Наяль Давье. Барон пограничья (СИ)

Так, так, а вот это уже интересно. Куда это мой любимейший дядюшка смотался? И чем всем нам это грозит?
  
Глава 10
 
Женщины и дальше болтали, время от времени принимаясь спорить, но быстро утихомиривались. Я же, задумчиво поглощая кашу, размышлял о том, что мне делать.
Вечно прикидываться слабым умом невозможно, да и не дело это. Нужно самому строить свою жизнь, а не находиться в ней бесправным наблюдателем. Да и всё равно пришлось бы "умнеть". Всё-таки поднять хозяйство, которое я уже по праву считал своим, из практически руин, не так просто. Мне понадобится куча времени, денег, а главное, сделать это вряд ли возможно, оставаясь таким, каким меня сейчас видят окружающие.
А что это значит? Это значит, что пока дядюшки нет, нужно брать всё в свои руки, и желательно к его возвращению повернуть ситуацию так, что меня невозможно будет не подвинуть, не избавиться от меня.
Это нужны воины, готовые по моей указке вышвырнуть из замка любого, а ещё желательнее и свернуть шею. Там, где воины, обязательно огромные траты. Начать с того, что мужики обычно не дураки хорошенько так пожрать. И я не уверен, что они станут довольствоваться одной кашей каждый день. Им нужно мясо, много хорошего, качественного мяса. Потом облачение, оружие. Не удивлюсь, если всё это будет стоить столько же, сколько стоит весь мой замок. Хотелось бы иметь коней, чтобы можно было посылать отряды на патрулирование территории. Ко всему прочему, нужно будет нанять побольше легкодоступных служанок. Мужик долго без секса начинает звереть, а это не очень хорошо. Мне тут не нужны драки, пьянки и прочее непотребство. Уж пусть они служаночек по углам зажимают.
Кроме вояк, нужны животные. Коровы там всякие, овцы. А так же те, кто за всем этим будет смотреть. Хм, может, это оставить на лето? Где я сейчас буду живность набирать? Да и всяким коровам, да овечкам нужен фураж, а где я его возьму? Опять покупать? Решено, с живностью пока что подожду.
К тому же необходимо что-то решать с обороной. Если мои догадки верны и соседнее королевство всё же решит нас пощипать, то мы просто обязаны быть к этому готовы. А это снова траты и не малые.
Хм, всё это просто прекрасно. Работы и планов грамодьё. Но есть крохотная заковырка — где на всё это брать денег?
Не думаю, что те деньги, что я нашёл в тайнике, могут сильно исправить ситуацию. А чтобы что-то продать, надо знать, кому продавать, иначе можно остаться не только без товара, денег, но и без головы. Некоторым "покупателям" проще забрать силой, чем выкладывать свои кровные. А это совсем не славно.
— Вот и я говорю, что в холодную его садить нужно, чтобы глаза свои держал подальше от того, чего ему не следует видеть, — распалялась Аделаида.
Я замер с недонесённой до рта ложкой. Так углубился в мысли, что совершенно позабыл о том, что не один тут. А собственно, с чего-то надо начинать, правда?
— Приедет Верне и тебя в эту холодную посадит, дурья твоя голова. Думай, что говоришь, — Матильда буквально полыхнула негодованием и опасением. При этом я заметил, как она бросила короткий взгляд на дверь, выходящую на улицу.
— Я и думаю!
Аделаида стукнула ладонью по столу, отчего моя тарелка подпрыгнула, а я удивлённо распахнул глаза. Вот это женщина — зашибет и не заметит.
— Что-то незаметно, — прошипела рассерженной кошкой Матильда.
— Я согласен с Аделаидой, — сунув в рот ложку, деловито перевёл взгляд с одной спорщицы на другую. — Не дело, когда в собственном доме опасаешься любого угла.
— Вот! — Аделаида просияла похлеще натёртого пятака. — Даже Милорд со мной согласен, а ты всё споришь.
— Да как вы не понимае… те, — начав в начале предложения распаляться, Матильда под конец буквально сдулась, медленно переводя взгляд с кухарки на меня.
Глаза у неё при этом были такие, что я бы засмеялся, но приходилось держать серьёзное выражение лица.
— Что? — спросил, отодвигая пустую тарелку. — Спасибо, было вкусно.
