Мечта поэта (СИ)

— Ну?
— Что ну? Мало ли совпадений в жизни бывает?
— Не верю я в совпадения, знаешь ли.
— Ну и совершенно напрасно. Потому как оно в данном случае налицо. Придумал я все это, просто придумал. И… Извини, если тебе это не по душе.
— Не хочешь, стало быть, рассказывать?
Даже руками всплескиваю.
— Да что рассказывать? Стэфенов Вульфов на белом свете не один десяток наберется. Что ж тут поделаешь-то?
— И все они пользуются одеколоном «Иси Мияки»?
— Нет. Просто этот одеколон — мой любимый…
— Просто еще одно совпадение?
— Да.
— И все остальное, — он, все больше свирепея, выхватывает у меня из рук мой опус и трясет им у меня перед носом, — тоже совпадение?
— Что… остальное?
— Черт! Черт! Черт!
Даже ругается так, как я, и так, как мой герой в книге! Не даром мне он все время, с самого начала казался таким знакомым! Что ж это получается? Неужели такое и правда возможно?..
Мой похититель раздраженно швыряет книжку на стол. А сам принимается ходить по комнате у меня за спиной. Это очень нервирует, и я пересаживаюсь так, чтобы видеть его. Косится на меня по-прежнему злобно:
— Не могу понять — зачем? Зачем и кому это понадобилось?..
— Да что понадобилось-то?!
— Не ори. Ладно. Тогда пойдем другим путем.
Опять лезет в свой рюкзак и достает оттуда купленные в аптеке шприцы…
— Эй, что это ты собираешься делать?
— Знаешь, что это такое? — показывает мне ампулу, которую как факир выхватывает все из того же рюкзака. — Вы, бумагомаратели, эту штуку сывороткой правды называете. Суть, впрочем, отражена верно. Я тебе вколю это, и ты мне все расскажешь как на духу. Еще и будешь всеми силами стремиться максимально много подробностей на меня вывалить.
— Я уколов с детства боюсь.
— Придется потерпеть.
Вздыхаю.
— На все-то я уже согласный, знаешь ли. Главное, чтобы ты от меня со своей паранойей отвязался. Только… Со мной ничего от этого не будет? Вдруг у меня аллергия? Или какие-нибудь судороги начнутся. Околею тут у тебя — и вся недолга.
Смотрит испытующие. Потом усмехается и отрицательно качает головой.
— Не околеешь.
— Тогда делай свой чертов укол и уже успокойся на этом!
Мне ведь скрывать действительно нечего. Пусть вкатит свою сыворотку, услышит то, что уже и так знает, и отпустит. Не будет же он меня убивать за то, что я просто что-то там такое придумал? Или будет?.. Смотрю на него, пока он готовит укол. Движения уверенные, четкие, скупые. И эта расчетливая скупость жестов кажется мне в очередной раз очень характерной для него. Я бы даже сказал — характеризующей, говорящей. Словно именно она — основа его характера. Базис. И что это нам дает? Что говорит о нем? Не тот глуп, кто на слова скуп; а тот глуп, кто на деле туп? Скупой платит дважды? Скупой рыцарь, сгорбленный над сундуками с золотом…
«Нас уверяют медики: есть люди,
В убийстве находящие приятность.
Когда я ключ в замок влагаю, то же
Я чувствую, что чувствовать должны
Они, вонзая в жертву нож: приятно
И страшно вместе»…*
Бр-р-р… Неужели, это про него, про моего похитителя? Или все же нет?.. Нет! Конечно, нет. Ведь это я его придумал, а ничего такого в моих фантазиях не было… Мой Стэфен Вульф — персонаж положительный. Неоднозначный, но в целом… Удивительно все-таки! Я ведь и правда его себе в точности таким и представлял — ну, моего выдуманного героя, в эротических мечтах о котором я провел немало ночей, пока «главный бета моей жизни» мирно похрапывал на подушке рядом. Чудны дела твои, Господи…
Шприц готов — струйка жидкости фонтанчиком вырывается из иглы. Стэфен поворачивается ко мне. Смотрит так, словно какой-то очень точный измерительный прибор прикладывает. Лечить нельзя, калечить…
— Действительно согласен? Или затеваешь чего?
— Ничего я не затеваю. Коли уж. Убедись в том, что я не вру, и отвези меня в гостиницу поскорее. Мне завтра утром в столицу улетать. Отвезешь?
Усмехается. Только головой качает.
