Идеальный сын

Если к ним поехать, то будут ведь спрашивать про тебя, Марк, а мне бы не хотелось о тебе говорить. Ещё, может, спросят, что же я обратно в Челмсфорд не перееду. А что я тут отвечу? Думала об этом, конечно. И до мамы не так недалеко, и друзья рядом, а если или когда я снова начну учить, то с учениками будет проще. Да и Джейми, мне кажется, смог бы снова к своей старой школе привыкнуть.

Но ему и здесь прекрасно. Ему нравятся сад, домик его, школа: утром уже не надо с ним ни торговаться, ни упрашивать его, чтобы школьную форму надел. Он ждёт возвращения в школу после пасхальных каникул не меньше, чем день рождения.

На выходных, впрочем, хотелось бы что-нибудь хорошее устроить, что-нибудь, что обычные люди делают. Хочется выбраться из дома. А то от каждого скрипа шарахаюсь, к телефону не подхожу – вдруг он. Несколько раз звонили, а я замираю на месте, вздохнуть не могу.

Поэтому мы и вышли на улицу. Прогуляться до площадки и луга за новым районом. Джейми так хотел увидеться со школьным другом, но на площадке никого, поэтому мы лучше наш собственный домик на дереве посмотрим. До каникул надо было сообразить, в какие дни можно организовать детскую вечеринку, но у меня из головы вылетело, а теперь-то поздно. Пасха пройдёт, постараюсь в школу вовремя приходить, с другими мамами общаться. Постараюсь быть для Джейми нормальной мамой.

Кусты вдоль дороги подстригли. Асфальт усеяли листья, куски крапивы и веток. Перепрыгивая через них, раню голый палец. Мимо едет старая машина, и хочется спасибо сказать тому человеку, который подкорнал кусты ежевики, потому что теперь на обочине больше места.

Последние несколько дней Джейми почти что не разговаривал, но от жары его настроение улучшилось, как и у меня. Он тихий стал, зато не угрюмый. Задумчивый, мне кажется. Проезжает ещё одна машина, погружая меня в облако паров бензина, но я только и чувствую что раздражение. Нет сегодня этого прилива адреналина, а в голове крутятся мысли о том, что будет, если я прыгну под колёса. Вернётся ли ко мне эта мысль завтра? Не знаю, я пока просто наслаждаюсь краткой порцией лета, которое началось у нас в деревне благодаря урагану «Бетани». На выходных костры не планируются, только барбекю.

– Через пару дней обещают ливень, – сообщаю я Джейми, когда мы добираемся до въезда к дому. – Конечный участок урагана. Потом снова похолодает, снова пойдут прохладные весенние деньки.

Вместо ответа он пожимает плечами, уже двигаясь телом подальше от меня в направлении домика.

– Если завтра будет тепло, давай съездим на пляж во Фринтон?

Джейми улыбается, глядит на меня своими большими голубыми глазами. Трогает языком зубик, проверяет, как он там шатается, а сам думает над моим предложением. Кивает, поворачивается и бежит скорее через лужайку.

Смотрю, как он скрывается из виду, и внезапно ощущаю полное одиночество. Спешу обойти дом, сесть на траву, слушать, как Джейми болтает сам с собой. Мне одной в доме неуютно, и оставлять сына одного в саду тоже не хочется.

Завтрашняя поездка нам обоим пойдёт на пользу.





Глава 46





Воскресенье, 31 марта – до дня рождения Джейми 8 дней


Не погода, а сказка. Просыпаемся, а за окном светит солнце, небо голубое. Целый час роюсь в гараже, пока не нахожу нашу пляжную сумку с ведёрками и лопатками. На Джейми и на мне – прошлогодние выцветшие летние вещи: на сыне красная футболка, джинсовые шорты, на мне – обычное платье с тонкими бретельками, которые постоянно спадают.

В сумке, когда я засовываю её в багажник, похрустывает прошлогодний песок, и в этот момент внутри меня что-то обрывается, образуется пустота, которую не заполнишь. Год назад мы ездили на пляж втроём, одной семьёй.

Наверняка навещали твою маму.

Наверное, но вспоминать не хочу. И о тебе думать тоже. Глубоко вздыхаю, отбрасываю грусть. Взяла с собой любимую пляжную еду Джейми – сандвичи с джемом, печенье в глазури, кукурузные палочки. Не забыла и мелочь с собой взять – припарковаться и мороженое купить, – а то пришлось бы километр тащиться до ближайшего автомата. На завтрак сделала блины, которые даже не уронила на пол. Машина собрана, готова к поездке. Я хочу, чтобы сегодняшний день запомнился. В хорошем смысле.

Мы уже отъезжаем – и тут видим белую «Мини» Шелли.

– Шелли! – радостно кричит Джейми и машет ей рукой с заднего сиденья.