— Ми…
— Ох!
Послышался вскрик, грохот, тихое ругательство, всхлип, потом ещё одно ругательство, а затем, над столом показалась макушка кухарки, а после и совершенно ошалелые глаза.
— Ты в порядке? — заботливо поинтересовался я, наблюдая, как глаза женщины становятся круглыми от удивления. — Ничего не ушибла?
Рядом заухала, как сова Матильда. Посмотрел на неё, тут же подскакивая и помогая сесть на стул. Она вся побелела и выглядела так, словно ещё немного и рухнет в обморок. Что же они такие впечатлительные. Одна со стула свалилась от неожиданности, другая сознание терять надумала.
— Ты как? — засуетился я, боясь, что у женщины что-нибудь остановится, или замкнет, всё-таки обе они были в возрасте и такие волнения довольно опасны.
Матильда вместо того, чтобы ответить, схватила меня за руку и состроила такие глаза, что я конкретно так испугался за её состояние.
— Молчите, Милорд, — прошептала она, взглядом указывая на дверь.
Я, не понимая, о чём речь, глянул туда же, замечая, как из кухни буквально выкатилась Аделаида, но через минуту вернулась, вся красная, взволнованная.
— Ушёл, проклятый помёт бешеной самки трухана, — зло буркнула кухарка отдуваясь.
— Бегом в деревню, к мужикам! Скажи, ловить, вязать и в холодную!
Матильда едва не подпрыгнула, но моя рука на её плече удержала женщину на месте. Честно говоря, всё происходило так быстро, что я даже не успевал отреагировать.
Вот Аделаида смешно надувает губы, разворачивается, подхватывает юбки, на какое-то мгновение я замечаю её затянутые в шерстяные чулки ноги. А потом на кухне воцаряется звенящая тишина.
— Хм, — выдаю единственно связную мысль и сажусь на стул напротив травницы. — Поймают? — спросил, внимательно рассматривая бледное лицо женщины.
Честно говоря, я не думал, что это мужик будет караулить под дверью, да ещё и так быстро сориентируется. Настоящий талант, что говорить.
— Обязательно, Милорд, — ответила, и её глаза буквально затопило слезами. Крупными таким, чистыми. Плакала молча, даже не всхлипнув, жадно всматриваясь в моё лицо, поджимая трясущиеся губы и сминая пальцами серый платок. — Очнулись.
Сказала, не спросила. Я кивнул, отворачиваясь. Почему-то смотря на неё, самому нестерпимо захотелось зарыдать. Неужели это на меня так действует молодое тело Наяля? Или же это от того, что я полностью ощущаю всю ту бурю, что бушует в душе травницы? Понятия не имею.
Плакать мне не хотелось. Резко встал и стал ходить, заложив руки за спину, чтобы хоть как-то себя отвлечь. Вот блин, женщины! Всю душу вывернут.
— Давно, Милорд? — всё же коротко всхлипнув, спросила, вытирая своим платком глаза.
— Как очнулся несколько недель назад.
— Ах, так вы всё это время… — вскинула руки и обиженно надулась.
— Да, сама понимаешь, — остановился и сложил руки на груди, рассматривая почерневшие от времени и каждодневной копоти стены и потолок. — Я ничего не понимал, был напуган. Решил затаиться. Кстати, что со мной такого случилось? У меня всё тело так болело, будто по мне табун диких лошадей потоптался.
— Вы упали с крепостной стены, Милорд, — почему-то шёпотом сказала травница.
— Упал? — я удивлённо вскинул брови, поворачиваясь к ней. — Или столкнули? Что я мог там делать?
— Или столкнули, — с готовностью кивнула Матильда. — Вы туда никогда не ходили, да и я постоянно присматривала, но в тот день отвлеклась, а когда схватилась вас, то никак найти не могла, пока Аделаида не прибежала вся в слезах. Думала, не выхожу вас, Милорд. Плохи очень были. Горячка вас била страшная, все соки из вас выпила. А вот поди же как всё обернулось…
— Это да, — я сел обратно на стул и осторожно стер с лица пожилой уже женщины слезинку. — Не плачь, я ведь живой.
Вот зря я так. Матильда просто затряслась вся, захлюпала носом и заплакала пуще прежнего. Что с ней делать я не знал, поэтому сидел и беспомощно смотрел, пока на кухню не влетела румяная, запыхавшаяся кухарка.