Воля твоя (СИ)

- Бери, сказал! - Рявкнул на него следователь.
- Нет, - сглотнул слюну стар. - Не могу. Не могу! - Чуть ли не завыл он, принявшись пятиться, теребя в руках шапку. - Неправильно это, за дело ведь плочено... за дело...
И, не глядя в глаза господину столичному следователю, шагнул за двери. Только торопливые шаги припустившего прочь бегом стара и звучали по коридору. Следователь, устало проведя ладонью по лицу, спрятал полный богатства мешочек обратно.
Память услужливо представила целую ораву документов, с которыми работал тогда еще молодой практикующий следователь, которому было невдомек про странные события, после которых, случалось, исчезали города, пропадали целые деревни и села. Лишь недообглоданные скелеты в лучшем случае оставались лежать на улицах напоминанием о том, что в этом пустом месте тоже когда-то была жизнь.
А еще тогда молодому практикующему в столице следователю было невдомек, почему документы столь запущены, а доклады столь хаотичны. Самые старые листы, нескольковековой давности чуть ли не рассыпались у него в ладонях, всенепременно продолжая свою историю из года в год. С одной лишь разницей - непохожими числами. Ну да ничего необычного, ведь умертвленные селения не сразу доводилось обнаруживать, а некоторые так и вовсе жили обособленно ото всех, пропадая, как говорится, пропадом.
Но что сразу привлекло его внимание тогда и по прошествии многих лет еще не раз загадкой всплывало в памяти, так это то, что подобные доклады внезапно прекратились. Просто перестали поступать сообщения о возникающих ни с того ни с сего мертвых городах. И если подумать и представить, что теперь и в этом году ничего подобного уже не случится, то это, стало быть, будет уже двенадцатый спокойный год.
И это только одна линейка событий, потерявших свою актуальность. Что-то подсказывало следователю, сейчас уже немолодому, обязательно освежить свою память в архивах.
- Господин уважаемый следователь, позволите?
В двери заглянул круглоносый и розовощекий, запыхавшийся от спешки, парнишка.
- Я от господина аптекаря, подмастерье его.
- Да-да, заходи. - Не глядя, кивнул следователь, поигрывая пальцами листами баронского донесения и шифрованного тайного сообщения некоему рыболову, шифр для которого такой профессионал подобрал за каких-нибудь несколько часов.
- Я это, - замялся парнишка, переминаясь с ноги на ногу, - за трупом я, значит. Господин учитель послал к вам. Вот.
- За каким еще трупом? - Нахмурился следователь, наконец-таки переведя взгляд на посетителя.
- Так ведь за трупом той убивки. Ну, помните, что ворвалась сюда, заколола барона и энтих... остальных? Вот за нею-то я и пришел. Вернее, послали меня. За нею-то.
- Так нету же ее больше. - Удивился следователь. - И тела тоже - тю-тю.
- Как, - побледнел подмастерье, - тю-тю?
- А вот так вот. Сожгли ее на закате. Вместе с остальными телами. Да ты ж разве не видел? А? Там до небес костер горел. Весь город собрался. А как плевался огонь от ее натуры мерзкой?
- Как сожгли... На том костре? Ой-ей! - Схватился он за голову. - Как же так, господин уважаемый следователь, как же так? Учитель ведь с меня три шкуры сдерет! Ой-ей!
- Так а чего же вы со своим мэтром ждали так долго? Надобно было предупредить, что тело ее вам потребно. Я бы приберег для таких-то дел - науки ради. А теперь поздно слезы лить да сопли пускать - нету ее уже. Но уж коли так сильно желает мэтр, то пусть поищет ее останки на том пепелище, которое, к слову сказать, собрано и упаковано по всем правилам и инструкциям. Полный доступ к общему праху я ему дам. Да ты сам обратись к моему помощнику, он сейчас в канцелярии, да и уладь все вопросы. Думаю, в этом случае, мэтр обойдется только двумя шкурами. А, как считаешь?
