Звёздная пыль… На сапогах! (СИ)

Не буду объяснять Вам очевидное, но скажу еще раз.
Вершина всего, то — что вернется! То, что мягко и безопасно вернет людей домой. Спускаемый аппарат. Начнем, товарищи…
Долго шли обсуждения, и даже ругань. Ведь проект "7К", он же будущий "Союз" в эскизе уже есть. Ага, щаз — не буду в этой консервной банке летать! Пользуясь свежеприобретенной властью напряг народ. И, помня многие неприятные истории из будущего, старался предложить их как возможные в теории.
Понемногу два парашюта, основной и запасной, превратились в три, равномерно расположенные треугольником на верху аппарата. Диаметр донной части, по сравнению со старым 'Союзом', увеличили до двух с половиной метров. Сразу нашлось место для двигателей ориентации, мешавшихся до этого. И сам аппарат потяжелел терпимо, теплозащита теперь рассчитана на вход в атмосферу при возврате с Луны. Система жизнеобеспечения уместилась, емкостью на неделю. Причем резервная, основная будет в другом отсеке. Три ложемента для космонавтов в скафандрах, и не надо сидеть в позе "больной обезьяны", просторней стало.
Вот только, когда народ стал прикидывать место для блока автоматической системы управления, я возразил резко.
— Нет для нее места! Для бортового вычислительного комплекса полсотни килограмм зарезервировано, для пульта тоже. Зачем нам АСУ если мы делаем корабль для людей?
Народ впал в шоковое состояние… Их можно понять — до этого все корабли были полностью автоматическими, человек лишь груз на борту — и ручное управление это аварийный вариант. Но я с этим категорически не согласен! Я знал, что это только первый бой — дал задание посчитать размещение блока автоматического управления на месте пилот–ложементов экипажа. С подключением к разъему на пульте управления и весом не более чем трое космонавтов в скафандрах и креслах.
В горячке, размахивая руками и споря с товарищами, краем глаза увидел — за незакрытой дверью стоял Главный и покачивал головой. И не понятно — одобрительно или нет. Когда я вышел с видом 'на перекур' никого не было. Может, показалось?
Ругались мы еще несколько дней, тут даже сегодняшний герой — Феокистов подключился. Когда его только медики отпустили? Он же как раз на 'Восходе' только что слетал.
Здорово меня поддержал, особенно насчет ручного управления. Авторитет первого космического инженера сломил сопротивление всех.
Дни шли потихоньку, наступил ноябрь. Шефа не было видно, меня это начинало беспокоить. Готовясь к теоретической возможности полететь, старательно занимался спортом, бегал по утрам.
О! Не зря смотрел шпионские фильмы. Ух ты, за мной следят! Старательно пытаются быть незаметными, но — когда недалеко бегал парень, а спустя пару дней он рядом в магазине, делая скучающий вид, изучает витрину… Причем случай не единичный. Интересно.
Тут есть только один ответ — Сергей Павлович, прежде чем лечь в больницу, говорил с кем–то наверху. И приложил к докладу мое письмо. Один факт из него я мог бы знать только будучи провокатором из США.
В ноябре, точную дату не помню (авт: посмотреть могу, но смысл?) там стартуют две станции к Марсу. Одна из них, в моей истории, отправит первые снимки. У второй не отделится обтекатель.
Я мало что помню из шестьдесят четвертого года. Кроме уже случившегося события есть еше единственный точный факт. Но такой, что буквально будет сокрушительным, если б я еще точную дату помнил… Ну, еще неудачные пуски наших автоматов, шефу я про это рассказал, надеюсь — успели исправить дефекты.
Штирлицем себя не чувствую — я свой человек в своей стране. А ребята из конторы пусть меня проверят, проще потом говорить будет. Вот только с кем?
Интерлюдия.
Двенадцатого ноября тысяча девятисот шестьдесят четвертого года. Полуостров Камчатка, поселок Ключи. Подножие вулкана Ключевская сопка.
Пятьдесят километров до эпицентра.
