Мечта поэта (СИ)
— Ну, родился я…
— Все-таки ты редкий гондон, Ориген де Сант.
— Ага. Именно поэтому меня так и тянет к витринам с родней в серебристых одеждах.
Виктор замолкает, вздернув брови, а потом вдруг начинает хохотать, запрокидывая коротко стриженную башку и притопывая ногой. Я некоторое время смотрю на него, невольно любуясь его крепкой шеей и линией решительного подбородка, а после встаю и иду обратно — к тумбочке у входа, где наливаю в стакан водички из графина. Думаю, предложить ее что-то слишком уж развеселившемуся полковнику, но некоторое время поизучав его, мстительно выпиваю сам. Сван, проследив за мной, вновь прыскает, потом все же берет себя в руки, вытирает увлажнившиеся глаза, садится ровнее и очень серьезно изрекает:
— Ладно. Хватит. Давай серьезно.
— А серьезно я тебе, господин полковник, уже все рассказал.
— Ага, — Сван делает наивно-умильное лицо и внезапно поет фальшиво и громко: — Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу, — молчит, вновь сделавшись серьезным и даже мрачным, и заключает, словно диагноз ставит: — Крутейший вариант.
— Я не вру.
— Допустим. Тогда давай расскажи, о чем именно тебя другой Сван спрашивал — тот пузанчик из контрразведки. Скользкая, я тебе доложу, гнида…
Спорить не собираюсь — развел тот меня на дружеское расположение и откровенность как сосунка доверчивого — и принимаюсь за рассказ. Сван под это дело все-таки закуривает. Я вещаю, он задумчиво рассматривает тлеющий кончик сигареты и кольца дыма, которые сам же выпускает, а после, перебив, по сути, на середке моего повествования, велит рассказать совсем другое — то, что было после того, как он сам отбыл от дверей моей взломанной квартиры. Переход настолько резкий, что я, надо признать, теряюсь. Рассказывать о моей печально завершившейся попытке проследить за Кеном Циммерманом? Или нет?
— Начнешь юлить или брехать, отправлю в обезьянник, — негромко грозится Сван.
Я лишь раздраженно дергаю плечом — чертов бета с этим своим припевом про «обезьянник» здорово мешает моим размышлениям. Хотя, думай, не думай, а по всему выходит, что рассказать об убийстве будет полезно. Эх! Посоветоваться бы с Алексом… Но старый альфа куда-то делся. И это меня беспокоит уже очень серьезно. Повздыхав и поняв, что больше ничего путного все равно не надумаю, я откидываюсь на спинку неудобного стула и все-таки сообщаю полковнику и о том, как звонил Смиту, а после Циммерману, и о том, как ездил следить за последним и, наконец, о том, как Алекс Глейк, в компании которого я всю эту авантюру и провернул, нашел в одной из кабинок общественного туалета в торговом комплексе труп моего бывшего одноклассника с перерезанным горлом.
Виктор свистит изумленно, тут же тушит сигарету и хватается за трубку телефона у себя на столе. Энергично потыкав длинным пальцем с квадратным, аккуратно подстриженным ногтем в кнопки, он задает интересующий его вопрос и через минуту уже знает все подробности о том самом убийстве, о котором сейчас я ему и толковал.
— Глухарь. Работал профи — ни отпечатков, ни следов, ни свидетелей. Мало того, что концы в воду сунули, так еще эту воду потом спустили вместе со всем дерьмом…
— Это был Смит, — твердо говорю я и для убедительности несколько раз киваю головой.
— Или кто угодно другой, — мрачно возражает Виктор и в задумчивости тянет себя за нижнюю губу. — Или этот твой оживший герой романа, который следом за тобой приволокся в столицу, чтобы обстряпать свои делишки до конца… Или господин Глейк, который, судя по твоим рассказам, человек в таких делах более чем опытный…
«Или Питер», — думаю я, но молчу.
— Или ты сам, — в свою очередь дополняет список Сван и глядит на меня испытующе.
Я демонстративно закатываю глаза и вздыхаю, изображая пантомиму: «Ну что за бред!»
— Спасибо, конечно, за комплимент — профи, не оставляет следов и все такое, — но, знаешь, омега в туалете для бет и альф — не самый незаметный персонаж.
— Ты мог обпшикаться подавителями запаха.