Подмастерье гулко сглотнул, от краски на его лице не осталось и следа. По его сморщенному носу и пролегшей вдоль лба вертикальной складке можно было легко определить, что он всеми силами ищет срочный выход из сложившейся ситуации.
Видимо, не нашел либо счел теперешнюю ситуацию наиболее актуальной. Он закивал часто-часто и, рассыпаясь в благодарностях, бочком шмыгнул за дверь, отправившись на поиски помощника господина уважаемого следователя.
Оставшись в кабинете один, следователь задумчиво пожевал нижнюю губу, непонятно для чего попытался сковырнуть сургучную печать с баронским знаком с тайного письма, и вдруг, удивляясь самому себе, громко хмыкнул. Баронские доклады вместе с письменами руки его собственной загорелись быстро. Крохотная лучинка, догорающая под утро на краешке стола, охотно поделилась своим огоньком и, как будто только этого и ждала, благородно потухла, пустив к потолку заковыристый дымный знак. Спустя три минуты от баронской подстрекающей корреспонденции не осталось и следа, если не считать ими разворошенный пером и выброшенный в окно пепел.
Столичный следователь устал. Прошло всего ничего времени, а он уже валился с ног, так и норовя на ком-нибудь сорваться. Нет, это было не баронское поместье, это была обитель и рассадник тайника, скрывая следы которого он, следователь, буквально хватался за голову.
- Господин, - принес ему в папке под мышкой очередную стопку требующих внимания документов его помощник.
- Надеюсь, это - последнее? - Поинтересовался он, и сил ему хватило, чтобы сказать это своим обыкновенным голосом, без тени усталости.
- Так точно, господин.
- В таком случае, я отправляюсь в столицу. Там все прочту и раздам указания. А ты, - он пристально взглянул в лицо помощнику, - тоже приезжай, когда будешь готов. Смотри не напортачь.
- Так точно, господин, - повторил помощник, раскрасневшись и опустив взгляд. - Я буду внимателен.
***
Яркий утренний свет теплого солнышка заливался сквозь полностью раздвинутые шторы окон, ставни были настежь распахнуты. Едва гуляющий воздух тоже был теплый, но не горячий, какой предвещает дневной невыносимый зной.
Будет дождь, мелькнула мысль. Не сильный, едва накрапает пару часиков, освежит своими трудами, и пропадет. И хотя небо идеально голубое и чистое, дождик точно будет.
Радостно щебетали птицы, пронзительно крича прямо под самыми окнами, лениво колыхались ветви орешников. В такт ветвям вторили тяжелые бархатные занавеси цвета разбавленной ляпис-лазури. На потолке, в просвет от тяжелого балдахина с обоих от кровати сторон, просвечивала немного выцветшая от времени фреска - какие-то мифические существа, пляшущие на зеленом словно море травяном поле. Кажется, единороги.
Было невыносимо тихо и идиллически спокойно, так, что окружающая обстановка начинала тревожить. Зато открытое окно манило. Хотелось прочь, на улицу, на свободу. Вряд ли здесь высоко, в крайнем случае, можно уцепиться за лезущие прямо в открытое окно ветки. Спуститься будет не сложно.
Кровать не заскрипела на неуверенное движение, но глубокая перина сыграла роль неодолимой преграды.
- Не торопись бежать, дева. Еще успеется. - Раздался чей-то спокойный негромкий голос. - Тебе пока рано вставать, а нам с тобою еще нужно кое-что обсудить. Кое-что очень и очень важное.
Дева отвела взгляд от столь манящего свободой и спокойствием оконного проема. Единороги задорно и лукаво ей подмигнули, гарцуя на сплошь ровном зеленом поле.
- Я выслушаю. - Пообещала она. - И не сбегу. Даю слово.
История вторая. Воля твоя
ПРОЛОГ
- Марек!
Чей-то тянущий зов разорвал витающую рядом со мною тишину, донесся откуда-то со стороны потонувших в сером мареве дворцовых покоев. Люди вокруг были чем-то заняты, кто-то что-то волок, кто-то кого-то тащил, - никто не обернулся. И тот зов с концами потонул в беспросветной мути происходящего.