Тонкие грани (СИ)
- Проверь, почему притихла девчонка, – скомандовал Вилсон.
Смотря в одну точку и полностью утопая в мыслях, я думала о… наглеце? Он ведь не желал мне смерти? Если он того хотел, то убил бы еще на стоянке. Он просто испытывал нервы на прочность… Мне было достаточно смерти Стэнли, чтобы понять, что еще одну смерть я просто не вынесу ни физически, ни морально.
Почему? Почему Рик и Стэнли выбрали этот мерзкий путь, который обоих привел к смерти? За что мне были все эти душевные муки? Можно подумать, сердце было резиновым и могло вмещать в себя столько боли, сколько заблагорассудится окружающим. Но это было далеко не так! Это ни черта не соответствовало действительности! В реальности я ощущала, что сердце больше походило на сито, через которое пропускали муку. Настолько мои раны стали сквозными, что казалось, еще несколько вздохов, и сердце просто напросто остановится не в силах больше тащить на себе такой груз. Возможно, я все принимала слишком близко к сердцу, но как жить иначе не знала.
В глазах стояла картина бесчувственного наглеца и… впервые за длительный срок я испытала что-то вроде привязанности? Нет, я не питала иллюзий на счет мужчины, но он был именно тем воплощением мужественности, красоты и стойкости характера, которые олицетворял в себе и мой брат, даже несмотря на то, что убивал людей. А чем я была лучше? Будь у меня сейчас оружие, я, не раздумывая, применила его, лишь бы предотвратить ужасную гибель наглеца. Он отдал мне свой медальон в надежде, что я не умру. А что, если все-таки умру?
Меня окружала жуткая, страшная, наполненная горькой правдой реальность, от которой не убежать и не скрыться. Наглец, будь он трижды проклят, лучше бы и вовсе не появлялся в моей жизни. От одной мысли, что он сейчас лежал с простреленной головой в своей машине, становилось не по себе. Пусть я ничего не могла изменить, не могла, воскресить ни его, ни своего брата, но пока жива, постараюсь всеми известными мне способами отравить жизнь тому, кому понадобилась эта смерть. Этот ублюдок будет сожалеть, что не распорядился убить меня сразу.
Мой строптивый и непреклонный характер и в обычной-то жизни никогда не служил мне доброй службой, а теперь и подавно. Особенно если учесть всю щекотливость ситуации, в которой оказалась, с уверенностью можно было заявить, что скоро, очень скоро я присоединюсь к компании наглеца.
Не знаю, в который раз за последние десять минут я прокручивала в голове мысль о том, что так все нелепо закончилось в моей жизни, жизни Стэнли, наглеца... А ведь все могло бы сложиться иначе, но судьбу не обманешь. Даже если бы я не поехала в тот день на могилу к брату, наглец бы повстречался мне позднее, но непременно расклад нашей встречи и ее исход был тем же. Я свято верила, что люди, встречающиеся на нашем пути не случайные прохожие. Каждый из них приносил с собой определенный урок, жизненный опыт, а кто-то вообще появлялся для того чтобы предупредить, насколько коротка и непредсказуема могла быть жизнь, приоткрывая занавес ее обратной стороны. Если бы все что с нами происходило не имело никакого смысла, то зачем вообще тогда была жизнь?!
- Ау, – качок щелкал пальцами перед моими глазами. – На выход, – небрежно бросил он, заметив мой отклик.
«Ну, вот и все», – подумала я, собираясь с духом.
Выбравшись из машины, прохладный ветер ударил в лицо. С жадностью вдохнув воздух полной грудью, я мысленно настраивала себя на худший конец. Качок, тот, что выстрелил в наглеца, подошел вплотную и внимательно посмотрел мне в лицо. Я отвела глаза в сторону, не имея ни малейшего желания смотреть в лицо человеку, который только что убил Рика. Может быть, именно он, вдобавок ко всему, убил и моего брата?
- Разожми кулак, – скомандовал Сэт.
Уставившись в одну точку, я намеренно делала вид, что ничего не слышу. Меня все равно убьют, так какая разница проживу я десять минут или час? Качок зло схватил мою руку и насильно вырвал медальон Рика. Я даже не сопротивлялась. Сомневаюсь в том, что он хоть как-то мне сейчас мог помочь. Одним кулоном меньше, одним больше, – толку от этого никакого.