Шелли улыбается, тоже машет. Во мне же будто что-то обрывается. Я и забыла, что у нас с Шелли планы. Он гасит двигатель, выскакивает из машины. На ней белые хлопковые шорты, жёлтая майка. Ноги блестят лёгким загаром: никаких тебе белых пятен и растяжек, не то что у меня.

При виде Шелли вспоминается дневник, где то и дело всплывает её имя. Пуговица, которую я нашла под деревом. Как она настояла на том, чтобы самой сделать горячий шоколад. Или как злобно смотрела на меня из спальни Джейми, или как я до сих пор периодически напеваю ту колыбельную.

Перед глазами проносятся мысли, обрывки некой разгадки, недостижимой пока, но этим видениям не перебить чувство теплоты и облегчения при виде Шелли – она пришла, я ей нужна, я хоть кому-то нужна.

Опускаю стекло, глушу мотор, улыбаюсь.

– Привет!

– Ехала в бассейн и подумала: а может, ты тоже хочешь поплавать, но ты, видать, уже куда-то настроилась. – Она наклоняется поближе, и в зеркале заднего вида я вдруг замечаю, как Джейми корчит ей рожицу.

– Мы во Фринтон собрались, – заявляю я, будто у нас поездка на Гавайи, – взяла ведёрки, лопатки, на пикник кое-что.

Шелли как будто удивлена, но следом широко улыбается.

– Отличная мысль! – Она бежит обратно к машине. – Я тогда следом.

Мне хочется крикнуть ей, мол, прости, забыла про наши с тобой планы, но сегодня наш с Джейми особый день, хочу, чтобы он нам запомнился. Но Шелли уже в машине, а Джейми скачет по заднему сиденью, да так, что вся машина трясётся.

День будет хороший и так, обещаю я себе, стараясь не обращать внимания на разочарование, которое у меня где-то в животе ворочается вместе с завтраком. Я же всё равно там буду, а Джейми будет счастливый – затем и едем.

С моря дует тёплый ветерок, приподнимая волосы на шее. Мы с Шелли тащим вниз по неровным бетонным ступеням снедь для пикника и пляжную сумку. Чувствуется солёный воздух, запах пляжа, детства. Под мышкой у меня пляжные полотенца, которые грозят вот-вот упасть, руки тоже заняты, и скорее бы я их уже освободила.

– Ты прямо-таки уверена, что нам нужен набор для крикета и ракетки? – интересуется Шелли.


Смеюсь, обращаю лицо к солнцу.

– Прости. Это сумка, которую я всегда беру на пляж. Я в неё не заглядываю даже, не думаю, что брать, а что нет. Просто хватаю и иду. Там, наверное, до сих пор надувной круг, в котором Джейми плескался ещё младенцем.

Отлив оставляет после себя огромное пространство, полное мягкого жёлтого песка, которое ближе к берегу темнеет. Ещё нет и десяти часов, на пляже тихо, всего несколько семей сидят группками, собачники бросают в море палки и мячики и говорят питомцам их принести.

Находим с Шелли местечко между двумя потемневшими деревянными волнорезами, уходящими далеко в море. Мне кажется, глядя на них, что этот пляж, этот песчаный участок, эти волны наши, только наши. Чувство это вскоре меня покидает: только мы расстелились, как рядом устраиваются ещё две семьи.

С ними маленький мальчик, примерно возраста Джейми, и не успеваю я достать ведёрки, лопатки, как Джейми босиком начинает носиться с ним по пляжу, играть в футбол.

Внутри меня снова вот-вот распахнётся пустота – Джейми так вырос. Он бы прошлым летом, да просто несколько месяцев назад ни за что бы так не понёсся играть. Вот ещё доказательство – ему в деревне живётся отлично. И внезапно мне радостно, что Шелли со мной, рядом, что есть с кем поговорить, пока Джейми развлекается с новым другом.

– Как думаешь, обедать рановато? – спрашивает Шелли, лёжа рядом со мной на полотенце и поглаживая плоский живот. Потом она закидывает голову назад, и её волосы белеют в ярком свете солнца. – Я-то думала, что пойду поплаваю, вот и не стала завтракать.

– Вот у меня есть колечко в глазури, хочешь? – Шуршу в прохладной коробке, достаю тонкую синюю пачку.

– Ух ты, Тесс, в детстве это было моё самое любимое печенье. – Улыбается, открывает пачку и смотрит на разноцветные колечки, будто это изысканное лакомство, а не сахарная бомба с дыркой посередине.

– И что у тебя там ещё припасено?

– Кукурузные палочки со вкусом маринованного лука и бутерброды с джемом.

Она откидывает голову назад, и над песком до самого моря разносится её гогот:

– Тесс, ну ты просто умора.

