Нарисуй узоры болью...(СИ)

Ещё минуту назад он ощущал боль оттого, как его рука постепенно отделялась от тела, а через всё туловище проходила тонкая полоса, но сейчас парень превратился в обыкновенный кусок мяса. Его заберут тогда, когда отсюда уйдут абсолютно все, наверное, и Гроттер уже могла представить себе, сколько будут мучиться с тем, чтобы забрать его как можно скорее и не показать своё присутствие на играх.
- Пойдём! – в который раз едва ли не на ухо Тане закричал Ванька, и она наконец-то подчинилась. Девушка медленно шагала следом за Иваном, а после позволила затолкнуть себя в портал. Она не помнила того, что обещала никогда не ходить вместе с Валялкиным, она просто не имела права на то, чтобы сказать хоть что-то.
Незнакомая девушка была уже мертва. Её смерть оказалась менее ужасной – застыв в неестественной позе, она просто не двигалась, испустив дух несколько дней назад. Смотреть на неё было противно по другой причине – сейчас уже мёртвой девушке что-то неизвестное ломало все кости – одну за другой, даже самые мелкие, словно пытаясь заставить девушку треснуть как раз посередине, разорвать её на мелкие кусочки.
Таня не могла различить её внешности, но чувствовала, что это точно произойдёт. Она видела ненормальное видение раз за разом, и перед глазами прокручивалось то, как незнакомое существо поднимало мёртвую за волосы и заставляло труп стоять на месте, шепча на ухо полубезумное “оживи”…
***
Бейбарсов довольно усмехнулся, посмотрев в небольшое отражение в лужице, кивнул и прищёлкнул пальцами – вид трупа растворился в воздухе.
- Кто его убил? – хрипловатым голосом спросила Аббатикова. Она не верила в чудеса и прекрасно понимала, что даже если Глеб не собирается что-то рассказывать, он явно знает о том, что за странное лицо мелькнуло в портале.
Неизвестная усмешка весьма сильно напоминала Жанне самого Бейбарсова – она уже так хорошо выучила каждый его жест, что просто не могла заставить себя не воспринимать некоторые слишком неправильные действия Глеба. К тому же, та ухмылка отчаянно напоминала девушке брата по Дару, и если бы она не видела сейчас перед своими глазами Бейбарсова, то сказала бы, что это он метнул нож.
- Заговорённый портал, - пожал плечами Глеб. – Обыкновенное проклятие, которое накладывается для того, чтобы уничтожить побольше неловких и глупых участников и после получить желанный результат – зрелища.
- Мы не должны открывать игру! – строго отметила Елена.
Предыдущие два года и вправду было именно так. Бейбарсову это не нравилось – его радовала сама мысль о том, что можно вмешаться и изменить чью-либо судьбу, попытаться разрушить жизнь кого-то и сделать то, что другому не под силу.
- Чума заработала на этом очень много денег. На тупую фотомодель мужского пола поставили богатые дамочки с хронической нехваткой интимных отношений, - всё так же спокойно ответил Бейбарсов. – Поэтому было выгодно убить его.
Глеб относился к смерти не просто спокойно – ему, казалось бы, и вовсе было всё равно, кого именно и как убивать. Парень был готов уничтожить весь мир просто потому, что ему стало скучно – и это поведение давно уже стало для большинства нормой. Такой человек должен был быть не смотрителем; впрочем, на сам “Тибидохс” его никто не пустил.
- Ты слишком меркантилен, - отметила Жанна.
- Милая моя, заря очей моих, я коплю деньги на то, чтобы отыскать любовь всей своей жизни и подарить ей все звёзды на небе, - рассмеялся Бейбарсов, усаживаясь на приятную наощупь, мягкую траву, а после и ложась на неё, потому что так ему показалось гораздо удобнее.
- Не издевайся над чувствами!
- Аббатикова, не будь двуличной, - Бейбарсов рассмеялся и, прищурившись, внимательным взглядом окинул Жанну с ног до головы. – Тебе ведь плевать, кого ты должна убить, но при этом сейчас ты демонстрируешь мне, как любишь мир и людей.
- Всё, ребята, разошлись, - поспешила встать между Глебом и Аббатиковой Елена.