Демонстративно отвожу волосы с шеи давая возможность обнюхать себя. Он не ведется и только кривит рожу — предположение, как видно, и ему самому не больно-то нравится. Я улыбаюсь удовлетворенно и продолжаю:
— Если я, по твоему мнению, киллер-профессионал, то уж точно не идиот. А раз не идиот, то вряд ли стал бы обделывать свои делишки в таком месте, в котором меня бы запомнили все. Ну и вообще, зачем, убив этого типа, я после добровольно рассказал тебе о том, что был там и следил за будущим трупом?
— Будущий труп — звучит хорошо. А в остальном — кто тебя знает? Может, ты и правда идиот, — говорит и смотрит с явным ожиданием — взорвусь или нет?
Отвечая полковнику даже не на его слова, а именно на это издевательское ожидание, демонстрирую ему крепко сложенный шиш. Причем с особым смаком — не просто складываю пальцы во всем известную фигуру, но и звонко целую свой выставленный большой палец, а после для наглядности еще и нахально шевелю им в сторону полковничьего носа.
— Лучше объясни ты мне, друг Виктор, почему ты-то совсем не удивился сегодня? Стрельба, трупы штабелями, снайпер какой-то, непонятно откуда взявшийся, а ты такой непокобелимый, будто чего-то подобного ждал — и нападения, и того, чем оно закончилось.
— Непоколебимый, — мрачно поправляет полковник.
— Точно? — интересуюсь я и усмехаюсь, задирая бровь.
Комментарий к Глава 6
Орри: http://4.bp.blogspot.com/_azb7-z33VWA/TOvAu-iPTPI/AAAAAAAB4QQ/3JOa8x8Olz0/s1600/01.jpg
========== Глава 7 ==========
Вскоре полковник меня отпускает, разрешив вернуться домой и собственноручно снять с дверей бумажку с полицейскими печатями. Наставляет вести себя тихо, сидеть и книжечку очередную кропать. Ага! Как же! Накропаешь тут хоть что-то, если за дверями моего жилища обнаруживается натуральный кошмар.
Это становится ясно сразу после того, как я отрываю чертову бумажку с печатями и чьими-то подписями (надо признать, и без того полуотвалившуюся), и делаю шаг в темную прихожую. В свете, который падает с лестничной площадки, видно, что вешалка содрана со стены и отброшена в сторону коридора, одежда неопрятной кучей валяется тут же, в прихожей на полу. Причем поверх всего трагической мятой тенью распростерлось дорогое черное кашемировое пальто Питера, которое он надевает только в особых случаях и бережет как зеницу ока.
— Сволочи, — с чувством говорю я и закрываю за собой дверь, попутно пытаясь нащупать выключатель и зажечь свет.
Клавиша попадает под ладонь уже со второго раза, но сколько я ее ни нажимаю, результат нулевой — как было темно, словно в заднице, так и остается. Электричество отключили? Или это только у меня в квартире наступил локальный блекаут? Думаю сначала добраться до кухни, где в шкафчике у плиты лежит дежурный фонарик, а потом пойти обследовать электрический щиток, но успеваю сделать всего один шаг. Кто-то огромный и сильный хватает меня и прижимает спиной к стене.
Впрочем, это «кто-то» — лишь речевой оборот. Потому как едва напавший оказывается от меня достаточно близко, мой нос тут же улавливает нечто очень знакомое — свежесть солнечного утра после ночного ливня. Вульф. Стэфен Вульф, чтоб ему… Запах совсем слабый — альфа совершенно точно предпринял какие-то шаги, чтобы заглушить свой индивидуальный аромат, — но не узнать его я просто не могу.
Шиплю:
— Что надо на этот раз? Еще что-то довыяснить желаешь?
Возникает небольшая пауза. Даже руки на моих плечах как-то ослабевают — словно их хозяин офигел до шокового состояния.
— Узнал, что ли? — злобно, но при этом удивленно шипит в ответ он — в самое ухо, так, что тонкие волосы у виска щекотно шевелятся от его дыхания. — Как?
— Ты незабываем.
— А если серьезно?
— Дубина! По запаху, конечно.
— Не может быть! — решительно возражает Вульф, и я окончательно убеждаюсь в том, что понял все верно: альфа действительно использовал какую-то химию, чтобы остаться неузнанным. Но зачем ему это?