Наяль Давье. Барон пограничья (СИ)

Осторожно, шаг за шагом я шёл вперёд, пока одна из нитей не появилась неожиданно прямо у меня перед носом. Я замер, нить тоже. И раньше старался дышать через раз, а сейчас так и вовсе перестал, во все глаза всматриваясь в нить, которая медленно колыхалась буквально в паре сантиметров от моих глаз.
Знаете, что хочу сказать, эти штуки при близком рассмотрении напоминали цепочку ДНК. Отдалённо, конечно, да и намного крупнее они были, но первое, что приходило в голову, глядя на них так близко именно это.
Долго стоять на одном месте не дело, поэтому стал опускать глаза вниз, желая рассмотреть это лучше и как-нибудь обойти. И какого же было моё удивление, когда оказалось, что это самая нить выходить прямо из моей ладони. От испуга сердце буквально кувыркнулось в груди.
Шумно выдохнул, поворачивая руку ладонью вверх. Так и есть, прямо из середины ладони выходит и едва заметно шевелится, будто живая.
Наверное, будь у меня нервы менее крепкими, я бы заорал и начал трясти рукой, пытаясь скинуть непонятное нечто. Но с нервами у меня было всё нормально, поэтому я лишь посмотрел на вторую руку с каким-то обречением замечая, что из второй ладони выходить точно такая же нить.
Что это такое я понятия не имел. Мне оставалось только стоять и смотреть. Мои нити имели зеленоватый цвет. Длиной около метра и толщиной с нить пряжи. Только сейчас понял, что они намного толще остальных. Хотя те, что выходили из камней тоже довольно толстые.
И что, это всегда из меня торчит, просто обычно я не вижу? И что это такое, вообще?
Чёрт, может, это и есть магия? Хотя я всегда думал, что магия выглядит несколько иначе. А как именно? Собственно, я особо не задумывался, так как в моем родном мире знание об этом мне бы ничего не принесли.
Эти нити были похожи скорее на каких-то паразитов, которых я отчего-то теперь вижу. Хм, особенность зрения? Или же мой мозг как-то не так устроен? Впрочем, с моей головой явно что-то не так. Я ещё не забыл, что обладаю неким аналогом эмпатии, а это сто процентов означает, что мои мозги не такие, какими должны быть у простого и нормального человека.
Думаю, никому не стоит знать, что со мной происходит. А вдруг это болезнь и её нужно лечить? Ага, обязательно, запрут в местную психушку, и дело с концом. Всё же я читал о местных магах, и там словом не было сказано про эмпатов, а про какие-то нити так вообще молчу. Так что молчим в тряпочку, больше слушаем и пытаемся разобраться сами.
Немного примирившись со своей судьбой, взбодрился и пошёл уже более уверенно, хотя других нитей всё же старался не касаться. Через полчаса у меня болела не только голова, но и глаза. Казалось, в них насыпали песка. Слёзы текли не переставая, но я упорно концентрировал внимание на нитях, понимая, что стоит им пропасть, как я окажусь в кромешной темноте и не смогу сделать ни шагу вперёд.
На собственные ладони старался не смотреть, но взгляд, то и дело цеплялся за них, словно я хотел ещё раз убедиться, что мне не показалось в первый раз.
Когда я дошёл до своего ориентира, мир расплывался дымкой от слёз и боли в глазах. С облегчением сев около камня, я закрыл глаза и положил на них ладони. Было больно. Очень. Мне казалось, что веки попросту содрали, а на глазницы капают расплавленным воском. Сознание то и дело пыталось удрать, чтобы не подвергать организм такому стрессу, но я упорно цеплялся за реальность, всячески ругая себя и проклиная идею осветить себе путь таким вот образом. Уж лучше бы я на ощупь шёл, чем так сейчас мучиться. Хотелось ли мне кричать? Ещё как, но я лишь громко стонал, тёр лицо ладонями и плакал. Слёзы текли сами, остановить я их и не хотел и не мог.
Примерно через долгие десять минут, в течение которых я подвывал, скрёб пальцами камни, катался по полу, хныкал, как маленький ребёнок, кусал губы и проклинал себя, эту самую магию, принца, пещеру, да всё, до чего мог дотянуться мой разум, я начал ощущать, что боль стихает.
Замерев на месте, дышал глубоко и сипло. Ещё через полчаса я смог разлепить веки и встать.
