Нарисуй узоры болью...(СИ)
Гроттер скривилась. Второй – и он не мог стать немного дальше? Таня чувствовала – добром всё это точно не закончится; знала, чувствовала, но ничего поделать не могла, не могла заставить Ивана хотя бы на несколько метров от неё отойти.
- Баб-Ягун, - продолжил третий – какой-то светловолосый лопоухий парень, который, кажется, вообще-то был весёлым и позитивным – но сегодня едва-едва дышал и мечтал провалиться, пожалуй, под землю. – Двадцать один год. Спортивный комментатор. Номер третий
Таня долго пыталась понять, где она слышала этот голос – достаточно долго, пока не пришло осознание, что это парень комментировал “Тибидохс” вот уж несколько лет подряд. Гроттер помнила, как он весело рассказывал о том, кто принимает участие и кто уже погиб – короткую сводку игроков подавали на центральном телевидении для тех, кто поставил ставки, ну, и для родственников, конечно же.
У самой рыжеволосой никого не было – её родители погибли достаточно давно, в какой-то очередной битве, коими был испещрён сей жуткий мир. Таня даже не пыталась думать о том, как бы они счастливо жили вместе – её это почему-то в данный момент практически не интересовало.
Девушка не хотела идти на игры, вот только выбора ей никто не предоставил – и она прекрасно помнила, с какой же радостью рассказывал Ягун о том, сколько смертей лежит на душе у победителя – молоденькой девчушки, чудом выбравшейся из ужаса.
Девчушки, которая повесилась через несколько дней, не выдержав подобного груза.
Таня знала – был бы у неё шанс, она никогда бы не стала умирать просто так. Она, вырвав победу зубами – да всем, чем придётся, - обязательно сохранила бы собственную жизнь. Обязательно. Если переживаешь такой кошмар, нет никакого смысла продлевать его.
- Екатерина Лоткова, двадцать лет, врач, номер четыре, - выпалила какая-то хорошенькая блондинка, заправляя выбившуюся прядь за ухо и одёргивая собственное достаточно коротковатое платье.
Она вообще показалась Гроттер предельно странной. В коротком платье, вопреки тому, что это не слишком-то и приветствуется здесь, какая-то слишком… Расфуфыренная, что ли? В любом случае, молодая провидица никак не могла подобрать более подходящее слово.
- Гробыня Склепова, - голос следующей девушки отчаянно дрожал, - двадцать лет, телеведущая, номер пятый.
Таня покосилась на девушку и вздохнула – она никогда её не видела, ведь если бы лицо незнакомки хотя бы мелькнуло – Гроттер бы обязательно запомнила. Такое сложно забыть – вроде бы и миловидная девушка, вот только почему-то слишком ярко накрашенная, с фиолетовыми волосами, вот только уже в брюках, в отличие от той же Екатерины.
Катя вызывала отчаянное отвращение – Таня помнила таких тихоней, она многих подобных знала, часто видела, как они умирают – она прекрасно понимала, что если к рыжей ведьме никто по собственному желанию не сунется, то к такой хорошенькой куколке – запросто; знала, как те пытаются вырваться, а после лишь тихонько попискивают непонятно по какой причине, словно пытаясь отвоевать собственное спасение.
Гроттер ненавидела, когда вели себя так, словно они слабые. Рыжеволосая вообще слабых ненавидела – в этом мире они были слишком недопустимыми. Да и вообще, что можно говорить о стране, в которой, собственно говоря, закон только один – принять участие в “Тибидохсе”, если к тебе пришло письмо.
Остальное если и существовало, то вот уж как несколько столетий, пожалуй, не выполнялось – об этом Гроттер тоже прекрасно знала, хотя и понимала, что сама с радостью увидела бы хоть какой-то закон.
Закон, что мог бы помочь ей или кому-то из людей, близких и дорогих девушке, спастись.
Она помнила, как впервые – право, совершенно случайно, - столкнулась в тёмной подворотне с группой сумасшедших; они, пожалуй, ослепли и не увидели то, каким ярким пламенем сияли волосы девушки.
Гроттер знала – она убивала уже однажды, правда, совершенно случайно, взрывом волшебства, но убивала же!
