Рэд. Я — цвет твоего безумия (СИ)

Рэдли, чей возраст навеки застыл на одной отметке.
Три могилы в ряд.
Имена и годы жизни. Как список действующих лиц в пьесе с криминальным содержанием.
Поставить такой спектакль решился бы далеко не каждый, но Ингмар Волфери под определение «каждого» не подходил. Фигура значимая, непоколебимая. Кажется, даже если этот город разрушить до основания, Ингмар и его семья останутся единственными выжившими.
Что ж, это предстояло проверить на практике в ближайшее время.
А пока…
Пока он бродил по ночному зимнему кладбищу и читал, произнося свистящим шёпотом, имена тех, кто многое значил в его жизни прежде. Дышать получалось через раз, железный обруч, появившийся в районе грудной клетки, сковал, и сотни острых иголок разом вошли в тело. Жар прошлого опалил повторно, освежая только недавно начавшие рубцеваться шрамы.
Юнона Рэдли. Железная леди Наменлоса, оставившая мир в возрасте шестидесяти лет.
Килиан. Её сын. Смерть настигла его в тридцать восемь.
Рэймонд. Её внук семи — ему недолго оставалось до наступления восьмилетия — лет от роду.
Когда-то они были сверстниками и росли вместе.
Сегодня ему двадцать семь, а Рэй так и останется семилетним.
Официальной причиной их смерти был назван пожар, вспыхнувший в рождественскую ночь в особняке Рэдли, расположенном в пригороде Наменлоса. На всё остальное полиция закрыла глаза. Не заметили ни следов тротила, ни стреляных гильз, оставшихся на месте преступления, ни ножевых ранений у трупов. Ровным счётом, ничего.
Ни-че-го.
Никаких следов насильственной смерти.
Всего лишь воля случая.
Что и требовалось доказать.
Чего и следовало ожидать, зная, что в игру вступил один из тех людей, в чьих руках была сосредоточена власть.
— Давно не виделись, родные, — произнёс Рэд, проводя ладонью по холодным камням с выгравированными на них по приказу Ингмара лживыми сожалениями о том, что первыми уходят лучшие люди; стихотворные возвышенные строчки, притворная скорбь. — Надолго я зацепился за этот мир, не правда ли? Иногда сам удивляюсь, как так вышло. Впору счастливчиком себя считать, но… Я солгу, если скажу, что хотя бы однажды был по-настоящему счастлив с тех пор, как вас не стало. Пытался, но каждый раз приходил к выводу, что стану ближе к счастью только после того, как Волка и его стаю зароют в землю. Быть может, нашей с вами разлуке не суждено длиться долго, и скоро я буду лежать рядом с вами. Но первыми на тот свет уйдут Волфери и его прихвостни, отобравшие вас у меня. Даю слово.
========== Глава 1. Рэд. Методы добывания информации. ==========
Расположенный на седьмом этаже одного из зданий, принадлежащих комплексу «Наменлос Сити Билдинг», ночной клуб, носивший достаточно тривиальное, абсолютно неоригинальное название «Седьмое небо», давно и прочно закрепил за собой статус заведения поистине культового. О нём были наслышаны не только в этом городе, но и за его пределами. Появившийся на свет несколько лет назад, он не только не утратил своего статуса, как большинство развлекательных заведений, что открывались и закрывались с завидным постоянством, но и укрепил позиции, окончательно застолбив за собой это звание. В некоторых отзывах, которые Рэду довелось услышать, он столкнулся с формулировкой «широко известный в узких кругах». Не сказать, что она подходила идеально. На самом деле известность его простиралась широко, а вот шанс попасть внутрь давался далеко не каждому. Прежде чем распахнуть перед посетителем двери и пригласить проследовать внутрь, владельцы «Седьмого неба» внимательно присматривались к кандидату, анализировали, взвешивали все «за» и «против», и только потом, если считали, что расширение контингента пойдёт на пользу их детищу и не нанесёт удара по репутации, открывали доступ.