Что ж, это станет для меня хорошим уроком. 
* * *
Зря я волновался. Походу то, что меня не было всю ночь, никого не заинтересовало. Я спокойно вернулся в комнату, завалился спать и благополучно продрых до следующего утра.
Только утром, встав и умывшись, понял, что это вообще-то странно. Обычно Матильда постоянно где-то рядом крутиться, а тут такой игнор.
Долго думать не стал, собрался и почапал на кухню. Вот где центр местных новостей. Немногочисленные слуги всегда собирались именно здесь. За тарелкой какой-нибудь каши с упоением обмусоливали те крохи новостей и событий, которые только могут появиться в этом почти замкнутом царстве. Состроив привычно лицо не облагороженное интеллектом, зашёл на кухню и привычно пустил слюну. Стыдно ли мне за такое поведение, ведь все считают меня умственно отсталым, а человеку обычно неприятно, когда кто-то сомневается в его уме? Отвечу, что нет, совершенно не стыдно. Главное — выживание. Остальное вторично.
— Ох, Милорд, что с вашим лицом?
Матильда тоже оказалась на кухне. Всплеснув руками, она тут же подскочила ко мне. Достав откуда-то серый платок, принялась вытирать слюни, и внимательно осматривать глаза. Честно, было трудно держать взгляд расфокусированным.
— Что случилось с вашими глазами? — бормотала она, явно спрашивая саму себя, чем меня, так как видно было, что на ответ не рассчитывает. — И слюни, вон как текут. Вытираю, а они опять.
— Так есть поди хочет, — пробасила кухарка, тут же охаживая дворничего кухонным полотенцем. — Чего расселся? Кыш от седова. Вон, Милорд наш, потчевать жалует, а ты тут своей мерзкой рожей аппетит ему портишь. Давай, давай, не скалься. Лучше иди да дровяник подлатай, а не штаны тут протирай. Сидит с бабами, уши греет, ишь выискался. А работать, кто будет? Пойдёмте, Милорд, сейчас я вас накормлю.
Я тут же отстранился от Матильды и бодрым козликом поскакал к столу. Жрать хотелось даже не сильно, а просто невыносимо сильно. Ещё немного и желудок начнёт сам себя переваривать. Если уже не начал.
Не успел сесть, как передо мной на стол опустилась огромная тарелка с кашей, из которой торчал кусок мяса.
— Это Филька недавно охотился, леня подстрелил. Ногу заднюю вот в замок приволок, вам, Милорд, на поесть.
Кухарка, которую звали Аделаидой, села напротив, положила мощный подбородок на внушительную ручищу, и с умилением стала наблюдать, как я трескаю наваристую, густую кашу.
— Красивый милорд у нас, — вздохнула она. Я едва не поперхнулся. Странные у них, однако, вкусы. На мой взгляд, я был тощим сморчком, обтянутым бледной кожей. Скорее всего, тут было нечто вроде материнского инстинкта. Да и эмоции у обеих женщин были сродни материнской нежности и умиления, смешанного с горечью и печалью. — Худ правда, но ничего, откормим. Батюшка его вон каким был, так что и наш Милорд должен откормиться.
— А толку? — позади всхлипнула Матильда. — Красота без ума никому не нужна. Какая женщина захочет мужу своему слюни подтирать?
Аделаида вздохнула.
— Эт ты правду глаголешь. Никакая.
Я наворачивал кашу, стараясь не поднимать взгляд. О таком далёком будущем я не думал, тут бы ближайшее лето пережить, о какой женитьбе может быть речь. Да и опыт прошлой жизни стойко отвратил меня от серьезных отношений надолго.
— Змей то наш, наконец, уехал. Слава Великому Создателю. Если бы не Милорд, давно бы уже уехала из этого замка. Сил нет смотреть, как всё рушится.
Я тут же навострил уши.
— Тише ты, Аделаида. То ты не знаешь, что Гратин уши и глаза Верне.
— Поэтому я и отправила его во двор. Даже если этот прохвост услышит и передаст змеюке, то к следующей весне Ашиль уже забудет. Ох, и горе он принёс, всё порушил, змей проклятый.
— Аделаида!
— Что Аделаида? Скажешь, я не права?
— Права, — тихо сказала Матильда. — Но, не стоит кричать так громко. Как бы беды не было. Верне хоть и не появится тут до весны, да и маг этот куда-то умотал, но всё-таки нужно быть осторожнее.