Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

В обзорах английской печати, составленных Вторым западным отделом НКИД СССР, пересказывались сообщения газет о советско-германских переговорах. Московский корреспондент газеты «News Chronicle» В. Бартлет писал 23 августа 1939 г. в статье «Задача Риббентропа в России» о том, что сами немцы были удивлены подписанием пакта Риббентропом, который в 1936 г. заключил Антикоминтерновский пакт [155]. На следующий день В. Бартлет, комментируя 3-х часовую встречу Риббентропа с Молотовым, отмечал: «Советские круги твердо уверены, что советско-германское военное сотрудничество невозможно». Согласно его мнению, решение СССР подписать пакт уже усилило Германию и ослабило Польшу. Однако если Россия сделала оговорку в пакте относительно Польши, а Германия ради дружбы с Россией согласилась признать эту оговорку, то тогда войны не будет, заключал британский журналист. В этом предложении, как можно заметить, содержатся догадки о каких то тайных «оговорках» в пакте, которые на самом деле оказались дополнительным секретным протоколом.
«Manchester Guardian» писала 24 августа, что Риббентроп в Москве якобы предложил советскому правительству сотрудничество с Германией в вопросе о разделе Польши. Однако далее газета высказала предположение, что вряд ли Сталин и Молотов согласятся рассматривать пакт о ненападении в таком свете. 25 августа в статье корреспондента этой газеты выражалось сомнение в обсуждении вопроса о разделе Польши на переговорах в Москве, однако утверждалось, что СССР и Германия могли договориться относительно пропорционального раздела сфер влияния в польском вопросе. Также отмечалось, что СССР будет стоять в стороне, когда Германия нападет на Польшу.
«Daily Telegraph» 23 августа писала в передовой статье, посвященной советско-германскому пакту, что СССР предоставляет Германии свободу действий в Польше. Заключение пакта меняет в худшую сторону международное положение. Поляки остаются спокойными и решительными, хотя они имели очень мало надежд на поддержку со стороны СССР и не верили в его искренность, заключала газета.
В статье «Daily Telegraph» от 25 августа «Советы хотели ввести войска» сообщалось об англо-франко-советских военных переговорах в Москве, на которых представители Англии и Франции якобы спросили у членов советской миссии о стремлении СССР обеспечивать Польшу боеприпасами и держать в боеготовности Красную армию на границе. Советская делегация, по утверждению корреспондента, ответила: «Немедленно после начала войны оккупировать Вильно и Новогрудок на северо-востоке, а также Львовское, Тернопольское и Станиславское воеводства на юго-востоке, что из этих районов Красная армия могла бы оказать полякам военную помощь, если это потребуется». В этот же день газета также сообщила, что после того как Риббентроп доложил Гитлеру о заключении пакта, усилилось движение немецких войск к польской границе. Из Варшавы передали по радио, что поляки будут сражаться за свободу Польшы и всей Европы одни.
После подписания Договора о ненападении и дополнительного протокола к нему немецкая дипломатия торопилась как можно скорее втянуть СССР в политические и дипломатические приготовления к совместному выступлению против Польши. Прежде всего немецкая сторона стремилась к тому, чтобы в Берлин срочно приехали вновь назначенные советский посол и военный атташе для координации, подготовки и осуществления военной акции против Польши. Об этом впервые было упомянуто в телеграмме статс-секретаря германского МИД Э. Вайцзеккера Ф. Шуленбургу от 25 августа, в которой сообщалось, что И. Риббентроп просит посла неотложно встретиться с В. Молотовым и попросить его, чтобы вновь назначенные советские ответственные лица без промедления заняли свое место в Берлине [156].
Следующей важной военной проблемой, которая крайне беспокоила Берлин накануне нападения на Польшу, были опасения, что СССР не захочет выполнять свои обязательства по секретному протоколу и занимать отведенную ему часть Польши. В инструкциях Э. Вайцзеккера Ф. Шуленбургу от 27 августа говорилось о том, чтобы последний осторожно выяснил в Москве, действительно ли СССР собирается отвести свои войска от польской границы, как это сообщалось в западной прессе, а если это так, то не сможет ли Москва отменить это решение, чтобы потом серьезно помочь Польше. На следующий день статс-секретарь вновь настойчиво просил посла отчитаться по этому вопросу.
В целом в течение 28 августа между МИД в Берлине и немецким посольством в Москве состоялся обмен 4-мя посланиями на тему якобы объявленного отвода советских войск от польской границы. Отвечая на послание Э. Вайцзеккера, Ф. Шуленбург докладывал в Берлин, что В. Молотов высмеял сообщения зарубежной прессы об отводе советских войск от польской границы. В ответ на телефонный запрос И. Риббентропа Ф. Шуленбург подготовил меморандум для берлинского МИД, в котором утверждал, что сообщения зарубежной прессы об отводе были неверными. Советские войска на польской границе не только не были сокращены, а, наоборот, увеличены. Последним документом на эту тему была телеграмма Э. Вайцзеккера немецкому посольству в Москве от 28 августа, в которой со ссылкой на запрос И. Риббентропа советской стороне предлагалось опубликовать сообщение о концентрации войск Красной армии на польской границе.
29 августа Ф. Шуленбург направил секретную телеграмму в Берлин о том, что, по мнению всех военных атташе в Москве, советские войска в полной боевой готовности сконцентрированы на западной границе. Буквально через минуту германское посольство направило новое послание в МИД за подписью Э.-А. Кёстринга и Ф. Шуленбурга. В нем, со ссылкой на главного военного атташе X. Меллентина, говорилось, что по информации из советских военных кругов командование Красной армии не собирается предпринимать никаких специальных мероприятий на польской границе, так как там войска всегда были в боевой готовности [157]. Уже через несколько часов Ф. Шуленбург отослал очень подробную телеграмму немецкому МИД о том, что он сделал срочное представление В. Молотову о необходимости официального опровержения сообщений зарубежной прессы о будто бы объявленном отводе советских войск в количестве 250 тыс. человек от польской границы [158].
На сигналы из Минска от польского консула К. Рудского и сообщения прессы о передислокации советских войск с территории Белоруссии на Дальний Восток еще раньше отреагировали в Польше. Об этом свидетельствует письмо вице-директора политического департамента Министерства иностранных дел Польши во Второй отдел Генерального штаба польской армии от 22 августа с просьбой проверить информацию об отходе войск Белорусского специального военного округа [159].
30 августа Ф. Шуленбург обстоятельно информировал Берлин о содержании заявления ТАСС, которое опровергало сообщения зарубежной прессы об отводе советских войск от польской границы. Наоборот, как уведомляло ТАСС, советское Верховное главнокомандование приняло решение увеличить количество гарнизонов на западных границах СССР «в связи с усилением напряженности на восточных территориях Европы» [160]. В тот же день Ф. Шуленбург сообщал в Берлин о том, что из-за временного отсутствия В. Молотова в Москве он не имел возможности еще раз напомнить ему о настойчивой просьбе И. Риббентропа по поводу неотложного прибытия советских военных представителей в Берлин. 30 августа немецкий посол уведомил Берлин, что новый советский военный атташе и другие офицеры, как официально информирует советская сторона, отправятся в Берлин 31 августа.
31 августа директор политического департамента МИД Германии Э. Вёрман, ссылаясь на информацию Ф. Шуленбурга, доложил, что советская военная делегация отъедет из Москвы 1 сентября. И. Риббентроп предлагал опубликовать в Берлине и Москве индентичные коммюнике о ее прибытии в Берлин.