Романтика любви

— Итак, мистер Годдард, — сказала она, даже немного заикаясь от возбуждения. — Чем я могу вам помочь?
— Вы можете помочь мне вытащить Эмили на день рождения Кендалл Лоусон, — ответил он. Несмотря на то что Джеймс разговаривал с графиней, его взгляд все еще был обращен на Кэролайн.
— Никогда не поверю, что Эмили не хочет идти на день рождения к Кендалл Лоусон! — воскликнула графиня, как будто это было выше человеческого понимания. Имя Лоусонов часто упоминалось в «Ярких страницах». Лоусоны были не просто богатыми, они были просто неприлично богатыми и, кроме того, находились на самом верху общества и относились к тому кругу людей, который так восхищал графиню.
— Она говорит, что все еще находится в депрессии, и не хочет выходить, — объяснил Джеймс.
— Бедняжка, — сочувственно покачала головой графиня, понизив голос. — Это, конечно, ужасная трагедия, но ей надо ее пережить. Ведь жизнь продолжается, не так ли?
Джеймс Годдард кивнул и сказал:
— Эмили намекнула, что, если ее соответствующим образом подкупить, она может изменить свое отношение к приему. Нужно что-нибудь по-настоящему большого калибра. Такое, чтобы ей просто пришлось выйти из дома и поразить всех.
«Трагедия, — подумала Кэролайн. — Что это за трагедия? И этот подкуп?» Все это звучало так интригующе, так заманчиво! Да, это был другой мир, отличающийся от жалкого образа жизни Кэролайн.
— Вы очень умный молодой человек. — Графиня просто сияла, рассыпаясь в комплиментах и представляя себе, как один из нарядов из ее салона будет представлен на таком исключительном приеме. — Учитывая цвет волос Эмили, я бы предложила приглушенные тона, что-нибудь нежно-голубое или кремово-желтое. Но если вы считаете, что она захочет, чтобы вокруг нее смолкали все разговоры, то для данного случая подойдет более смелый цвет, скажем, фиолетовый или лазурный.
Джеймс Годдард неуверенно пожал плечами и посмотрел на Кэролайн, которая давно поняла, что нельзя вмешиваться в разговор, когда графиня обрабатывает клиента. Кроме того, девушка не была уверена, что сможет произнести хоть слово. Тамара, привычная к тому, что ей приходится обслуживать клиентов-мужчин, неспособных отличить шелк от сатина, не говоря уже о шифоне, продолжила атаку.
— Кэролайн, принеси, пожалуйста, для мистера Годдарда «Жасмин» и «Олеандр», — приказала она.
Графиня всегда наделяла соответствующими названиями самые оригинальные фасоны, имеющиеся в салоне.
— Французские модельеры всегда дают имена своим произведениям, — объясняла она Кэролайн. — Тогда вещи становятся как бы более изысканными, более желанными. Это придает им индивидуальность.
Графиня также не преминула добавить, что присвоение имен товарам дает ей возможность астрономически взвинтить цену.
Кэролайн направилась к дубовой двери, за которой скрывались дорогие модели. «Жасмин» представлял собой шелковую тунику бледно-лимонного цвета, расшитую блестками, и длинную пышную юбку. «Олеандр» на самом деле был ансамблем нежно-голубого цвета, состоявшем из шароваров и топа, верх которого был искусно выполнен из шифоновых лепестков, наложенных друг на друга в несколько рядов. Оба наряда висели на бархатных вешалках, и ни на одном не было ценника. Графиня придерживалась мнения, что на этом уровне разговор о деньгах просто вульгарен. Кроме того, цена могла бы несколько испортить настроение.
Как учила графиня, Кэролайн разложила оба наряда на стульях с высокими спинками рядом с конторкой. Она аккуратно расправила складки так, чтобы выгодно оттенить мастерство модельера и продемонстрировать фасон в лучшем свете.
Джеймс Годдард совершенно без эмоций смотрел то на один наряд, то на другой. Снова пожав плечами, он повернулся к Кэролайн.
— Если бы я пытался уговорить вас сделать то, что вы совсем не хотите делать, то какое из этих платьев заставило бы вас изменить свое мнение? — спросил он. Снова прозвучал этот его волшебный голос.
— Они оба исключительно хороши. Все зависит от вкуса Эмили... — дипломатически начала Кэролайн, чувствуя на себе пристальный взгляд графини.