- Это медальон Рэнделла? – грубо спросил качок.
Я молчала. Возникало ощущение, что если скажу хоть слово этому ублюдку, то придется долго плеваться на землю от переполнявшего через край отвращения. Качок тем временем сорвал с моей шеи и медальон Стэнли. Но даже и этот жест не посмел вывести меня из себя. Только горько ухмыльнувшись, продолжила смотреть в одну точку. Так странно было не ощущать ни грамма страха, ни сожаления… ничего. Словно я уже умерла.
- Тебе они не пригодятся, – сказал Сэт.
Осмотревшись по сторонам, поняла, что никогда не была в этой части города, хотя хорошо знала все его уголки. Вывеска, упиравшаяся в глаза, гласила, что качки привезли меня в какой-то мексиканский ресторанчик. Неужто собирались предложить работу официантки? А может быть покормить? От последней мысли предательски скрутило живот. Сэт непреклонно стоял напротив и не сводил с меня сурового взгляда. Будто это я сейчас застрелила наглеца. Клянусь Богом, я едва сдержала истерический смех. Чем дальше в лес, тем гущи дебри
Город утопал в своей жизни. Сменяющиеся картинки перед глазами наводили на одинокую мысль, что моя жизнь… нет, была не хуже, чем у многих, у меня был кусок хлеба на столе, Стэнли, крыша над головой. Моя жизнь, скорее всего не была плохой. Нет. Она была никчемной. Скоротечной. Лишенной всякого смысла. Я не могла сейчас похвастать какими-либо заслугами, за которые меня могли бы оставить в живых. Я не умела петь, не умела рисовать, даже чертов поднос с приборами не пронесла и гребаных пару метров. Обязательно споткнулась бы и вывалила все на пол. Правда, умела немного танцевать, но насколько танцевальные па продлили бы мне жизнь? Минут на пять? После чего меня все равно прибили, как надоедливую муху. Воображение вновь подало никчемную картинку отрывка из оперы «Лебединое озеро»: огромная сцена, освещаемая яркими прожекторами, сотни изумленно-любопытных глаз, и я – грациозная лебедь легким взмахом складываю крылья, склоняю голову на грудь и падаю… от пули полученной прямо в сердце. Фееричная концовка. Занавес. Аплодисменты.
- Ну что ты ее гипнотизируешь, – вмешался Вилсон, схватил меня за запястье и потащил за собой.
Второй раз за последние несколько минут я ощутила себя пластилиновой куклой. Удивительно, как могли выгибаться запястья в этих стальных клешнях. Но качку было наплевать на мои возможные переломы и растяжения. Он настырно тащил меня за собой, бормоча под нос какие-то ругательства. Едва успела заметить, как мексиканская вывеска ресторанчика исчезла за спиной. Значит, все-таки в планах верзил не было предложить мне подработку... уж про предложение пообедать и вовсе промолчу. А жаль… я бы не отказалась поесть перед смертью. Ведь даже приговоренному к смертной казне разрешалось покушать, так чем же я была хуже?
Пройдя еще несколько метров мимо прозрачных витрин, которые повседневно смотрели в нашу сторону, Вилсон затормозил у небольшого, но аккуратного входа. Автоматические двери расступились, приглашая войти внутрь. Но Вилсон почему-то не торопился. Он замер как вкопанный, причем так неожиданно, что я, не успев сбавить скорости, с которой он тащил меня по полупустой улице, врезалась в его плечо. Он зло посмотрел на меня, но ничего не сказал и наконец-то разжал свои тиски. Схватившись за ноющую кисть, я осмотрела здание. Для офиса то было слишком маленьким и невзрачным. От внимания не ускользнула одна маленькая, но важная деталь. Помещение, в которое мы только что вошли, было реабилитационным центром для инвалидов, если верить надписи на вывеске, что висела над нами. Это что, такой скрытый подтекст, что возможно именно этого мне и стоило ожидать? А может быть, мы приехали навестить Клайва?Но, нет. Думаю там, где сейчас находился Клайв, реабилитационных центров не было и в помине.