим выбором, будет смотреть на своего палача чуть-чуть менее безропотным взглядом, я выйду из-за кулис и, якобы намереваясь объявить очередной котильон, взберусь на стул, потребую тишины и объявлю: «Господа, вы все отравлены». И, воспользовавшись всеобщей паникой, объясню: «Дурачье! Вся эта ночь — сплошной розыгрыш! Все события — комедия. Заранее обдуманная! Тщательно отрепетированная! Сей памятный спектакль продемонстрировал вам — тут я, как гид, указываю на Диану, — что таится на дне души молодой девушки: камин, грязь, засохшие цветы. С другой стороны, он вам продемонстрировал — и тут я показываю на вас — ангела, увы, слишком ангелоподобного, чтобы быть настоящим! Вы обмануты, господа! То, что вы именуете благовоспитанностью, хорошим тоном, вкусом, — всего лишь плод жалкого воображения. Этот ангел, эта девушка, которая со вчерашнего вечера околдовала вас, обыкновенная нанятая мною статистка, скромная танцовщица из „Оперà“, которой я заплатил за то, чтобы она разыграла вас. Никакая она не племянница Роменвиля! И не внебрачная дочь адмирала-поэта, погибшего на море, она — ничто, и не приведи я ее сюда, чтобы она сыграла очередную роль, никто из вас наверняка не обратил бы на нее внимания. Но мне захотелось, чтобы образ, который она воплотит, был блестящей пародией на ваши собственные претензии. Вот я и подсунул ее вам, она была одета в платье, сшитое у ваших портных, она щебетала словечки, принятые в вашем кругу, и этого оказалось довольно, чтобы в одни вечер свергнуть с пьедестала вашу королеву красоты. О, суета сует и всяческая суета! Надеюсь по крайней мере, что у моего брата Фредерика теперь открылись глаза. Что до меня, я среди вас с каждым днем все больше изнываю от скуки, не хочу вас больше видеть. Завтра с первым же поездом уезжаю охотиться в Африку!» Ну, что вы на это скажете?
Изабелла (помолчав, тихо). А я?
Орас. Что — вы?
Изабелла. Что будет со мной?
Орас. А что может с вами быть? Вы получаете подарок, который полностью заслужили, и я передаю вас с рук на руки вашей матери и Роменвилю. У вас остается нарядное платье и приятное воспоминание, как и полагается после бала.
Изабелла. А вам не пришло в голову, что мне будет стыдно?
Орас. Но почему? Вы девушка свободная и умная. Вам должны быть противны все эти людишки. Я тоже их презираю, вот мы и объединились, чтобы посмеяться над ними. Ну разве не забавно? Неужели вы тоже окажетесь мещаночкой, дорогая?
Изабелла (запинаясь). Нет, но… (Вдруг подходит к нему.) Умоляю вас! Возьмите это платье, оно вам пригодится в другой раз, а меня отпустите, никому ничего не говоря. Я позову маму, вы нас тут же отправите в Сен-Флур, и даю вам слово, никто никогда не услышит обо мне.
Орас. Вы сошли с ума!
Изабелла. Умоляю! Хотя бы пусть все это случится не при вас! Не при вашем брате! Не сейчас!
Орас (вырывается от нее и идет к выходу). Сию же минуту!
Изабелла (Кричит ему вслед). Ах, мсье Орас, нельзя всю жизнь только забавляться!
Орас. Наоборот, дорогая, только это и стоит делать, а то не успеешь оглянуться — и умирать пора! (Уходит.)
Изабелла (с горьким стоном падает на диван). О!
Входит Диана. Остановившись, несколько мгновений разглядывает Изабеллу. Та поднимает голову и видит Диану.
Диана. Правда, платье у вас красивое.
Изабелла. Да.
Диана. И вы сами прелестны, это тоже правда.
Изабелла. Вы очень добры.
Диана. Пожалуй, недостаточно выхолены. В вас слушком чувствуется природа. Оно и понятно: небезупречная пудра, да и духи тоже.
Изабелла (вставая). А я, представьте, нахожу, что ваши пудра и духи слишком безупречны. И она в вас совсем не чувствуется.
Диана. Кто — она?
Изабелла. Природа.
Диана (с пренебрежительным жестом). О вкусах не спорят, дорогая… Впрочем, когда у тебя нет горничной, которой ведомы все секреты красоты, хочешь не хочешь — невольно опускаешься. Самой ведь за всем не уследить. Вы встаете рано?
Изабелла. Да.
Диана. Оно и видно.
Изабелла. А вы ложитесь поздно?
Диана. Да.
Изабелла. Оно тоже видно.
Диана. Спасибо. Скажите откровенно, вас это не стесняет?
Изабелла. Что именно?
Диана. То, что на вас платье, сшитое не вашими руками?
Изабелла (показывая на платье). На мне почти нет платья.
Диана. Не в этом дело. Вы должны себя чувствовать не в своей тарелке.
Изабелла. Ничего, привыкаешь. Зато ресницы у меня свои собственные.
Диана. Поздравляю. Он они очень хороши. И глаза тоже. К счастью для вас, ведь завтра, когда у вас не будет платья, они вам очень пригодятся.
Изабелла. Платье у меня будет, мне его подарили.
Диана. Рада за вас! Вы сможете еще разок быть красивой. Говорят, в Сен-Флуре дают бал в честь Четырнадцатого июля. Вы там произведете фурор. А мое платье вам нравится?
Изабелла. Красивое платье.
Диана. Хотите, я вам его отдам? Я его больше не надену. Я редко надеваю платье больше двух раз. И вообще я терпеть не могу зеленый цвет. Завтра к обеду на мне будет розовое. Истинный шедевр, дорогая, все в мелкую складочку — на него ушло двадцать метров ткани. Моя прихоть! Загляните ко мне в комнату и увидите. Я привезла с собой двенадцать платьев. Я вам их покажу, уверена, что это доставит вам удовольствие.
Изабелла. Нет.
Диана. Почему? Неужели в завистливы? Это дурное чувство. (Подходит к ней.) Вам, конечно, хотелось бы быть богатой! Вам хотелось бы, чтобы все, что случилось сегодня, было правдой? И чтобы у вас было много платьев, как у меня?
Изабелла. Само собой.
Диана. Бедняжка, а у вас никогда не будет другого. И если я наступлю ногой на ваш шлейф — вот так — слегка потяну, у вас и его не останется.
Изабелла. Уберите ногу!
Диана. Нет!