— Я серьезно спрашиваю. Скажите мне честно, — настаивал Джеймс.
Кэролайн посмотрела на графиню, которая натянуто улыбалась.
— Давай, Кэролайн, какое тебе нравится больше? Говори как на духу. Мистер Годдард хочет слышать твое мнение, — сказала она.
— Сказать, что я думаю? Ну что ж, — начала Кэролайн, решив, что сейчас выскажется, а о последствиях будет думать потом. В конце концов, графиня сама настаивала на этом. — Исходя из того, что наряд предназначен для подкупа, я бы выбрала желтый костюм — он намного дороже...
Джеймс рассмеялся.
Графиня нахмурилась.
— Если вы не можете решить, какой из этих нарядов выбрать, то есть третий вариант, — резко сказала Тамара, рассерженная тем, что Кэролайн заговорила о цене — запретной теме в «Элеганс». — У нас есть совершенно новая модель «Виолетта». Мы только что получили ее из ателье. Кэролайн, пойди, пожалуйста, принеси...
Графиня махнула сигаретой в направлении Кэролайн, и на пол посыпался сноп искр.
— Графиня, ковер, — тихо сказала Кэролайн, пытаясь привлечь внимание начальницы.
— Кэролайн, прекрати, сейчас не время! — прервала ее Тамара, отсылая ее прочь. Она не могла терпеть никаких помех, если назревала потенциальная продажа дорогой вещи. — Пойди в мой офис и принеси пакет с платьем. Может быть, мистер Годдард...
Искры уже тлели на светлом ковре, несколько искр прилипло к халату графини.
— Графиня, осторожно! — воскликнул Джеймс, показывая на ее халат. Графиня посмотрела вниз и увидела, что по низу подола тлели оранжевые искры.
— Боже мой! Я же горю! — закричала Тамара и резко повернулась к Кэролайн. — Принеси воды!
Кэролайн, которая всегда без промедления исполняла любые приказы, застыла на месте. Захваченная видом огня, она пристально смотрела, как искры на полу постепенно превращались в язычки пламени. Даже Джеймс Годдард и странное впечатление, которое он на нее произвел, вылетели у нее из головы. Перед ее глазами стоял пожар. Тот, который разрушил их дом и искалечил ее детство. Пожар, лишивший ее жилья, всех вещей и даже той запутанной головоломки, которую представляла ее семья. Кэролайн смотрела на ковер, не в силах сдвинуться с места, не в силах дышать, словно парализованная тем кошмаром, который так долго пыталась забыть.
— Не стой как статуя! Ты здесь работаешь! Сделай что-нибудь! — закричала графиня. Она начала хлопать руками по халату, отчего искорки только стали более яркими.
Джеймс Годдард посмотрел на Кэролайн и увидел странное затравленное выражение ее карих глаз. Повернувшись к графине, он попросил ее замолчать.
— Да что же вы! — вспылил он. — Вы что не видите: девушка в шоке!
С этими словами Годдард выбежал в подсобку, схватил серебряное ведерко для льда, стоявшее возле холодильника, наполнил его водой и вернулся в салон. Там он вылил воду на ковер, мигом потушив огонь и вымочив туфли и халат графини.
— Вот и все, — сказал он. — Пожар потушен. Вы в безопасности.
— Мистер Годдард! Вы спасли мне жизнь! — воскликнула графиня, задрав халат выше колен и пытаясь отжать его. — Вы такой замечательный человек, настоящий герой! Не знаю, как мне благодарить вас.
Она замолчала и гневно посмотрела на Кэролайн.
— А ты! — закричала она. — После всего, что я для тебя сделала, ты смеешься прямо мне в лицо в присутствии моих клиентов! Мало того, что ты губишь торговлю, ты стоишь и смотришь, как на мне горит одежда, и не двигаешься с места, чтобы помочь! В жизни не видела такой неблагодарности! Ты уволена! Я хочу, чтобы ты оставила мой магазин сию же секунду!
— Но графиня... — начала было Кэролайн, потрясенная этой вспышкой.
— Вон! Ты слышала, что я сказала? Немедленно! — сказала графиня, показывая на заднюю дверь.
Кэролайн перенесла слишком много потрясений для одного раза: появление Джеймса Годдарда, человека, заставившего трепетать ее сердце, но принадлежавшего другой женщине, поток воспоминаний о том, другом, пожаре, который она не могла остановить, грубые слова графини и, наконец, это совершенно несправедливое увольнение.