То, что нас объединяет (СИ)

В течение недели дядя Джон нашел ей замену, и Сара позвонила в дом престарелых, чтобы сообщить, что приступает к работе уже с понедельника. И чем ближе было к назначенному сроку, тем сильнее росло ее беспокойство.
Что если помощница проработала там не один год и с недовольством отнесется к приходу новенькой? А вдруг у Сары что-нибудь подгорит в первый же день или она приготовит слишком мало еды? Что если постояльцы получат расстройство желудка из-за недожаренной курицы или первая же партия печенья окажется никуда не годной?
Не слишком ли она поспешила, заявив претензии на должность шеф-повара? Может, стоило поработать еще пару лет в гостиничной кухне или устроиться в какой-нибудь ресторан в качестве помощницы? Слишком уж большая ответственность ложится на ее плечи. А вдруг она всех подведет?
Родители, в отличие от нее, были настроены более оптимистично.
– Мы гордимся тобой, детка, – сказала мать. – Не каждому доверят управлять целой кухней в двадцать четыре года. Это большая честь для тебя.
– Ничего, она справится, – откликнулся из-за газеты отец.
– Конечно, справится! В этом я даже не сомневаюсь.
Их обоих потрясло известие о встрече на мосту с загадочной незнакомкой. Сара поначалу вовсе не хотела упоминать о случившемся, но слова так и полились из нее, когда она добралась наконец до дома.
– Я понятия не имела, что можно сказать в такой ситуации. Все боялась ляпнуть какую-нибудь глупость.
– Ей повезло, что ты проезжала мимо, – заверили ее родители. – Ты сделала то, что сделал бы любой на твоем месте. А теперь иди и переоденься в сухое, – добавила мать. – А то заболеешь еще воспалением легких. Не понимаю, почему ты не позволила отцу подвезти тебя до дома?
На этом, собственно, эпизод и был исчерпан.
Но Сара никак не могла забыть о случившемся. Каждый раз, укладываясь в постель, она заново вспоминала злополучную встречу. Что бы там Кристина ни говорила, это не было похоже на крик о помощи. Она отчетливо видела измученное лицо женщины – ее пустые, без выражения, глаза, резко очерченные скулы. Разве так выглядит человек, который добивается внимания?
Что же довело ее до такого ужасающего состояния? Возможно, разбитое сердце. Или предательство близкого человека. А может, у нее обнаружили неизлечимую болезнь, и она решила не дожидаться мучительного конца. В любом случае Сара никогда не узнает правды.
Потом наступил понедельник, и Сара отправилась на новую работу. Встреча с женщиной на мосту отошла понемногу на второй план. К своей несказанной радости Сара очень быстро обнаружила, что годы работы в гостиничной кухне не прошли даром, и она без труда могла справиться с новой должностью.
Она вникала во все детали работы, от планирования еженедельных меню и заказа продуктов до приготовления блюд и сервировки стола. С самого начала она взяла за правило приходить в столовую к концу обеда, чтобы поболтать со старичками и поинтересоваться их мнением насчет еды. Не забывала она заглянуть и в комнаты к тем, кто не способен был есть за общим столом.
В целом ее приняли весьма дружелюбно. Юный возраст Сары не прошел мимо внимания местных обитателей, однако все они оценили ее старания. Им льстило внимание Сары, и они охотно делились с ней своими предпочтениями – а заодно и жизненными историями, если у нее хватало времени их выслушать. Сара, в свою очередь, тоже прониклась к ним симпатией и с охотой придумывала все новые и новые блюда.
Уже через неделю она поняла, что сделала правильный выбор, когда решила устроиться на работу в дом престарелых. Это место подходило ей как нельзя лучше.
Но самое главное, у нее была Бернадетта – энергичная помощница лет шестидесяти, работавшая в приюте Святого Себастьяна с момента его основания. А было это еще в пятидесятых годах. Бернадетта не изъявляла ни малейшего желания занять должность босса. «Мне сподручней выполнять чужие распоряжения, – заявила она Саре. – Вы только скажите, что сделать, и я сделаю».
Само собой, Бернадетта знала все, что касалось местной кухни – в частности, где что лежит. И она не выказала ни малейшего недовольства, когда Сара попросила организовать все заново – так, чтобы ей было удобнее с готовкой.