А значит, будет намного легче сейчас.
- Гуня Гломов, - протянул следующий. – Двадцать три года, силач, номер шестой.
На его лице не отбилось ни единой эмоции – складывалось такое впечатление, что парень и вовсе не переживает по тому поводу, что именно с ним произойдёт, словно его вообще ничего никогда не волновало.
Таких Гроттер тоже знала – обычно именно подобные ему люди, напившись, и поджидают в чёртовых подворотнях.
У Гуни на лице было написано, что он предельно глуп – Таня не смогла сдержаться, поэтому упорно рассматривала своих соперников, анализировала данные о них и пыталась понять, как именно с ними бороться. В этом и было преимущество первого – потому что его представление никто так и не успел услышать.
Гроттер отчаянно надеялась, что хотя бы чем-то ей удастся когда-либо воспользоваться во время игры, поэтому продолжала держать голову высоко и гордо поднятой, даже забывая о том, что можно придумать какую-либо тактику слабости.
Как любая провидица, Таня ложь просто ненавидела. Она даже не надеялась на то, что победит, но прекрасно знала, что уничтожит каждого, кто только встанет на её пути.
С Провидицами лучше не связываться вообще никогда.
- Номер седьмой, Сарданапал Черноморов, - седобородый мужчина умолк, словно совершенно не желая делиться собственными откровениями.
- Профессия, - строго отметил смотритель.
Мужчина закусил губу. Он совершенно не хотел делиться подобной информацией, да и вообще, считал, что куда более важным было поскорее пустить их в “Тибидохс”. Он в любом случае не собирался сообщать о том, кто он – раньше профессию никто никогда не сообщал.
- Сарданапал Черноморов, несколько тысяч лет, номер седьмой, - он сделал длинную паузу, словно специально оттягивая время. – Основатель “Тибидохса”.
Гроттер даже не осознала, откуда в ней вдруг могло появиться такое количество ненависти. Но если остальные вызывали лишь мимолётное отвращение или даже какое-то там уважение, то Сарданапала она просто ненавидела.
Слабый.
Да, право, он был действительно слабым – он создавал развлечения, которые в своём модифицированном виде каждый год травят всё большее и большее количество человек, которые должны, скорее всего, привести к её смерти.
Таня умирать не хотела.
Гроттер всегда боялась смерти, потому что провидицы не попадают в Рай. Она не хотела ещё и на том свете пытаться спастись и играть в вечный Тибидохс; жизнь с её повседневными грехами ей нравилась куда больше.
Таня помнила о том, как она танцевала на зеркалах, помнила, как хохотала, словно сумасшедшая – она вдруг отчаянно захотела всё это повторить и высказать в лицо этому чёртову Сарданапалу абсолютно всё, что только она о нём думает.
- Медузия Горгонова, несколько тысяч лет, основательница “Тибидохса”, номер восьмой, - следующая женщина говорила неимоверно спокойно, словно для неё это было уже далеко не в первый раз.
Оно, в принципе, и так – Таня помнила о том, кто такая Медузия. Она была победительницей первого забега “Тибидохс” – того самого, во время которого случайно погибла Чума-дель-Торт.
Та самая, что превратила игры в ад.
Гроттер отчаянно ненавидела их обоих – и Медузию, и ещё больше Сарданапала. Ненавидела потому, что знала – именно из-за них и случилось то, что происходит сейчас вокруг; именно из-за этих двоих людей и появились самые страшные в истории человечества игры, и конца им не будет больше никогда.
Таня смотрела на них с невероятным презрением: на сгорбленного старичка и высокую, статную женщину. Они поступили бы честно, отказавшись – но они стояли здесь среди всех и даже словом не обмолвились о собственных преимуществах.
- Рита Шито-Крыто, двадцать два года, зельевар, номер девятый, - следующая девушка, облачённая во всё чёрное, мрачная и очень скрытная, была Гроттер едва-едва, но всё же знакома.
У Марго был один козырь – она могла отравить практически каждого, причём такими способами, что даже нельзя было угадать, что именно подстроит девушка не следующий раз.