Она всегда пыталась поддерживать нейтралитет. Ей нравилось подобное отношение – что-то вроде дружбы, верности друг другу, - но из-за Жанны и её вечной демонстрации своих правил перед Глебом всё медленно разрушалось и раскалывалось на мелкие кусочки. Ленке это не просто не нравилось – она боялась подобных проявлений поведения Бейбарсова, да и Аббатиковой тоже, к тому же, не могла понять, кто именно ей был ближе.
- Мы и разойдёмся, - кивнул Глеб. – Я в этом году один.
- Что?
Аббатикова смотрит слишком широко раскрытыми глазами; в голове у Бейбарсова почему-то сразу же всплывают десятки заклинаний, как только он видит подобный взгляд. Почему Жанна ведёт себя так, словно она беззащитная дурочка? Она – могущественная некромагиня, и ей не место среди обыкновенных девушек.
- Вы можете идти. Я уже занял своё место, - язвительно сообщил Бейбарсов, а после, отмахнувшись от Ленки, которая пыталась воззвать его к голосу разума, принялся смотреть на слишком ясное небо – интересно, зачем это сделали?
- Мы пойдём тогда, - поделилась Свеколт, но Глеб лишь мрачно кивнул, даже не поднимая головы – и как пояснить ей, что ему абсолютно всё равно, идут они или нет?
Глеб давно уже привык к тому, что они играли вроде бы как в команде, но сам толком не мог понять, почему ему так сильно хотелось сменить обстановку. Так было веселее, что ли, потому что сейчас, в спокойствии и абсолютном умиротворении тихого одиночества, он наконец-то успокоился и позволил себе едва ли не уснуть.
Жанна постоянно читает морали. Ленка останавливает её, но порой постоянные перебранки неимоверно раздражают, и ему хочется едва ли не разорвать сестёр в клочья. Сейчас он наконец-то, спустя долгое время, может побыть один – наверное, пора наконец-то проанализировать, сколько людей осталось и что делать.
Чума-дель-Торт уже считай выиграла очень немаленькую сумму денег в этих играх, потому что те, кто ставил на Жикина, сейчас расстаются со своими капиталами. Бейбарсов усмехнулся – убивать ему даже отчасти нравилось, к тому же, это оказалось возможностью попытаться повлиять на несчастную провидицу, без конца испуганную и дрожащую где-то там, на арене.
Рыжая его веселила. Каждый год попадались Провидицы, и с ними было куда интереснее, чем без них, надо сказать. Глеб с удивлением наблюдал за многими из них – они метались, бегали туда-сюда, видели беспорядочный набор видений, которые никогда не касались их самих.
Впрочем, сегодня получилось что-то не то. Глеб был уверен в том, что девушка видела и саму себя, и то, что случилось с Жикиным, на несколько секунд раньше, чем всё произошло. Её лицо, как и у всех Провидиц в такие мгновения, исказилось от страха, и девушка едва ли не рухнула на колени – а, нет, упала, и Бейбарсов отчётливо видел это в коротких записях, которые мог видеть, - и всё пронеслось у неё перед глазами, вот только дело совершенно в другом.
Она видела себя.
Как любая Провидица, Гроттер не могла видеть себя. Глеб же прекрасно понимал – она видела смерть Жикина.
А не должна была это видеть.
Вызывая в голографическую реальность изображение того самого круга, который он практически выучил наизусть, Глеб внимательно рассматривал каждого из участников, внимательно высматривая слабые места. Он был уверен – многие из них просто не способны сделать хотя бы что-то. Он уже видел тех, кто умрёт ещё в самом первом раунде – осознавал, кто будет более кровожаден и кто не сможет выдержать и прожить хотя бы немного больше.
С усмешкой вспомнив о том, что выживут только четверо, если не меньше, он попытался определить победителя. Интересно, кто? Может быть, этот слишком болтливый комментатор, его девушка, фиолетововолосая телеведущая?
Может быть, эта странная рыжая?
Многие его раздражали – Глеб уже намечал определённых жертв, которых хотел бы убить – взгляд то и дело цеплялся за новых людей, которые непреодолимо раздражали его и заставляли кривиться от чего-то подобного ненависти. Может быть, всё это отвратительно для кого-то, но Бейбарсов не мог сдержаться и не представлять то, как именно будут умирать эти люди, с какими криками и мольбами на устах они покинут этот мир.