«Такого молодого начальника у меня еще не было, – сказала она Саре к концу первой недели. – Но ты знаешь, что важно, а что нет. Предыдущий повар и носа не казал в общую столовую. Тебя тут все полюбили, даже Мартина».
В этом Сара сильно сомневалась. Мартина была из тех, кто сможет придраться даже к лучшему блюду в лучшем из ресторанов. Она уже известила Сару, что говядина была пережарена, а от выпечки у нее началась изжога.
Но на каждую Мартину здесь приходилось с полдюжины Стивенов Флэннери.
«Ты действуешь на меня лучше, чем все таблетки в мире, – сказал он Саре, сжимая ее руку в своих дрожащих ладонях. – Я готов переплыть океан ради твоих фруктовых булочек».
Стивену было тридцать девять, когда у него диагностировали болезнь Паркинсона. К своим шестидесяти шести – в год знакомства с Сарой – он успел превратиться в дряхлого, трясущегося старика. Но ему и в голову не приходило жаловаться на жизнь или жалеть себя.
Еще она познакомилась с Джимми Дуэном. Тот охотно наигрывал на своем стареньком аккордеоне «Горы Морн» и «Вернись в Ирландию» всякий раз, когда его об этом просили (а порой и не дожидаясь просьб). Или взять бедняжку Дороти Фелан, которая уже почти не говорила. Она перестала узнавать даже собственную дочку, но с искренней теплотой улыбалась Саре, когда та заходила к ней в комнату, чтобы порадовать свежим десертом или кусочком имбирного пирога.
Сара очень быстро полюбила своих старичков. Давно уже работа не доставляла ей такого удовольствия. Женщина с курчавыми волосами приходила ей на ум дважды в день, когда она переезжала на велосипеде через мост. Ежедневно она накручивала три мили, добираясь до дома престарелых и обратно. Поначалу эпизод вспоминался очень отчетливо, но затем образы начали тускнеть, а потом и вовсе скрылись в глубине памяти, где и пролежали нетронутыми долгие месяцы и даже годы.
  Хелен  
   
– Мама.
– Подожди минутку, – ответила Хелен, просматривая статью.
С каждым словом раздражение ее все росло. Неуклюжие метафоры, избитая риторика – ничего, что могло бы зацепить внимание читателя, заставить его задуматься. Она бросила взгляд на подпись: написано мужчиной, как и девяносто процентов других статей. Свернув газету, Хелен снова убрала ее на полку. Дай ей шанс, и она бы написала во сто крат лучше. Но не для такой газетенки – нашла бы что-нибудь поприличнее.
– Мама, купи конфеток.
– Сейчас, сейчас. Подожди секундочку.
Хелен всегда нравилось читать. Она умудрилась проглотить кучу романов в те часы, которые были отведены ей на приготовление уроков. Это увлечение сохранилось и после школы. Она читала запоем – до тех пор, пока у Кормака не обнаружили рак. И тут вдруг оказалось, что она не может сосредоточиться даже на газетной статье, не говоря уже о книге.
Английский язык был единственным предметом в школе, к которому она испытывала хоть какой-то интерес. Хелен умело выстраивает фразы – подобные отзывы учителей были для нее настоящей редкостью. Обычно родители просматривали ее оценки с плохо скрываемым недовольством.
Она и правда умело выстраивала фразы. В старших классах Хелен написала пару статеек в школьный журнал. В одной из них она посмеялась над новой куклой Барби: Наверняка эту куколку создал мужчина, писала она. Если бы у женщины была такая большая грудь и такая узенькая талия, она бы падала на каждом шагу. Тем не менее это считается образцовой игрушкой для маленьких девочек.
Хелен не осталась равнодушной к той волне интереса, которую вызвали ее наброски среди одноклассников. А уж до чего здорово было увидеть собственное имя, напечатанное в настоящем – пусть и школьном – журнале!
Почему же она не продолжила писать? Почему не сделала это своей профессией? Даже те, самые ранние, статьи ее были куда лучше той писанины, которую она только что прочла. Писанины, за которую кому-то заплатили неплохие деньги.