Борис Иванович Пийп осторожно положил на подоконник бинокль, глянул на часы. Всего без пяти семь утра, и стоило опять так рано вставать? Середина ноября на носу, длинные ночи и короткие дни. Хоть и не заполярье, но темень кромешная за окном вулканологической станции. Только чуть розовеет верхушка гигантской, пятикилометровой Ключевской. Тяжелые ворочаются мысли в голове пожилого вулканолога. Сперва показавшийся идиотским приказ - ' в течении ноября месяца обеспечить непрерывный обзор вулкана Шивелуч. Категорически запрещается приближаться на расстояние менее сорока километров…' - что за маразм, кто составил такую канцелярско–бюрократическую писанину? Бред какой–то. Если будет извержение — то надо изучать с минимального расстояния, не зря маленькую станцию строили!
Но прибыла бригада кинооператоров, развернула технику. И так же как все, каждое утро замирают у аппаратуры. Разговоры о нелепости происходящего начались давно, вот только пресечены были резко — один веселый парень отозвал на пару минут, поговорить. Более вопросов не возникало, особенно последние дни. С каждым часом усиливалась сперва незаметная дрожь Земли, тащили из подвала ленты сейсмографов, густо исчерканные пером прибора. Ночь была неспокойной, трясло пару раз сильно — падала с полок посуда, хотя к утру все утихло.
Борис Иванович еще раз глянул в панорамное окно, полюбовался на далекую, заснеженную четырехкилометровую громаду — самого северного, самого древнего действующего вулкана в Советском Союзе.
' - Товарищи — пора завтракать!' - заглянула Лена, станционная работница. Да, семь утра уже, завтрак по расписанию…
Но не успели рассесться за небольшим столом, поднять ложки и черпнуть аппетитный гуляш ученые.
Загудела, застонала, задрожала Земля. Пол под ногами запрыгал, необъяснимый ужас заполнил мозг.
' - Инфразвук! Началось!!!' - все опытные вулканологи кинулись наружу.
Бревенчатые здания поселка ходили ходуном, следуя — но, не подчиняясь движениям почвы. А высыпавший на улицы народ не обращал внимания на привычные неудобства, взгляды притягивала чудовищная картина.
Огромный столб огня и пепла поднялся на пятнадцать километров — и рос вширь, с каждой секундой. От центра тучи к краям ежесекундно расходились очень широкие и яркие, многокилометровые молнии.
Борис, ошеломленно оглядывал пейзаж — только что бывший спокойным. Вулканический гриб закрывал небо, было видно что тучу несет ветром на восток. В ней все время вспыхивали 'окна' пламени, километрового размера. Взорвавшийся вулкан заметно, на полкилометра понизился. По склонам ясно видимые неслись потоки раскаленных, тысячеградусных палящих туч — убийственные лавины пепла, камней, кусков раскаленной лавы. Все живое будет уничтожено на огромном расстоянии.
— Эх, и уваляло б нас там, братцы! — серьезно сказал Женя Мархинин, молодой, но очень опытный вулканолог. Раскаленные, светящиеся в рассветном полумраке потоки катились вниз по склону, беспокойство жителей нарастало — страшная убийственная стена газа и пепла уже прошла половину расстояния до поселка. А базовый домик на горе уже уничтожен, засыпан толстым, в десятки метров, слоем обломков вулкана.
' - Да, хорошо нам приказали не приближается! Иначе мы были бы там… Но как так можно рассчитать?' товарищ Пийп все никак не мог осознать — как можно было предсказать взрыв, такой взрыв. Стрекотали кинокамеры, возились с приборами вулканологи, через полчаса черная туча закрыла небо, превратив утро в ночь. Лишь частые молнии разрезали тьму, протягивая ослепительные извилистые ветки на десятки километров. С неба горячим дождем сыпался вулканический песок, запхало сернистыми газами. Всего за пару часов в поселке на каждый квадратный метр выпало по тридцать килограмм пепла. Остатки взлетевшего на воздух вулкана падали даже на далеких Командорских островах, в полутора тысячах километров — по два кг на метр…
Лишь к вечеру возобновилась радиосвязь. И улетела телеграмма, с совсем невзрачным цифровым индексом. И кодовым словом.