Улыбаюсь, гляжу на Джейми: интересно, хочется ли ему печеньку. Футбол закончился. Теперь он сидит с мальчиком и какой-то девочкой – наверное, сестрой – во влажном песке у кромки воды. Три головки склонились сосредоточенно над чем-то там, видимо, копают сложные речные каналы меж лужицами морской воды. Джейми сложил ручки ковшом, песок выкидывает, и я кусаю губу – так бы и крикнула ему, чтобы взял хоть лопаточку, или сама пошла с ними копаться. Ему бы очень не понравилось, что я не даю ему самому играть как ему хочется.

Сидим с Шелли в приятном молчании, смотрим, как медленно подходят волны прилива.

– Тебя беспокоит расставание с Тимом? – спрашиваю я.

Шелли вздыхает.

– Не очень. Мы уже несколько лет нормально не проводили время вместе. Я уже так привыкла сама по себе быть, что и разницы не чувствую. Я ему написала тут СМС, спросила, как он. Мы же до чего дошли: даже Рождество с Пасхой перестали праздновать. Стало слишком тяжело их отмечать. Но мне всё равно хотелось его как-то проведать. Мне кажется, я когда-нибудь вспомню, что он мне изменил, и буду злиться. Но сейчас мне всё равно. Может, я просто поражена, что он так меня предал, ведь мы столько всего вместе пережили. Но с другой стороны, это был тот поворотный момент, когда стало ясно, что нам уже пора расходиться.

Киваю, глядя на ритмичное движение волн. Без тебя, Марк, каждый день – испытание, а на Рождество будет особенно тяжело, но Джейми со мной, а значит, всё мы отметим, это уж точно.

– А давай поплаваем? – спрашивает Шелли, приподнимая очки и игриво шевеля бровями.

– Ты шутишь? Мы же замёрзнем, – смеюсь я.

– А тебе на пользу пойдёт.

Шелли встаёт, скидывает с себя шорты, майку. Под ними оказывается простой чёрный купальный костюм, который подчёркивает узкую талию и округлые формы. У меня же под платьем старый купальник-танкини, внизу резинка растянулась, чувствую, как нижняя часть провисает.

Корчусь и уже было качаю головой – нет, мол, – но тут к нам по пляжу несётся Джейми. Подбегает, выдёргивает из сумки плавательные очки, а сам, весело улыбаясь Шелли, раздевается до шортов-плавок.

– Мамочка, давай! – вопит он, а сам бежит к воде. Он хочет, чтобы я рядом была, думаю я, и меня переполняет любовь. А почему бы и нет? Вода вряд ли холоднее, чем лёд, который я в себе эти несколько месяцев ношу.

Мы здесь, чтобы было что вспомнить, повторяю я себе, и моё платье остаётся на песке, а сама я бегу по песку вслед за Джейми и Шелли.

Море обжигает меня холодом. Ещё не вошла толком, а ноги уже онемели, уже я останавливаюсь, готова выскочить из воды, но Джейми с разбегу прыгнул и плывёт, а Шелли чуть впереди его, рука вверх, потом через голову – долгие, плавные движения. Я бреду вперёд в ледяной воде, которая уже лижет мне кожу у пупка.

Давай же, Тесси. Вспомни себя прошлую.

Всхлипываю и падаю в воду. У уголков глаз слёзы, но я отталкиваюсь изо всех сил и плыву вперёд, пока моё тело, мой разум не немеют настолько, что холода уже не чувствуешь.

– Говорила же, тебе это только на пользу пойдёт, – смеётся Шелли, подплывая ко мне.

Качаю головой, у самой так зубы стучат, что говорить не могу.

Пляж уже далеко. Джейми так далеко, как мы, не поплыл, он плещется в волнах, и ветер доносит до нас его хохот и крики.

Плыву кролем вслед за Шелли, силясь заставить свои руки совершать широкие долгие гребки. Так же красиво, как у неё, не выходит, но двигаться приятно. Мы плаваем вдоль волнорезов на нашем участке пляжа, взад и вперёд. Через раз клоню голову набок – посмотреть, как там плещется Джейми. Скоро устаю и плыву медленно, а значит, каждый раз присматриваю за ним через всё более долгие промежутки времени.

А потом он исчезает.

Останавливаюсь, глотаю солёной воды, отчего крикнуть не выходит. Судорожно осматриваю море, пляж – его нет.

Где Джейми? Вопрос давит на меня, будто толща воды. Делаю рывок вперёд, через силу шевелю руками, ногами. От холода я оцепенела, каждое движение вялое, но я стараюсь как могу, верчу головой влево-вправо: хоть бы его белоснежная головка показалась над волнами. Но нет.

Доплываю до места, где в последний раз его видела, встаю. Здесь не так глубоко, как мне казалось, мне только по колено. Под ногами хлюпает песок – я кружусь, выглядываю сына.

– Тесс? – окликает меня Шелли.