Девайс

ответ вопросительно на нее взглянула, указав на стул перед собой.
- Но Вы, же нарколог? - робко, почти шепотом сказала Лена.
- Совершенно верно, - коротко ответила доктор.
- Но мне нужно не к Вам.
- Вот как? А к кому?
Лена опустила глаза.
- Ты присаживайся, - настояла женщина, и еще раз указала рукой в сторону стула. - Давай-ка и решим, к кому тебе надо.
- Меня нужно осмотреть. И снять побои.
- Вот как? Побои.
Лена побледнела и еще сильней опустила голову.
- Меня изнасиловали. Я не знаю, что мне делать.
- Понятно, - тихо ответила доктор и снова осмотрела девушку с ног до головы, едва сдерживая отвращение.
- Может ты уже и беременна? - вдруг добавила она, не убирая с Лены взгляд.
На это девчонка удивленно обернулась и растеряно отрицательно замахала головой, но доктор не мигая, продолжала.
- Дай-ка угадаю. Он богатый, молодой студент, а ты бедная сиротка, ну или с пьющими родителями?
Лена молчала и с ужасом смотрела на женщину, которая с уставшим взглядом, смотря девушке прямо в глаза, улыбнулась, явно понимаю что угадала. Это добавило к ее презрению, еще и уверенность в правоте.
- Я тебе и будущее предскажу. Потом когда ты отсудишь у него кучу денег, ты вдруг еще и беременной окажешься, и аборт делать не захочешь. А вот алиментики, ты захочешь.
Слезы, тонкой струйкой скатывались по распухшей щеке, но Лена молчала и не моргая, продолжала слушать.
- Да тебя насквозь видно. Нагуляла себе брюхо, а теперь в тепле пристроиться хочешь, да еще и за чужой счет. Такая же, как ты, так моего сына и окрутила, а ребенок даже на него и не похож. А алиментики капают. А мы и ни ребенка, ни ее не видим. Он сам еще ребенок. Легковерный.
- Но это правда..., - прошептала Лена сквозь слезу, и трясущейся рукой вытерла нос.
На женщину эти слова ни как не повлияли, и она с тем же каменным лицом продолжала.
- Ничего тебе не выпишут, и не надейся хищница, - потом она наклонилась вперед, и твердо, а главное громко воскликнула. - Пошла вон!
В горле стоял ком, и девушке резко стало тошно тут даже просто находиться. Она и так не верила в успех, а теперь еще и с доктором бороться, и снова одной. Лена встала и умываясь слезами вышла в коридор, ловя заранее заготовленный взгляд медсестры в регистратуре.
Разрываемая на части душевной мукой и физической болью, опустошенная, беспомощная и разбитая Лена, шатаясь, хромая и ели волоча ноги, медленно шла домой. В тот самый дом, из которого она недавно так хотела сбежать, будучи согласной на добровольное рабство и жизнь в тени. Но ирония в том, что идти больше некуда, и как бы это страшно не звучало, этот дом последнее пристанище загубленной сломанной девчонки.
Внутри все горело, сердце ныло, а голова кружилась, из глаз, нескончаемым потоком лились слезы. По дороге она несколько раз падала, так как не могла ровно стоять на ногах. А прохожие делали вид, будто ее не замечают, а если и смотрели в сторону девушки, то только похотливым взглядом, думая что она пьяна и жалея что сейчас не ночь.
Немало прошло времени, пока побитая Лена, наконец подошла к своей двери. Там ее организм и психика окончательно сдали, и та дрожащими руками пыталась вставить ключ в замочную скважину, но он постоянно, предательски выскальзывал и падал. В конце концов, Лена прекратила пытаться. Девчонка сев на корточки, облокотилась на дверь, и громко зарыдала. Она ревела и ревела, стуча кулаками по той двери, по холодному полу и по грязной стене, уже не контролируя своих мыслей и своих эмоций. Потом, буквально чудом, Лена нашла какие-то остатки сил, и сквозь слезы, обрывками, невнятно, но сильно и громко, стала звать бабушку, и просить ее, даже скорее умолять, быстрее открыть двери.
Бабушка отреагировала моментально, и сразу же бросившись вниз, попыталась поднять внучку и поставить на ноги. По ее виду, Тамара поняла что произошло, и сама сильно запаниковала, в такт с Леной роняя слезы. Они вместе, медленно, шатаясь, прошли по коридору, в Ленину комнату, и бабушка бережно опустила девчонку на диван. Та моментально выключилась, едва коснувшись матраса, даже не сменив позу. Но, а Тамара, укрыла ее прямо в одежде и обуви, и задвинув шторы, вышла обратно в коридор.
- Что набралась-таки? - донесся пьяный голос Раисы, из своей комнаты. - Так и знала, что к этому придем! Яблоко от яблони. Ха!
Тамара, остановилась. Она бросила напряженный взгляд сначала на комнату Раисы, потом на комнату Лены, а потом на свою.
- Ничего, девочка моя, скоро все кончится.
***
Лена с трудом открыла глаза. Уже был глубокий вечер, улица шумела машинами и людьми, небо готовилось ко сну и одевало свой звездный наряд, а комната Лены, словно ни в чем не бывало, успокаивала своей искусственной тишиной. Все тело девчонки по-прежнему ныло, а запекшиеся кровь твердой коркой стояла в носу и мешала дыханию. Еще чуть полежав, девушка поднялась, и присела на край дивана. Голова загудела и закружилась с такой силой, что снова захотелось прилечь, даже скорее упасть назад на подушку, но Лена пересилила себя, и осталась в прежнем положении. Чуть позже гул и головокружение утихли, и тогда вернулись мысли. А от этого стало еще хуже.
Что делать? Кому идти? Что говорить? Слова доктора из поликлиники, словно отпечатались в мозгу и все крутились снова и снова. Нагуляла.... Такая же, как ты.... Ничего тебе не выпишут.... Пошла вон....
Мир для нее остановился. Лена молча, и практически не шевелясь, просидела еще минут пятнадцать, все глубже и глубже утопая в мрачных мыслях, вечных спутниках ее жизни. Как жить дальше, зачем жить дальше, ради чего жить дальше? Покончить с собой? Да всем только лучше будет. Или мучиться до старости, и всех раздражать своим существованием. Смешно. Ведь они это и не заметят. Им попросту плевать, на все ее старания, оправдаться. Ведь девушка, никому не желала зла, и все чего она хотела, это быть такой как все. Но они победили, даже не начав войны.
Лена встала с дивана, и медленно подошла к зеркалу. Отражение ее не разочаровало, ведь оттуда на нее смотрел перепуганный, избитый и жалкий звереныш, с опухшим и разбитым носом.
- Ты пустое место..., - прошептала она своему отражению, - зачем ты родилась?..
Опустив голову, Лена заплакала. Но на сей раз заплакала тихо, практически в себя. Силы ее покидали, а колени подкашивались, и хоть она едва держалась на ногах, находится в своей комнате, становилось невыносимо. И Лена