— После торговаться будем. Давай подставляй задницу.
— Что-о?
— Что слышал.
— Только через мой труп!
— Стеснительный, что ли?
— Иди в жопу!
— Тогда придется тебя связать.
Чтоб тебе! Были б еще на мне под брюками хоть нормальные хлопковые боксеры, так ведь нет, надел на эту чертову презентацию те, что мне мой папа на прошлый день рожденья подарил. Сказал: на удачу. Ну я сегодня и надел как талисман. А они, зараза, совершенно непотребные. С кружавчиками и прозрачными вставочками в стратегических местах! Позорище-то какое! Но делать нечего. Постараюсь сдвинуть их вместе с поясом брюк.
Встаю. Поворачиваюсь к нему спиной. Расстегиваю штаны и… Эта зараза хмыкает, а после принимается хохотать.
— Красота-то какая. Рюшечки, да еще и розовенькие!
— Заткнись! И давай действуй. А то это уже какой-то стриптиз получается. А на это мы с тобой не договаривались.
 — А за отдельную плату?
— А в морду?
Опять смеется. Потом чувствую, его теплую руку на своей коже. Пальцы скользят под чертовы рюшечки и сдвигают их ниже… Закрываю глаза, пытаясь себя успокоить тем, что эти игривые труселя все же лучше, чем объемистые кальсоны с начесом или застиранные боксеры, в которых я был, например, вчера…
— У тебя все белье такое… неожиданное? Или сегодня был особый случай?
Шиплю злобно:
— Конечно особый! К незабываемой встрече с тобой готовился. Как-никак не каждый день мне в штаны посторонние альфы лезут. Да еще не с целью… — подбираю слово, — поухаживать, а для установления правды истинной. Думал даже ромашку за ухо заправить, чтобы романтики обстановке добавить, но — зима. Нету ромашек. Одни только меховые шапки.
Смеется. Потом чувствую кожей задницы, тут же покрывшейся мурашками, холод бинта, смоченного ледяной водкой, — видел, как доставал из холодильника. И наконец… Закусываю губу. Черт. Болючий укол-то.
— Помассируй, чтобы разогнать, а то синяк будет.
Отходит в сторону и стоит смотрит. На морде одобрение. Если начнет комментировать, точно в драку полезу. Но он молчит. Лишь продолжает пялиться. Гад. С независимым видом подтягиваю трусы и штаны. Подумаешь? По нынешним временам ничего такого и не произошло. Нравы теперь свободные. На пляже мы все вообще раздеваемся почти догола да еще и на подстилочку укладываемся… И вообще…
Только вот ведь зараза какая — сколько себя не уговаривай, все равно стыдно ужасно. И неловко. И дыхание почему-то сбилось… И сердце опять из груди выпрыгивает… И запах альфы теперь, кажется, не только в ноздрях, но и где-то в голове, в животе и там, совсем внизу, где все уже подозрительно бодрое… Начинаю злиться сам на себя и, естественно, выплескиваю собственное раздражение на него:
— И что теперь? Когда эта гадость действовать начнет?!
Только усмехается. В отличие от меня расслабленный и вполне довольный жизнью. Интересуется лениво:
— На что ты рассчитываешь? Это тебе не детектор лжи. Его при нужной выучке обмануть можно. Химию — никак. Все ведь сейчас мне выложишь.
— Я уже и так все выложил. Только ты не веришь. Теперь вот, может, поверишь…
— Хорошо. Тогда скажи для начала: ты когда постельные сцены с моим участием описывал, что сам-то испытывал?
Молчу, соплю только смущенно, а член-предатель еще больше затвердел, оттопыривая штаны. Стэфен смеется. Смешливый, зараза, оказался. А так, глядя на физиономию, и не скажешь. Или это я его в такое славное расположение духа привожу? Своими глупостями, вставшим членом и кружевными розовыми рюшечками…
Делает стремительный шаг ко мне, ухватывает за подбородок двумя пальцами так, чтобы я смотрел ему в глаза, и спрашивает уже серьезно.
— Правда все выдумал от начала до конца?
— Правда. Был бы компьютер мой при мне, показал бы тебе наброски, то, что не вошло в книгу…
— Даже имя?
— Мне нравится имя Стэфен. Теперь, правда, наверняка иначе к нему относиться буду. А фамилия… Сначала другая была. А потом передумал. Вульф — Волк. Серый волк зубами щелк… И глаза, чтобы серые тоже были… Пойми — это фантазия. Просто моя фантазия.