На тех, кто так или иначе был связан с семейством Волфери, это правило не распространялось. Соратники Ингмара, с которыми он вёл дела, и рабочая сила, стараниями которой он прокладывал себе дорогу, строя блестящее будущее на костях и крови, как конкурентов, так и друзей, беспрепятственно проходили всюду и везде; для них преград не существовало в принципе. Они вообще не представляли, что означает это слово, потому что привыкли к всеобщему поклонению и преклонению. Достаточно было лишь назвать фамилию своего работодателя и представить доказательства того, что реальное знакомство имеет место, а не является пустым сотрясанием воздуха, как отношение персонала, ещё недавно грубого и — в отдельных случаях — несдержанного в выражениях, менялось, будто по мановению волшебной палочки. Хмурое выражение стекало с лиц, как дешёвая косметика, плавящаяся под воздействием солнечных лучей, а прежнее желание незамедлительно указать на выход превращалось в желание выслужиться и всячески зарекомендовать себя в лучшем виде, во избежание проблем в дальнейшем.
Улыбка была обязательным элементом.
В кулуарных разговорах до сих пор с содроганием вспоминали историю о том, как одному официанту, по глупости нагрубившему телохранителю Волфери, на память о случившемся оставили вечную печать на лице. От уха до уха. Кровоточащая улыбка Глазго. Длинные тонкие шрамы, пересекающие обе щеки. Безжалостное лезвие, уродующее молодого привлекательного парня.
Последняя характеристика теперь осталась в прошлом.
Его самопровозглашённый палач уверенно резал, обдолбанно смеялся и повторял, как заведённый:
— Улыбайся, сука. Улыбайся вечно.
Вмешаться никто не решился. Каждый опасался за сохранность собственной шкуры, потому предпочитал держаться на расстоянии и лишний раз не выходить на первый план. Привлечь внимание — всё равно, что обменяться рукопожатием со смертью.
Говорят, мальчишка улепётывал из города так, что пыль столбом поднялась. Догонять беглеца не бросились, но страхи наверняка стали его постоянными спутниками, от которых невозможно отделаться.
И если персонал иногда ошибался, то владельцам подобных заведений доказательства обычно не требовались. Те, кто пытался заняться бизнесом и хоть как-то продвинуть своё детище, а не погореть сразу же, были знакомы с Ингмаром Волфери не понаслышке. Обычно им доводилось сталкиваться лично. Организовать что-то и постараться это начинание продвинуть без одобрения свыше мог только по-настоящему отчаянный человек, у которого либо бесстрашие зашкаливало, либо мозги полностью отсутствовали. Пуля в голове, как принято говорить о таких. Впрочем, после встречи с Волфери иносказание могло обернуться реальностью, и пуля действительно оказывалась там, где ей положено было быть, согласно крылатому выражению. В отдельных случаях — не одна, а несколько. Иногда эта пуля становилась желанным облегчением.
— Наменлос — мой город, и только я устанавливаю здесь правила, — неоднократно повторял Ингмар.
Спорить с ним решился бы не каждый.
Да и о чём, собственно, спорить?
Официально, как и полагается, тут всем заправлял мэр. Неофициально у города было два хозяина. Один — марионетка, что скачет перед телекамерами, изображая первое лицо Наменлоса, второй — истинный хозяин, стоящий в тени, но имя его у всех на устах.
Наменлос действительно был городом Волфери. Здесь всё держалось и завязывалось на личности Ингмара, зависело от его настроения, подчинялось его решениям. Полиция куплена, правосудие куплено, всё куплено, и нет никаких шансов добиться торжества справедливости, если твоим противником в какой-либо тяжбе окажется представитель семьи Волфери, или кто-то из его свиты.
Руководство «Седьмого неба» исключением не были, потому, наплевав на репутацию, которой так дорожили, иногда шли на уступки, позволяя работникам Ингмара приезжать сюда и расслабляться, как им того хотелось. Не все они, конечно, вели себя, как форменные мрази, но встречались и отбитые на всю голову моральные уроды.
Вседозволенность развращает.
Редкий экземпляр способен противостоять своим порывам, почувствовав вкус безнаказанности.