Ярость

* * *


Анна Катрина еще никогда в жизни так не ссорилась с Уббо. Она наговорила ему в лицо ужасных вещей, называла предателем и невеждой.

Он слушал ее, побелев как мел, и мужественно переносил атаки, не нападая в ответ.

Когда она собралась уходить из квартиры, ей показалось, что мещанский благополучный порядок превратился в груды развалин.

– Куда ты собралась? – крикнул Уббо ей вслед.

Она на мгновение остановилась, посмотрела на него, подняла руку и пошевелила губами, словно хотела что-то сказать, но потом махнула рукой, отвернулась и побежала прочь. Она чуть не упала, спускаясь по лестнице.

Карола Гейде последовала за ней в коридор, но потом вернулась к мужу. Он выглядел так, будто у него вот-вот случится инфаркт.

Анна Катрина с трудом открыла дверь, чтобы выйти на улицу – настолько сильный был ветер. Верхний променад выглядел так, будто шторм смел с улицы всех людей. Не было видно даже чаек. Длинные нити дождя хлестали по улице. Море было черным.

Анна Катрина почувствовала внезапный порыв броситься в темные волны и утонуть. Она начала безудержно рыдать.



Ее обхватил какой-то человек. Он незаметно появился из окружавшей ее мертвой темноты. Обычно в таком случае у Анны экстренно активизировались все инстинкты, все тело переполнилось адреналином, она моментально пыталась вырваться и принять оборонительную позицию. Но ничего подобного не произошло. Еще прежде, чем она успела осознать, что рядом с ней Франк Веллер, ее тело уже знало об этом и упало в его объятия.

Она не стала спрашивать, как или почему он приехал. Она просто была рада, что теперь он рядом, а все остальное было неважно.

Они стояли в свете уличного фонаря, и капли дождя плясали под ним, как призраки, которые хотят отвоевать остров у моря. Водяные духи, меняющие форму и облик вместе с ветром.

В этом рассеянном свете сам остров обрел здесь, на верхнем променаде, загадочную ауру. Мирную и вместе с тем угрожающую. Друг и враг, как и море.

Дом почти не давал им защиты. Ветер бил дождем в стены, словно хотел их обрушить. Капли рикошетили от красного камня, как шальные пули.

Теперь они не могли вернуться к Уббо и Кароле, в их теплое убежище. Слишком многое было сказано. Слишком многое пошатнулось до самых основ и было разрушено.

Кафе «Пудинг» возвышалось перед ними, словно замок Дракулы. Но там было закрыто.

– Возможно, еще есть шанс попасть в «Компас» или в «Апштальсбум», – предположил Веллер.

Он с почти комичной галантностью расстегнул свою промокшую насквозь куртку и поднял ее половину над Анной Катриной, как защитную ширму. Это совершенно не помогало от сильного ливня, но ей было приятно. Она вдруг поняла, как сильно иногда помогают даже самые беспомощные жесты.

Полусогнувшись, они побежали в «Компас», и им повезло. Для них нашлось теплое местечко за стойкой. Горячий чай и ледяная водка помогли им снова почувствовать под ногами твердую землю, пока сохла их мокрая одежда.

От них шел пар, как от загнанных лошадей. Играли старые хиты. Леонард Коэн и «Битлз». Потом Ханнес Вадер: «Сегодня здесь, а завтра прочь, едва пришел, и нужно в ночь» [10].

Анна Катрина понизила голос. Она пыталась рассказать мужу и коллеге о том, что именно произошло. Это помогало привести в порядок собственные мысли. Она хотела точно и последовательно изложить факты, но ей не удалось. Собственные попытки казались беспомощным бормотанием.

Но для Веллера все выглядело совсем иначе. Он сразу понял то, что, как ей казалось, она не смогла до него донести. Из маленьких кусочков пазла сложилась целая картина. Ему не раз приходилось допрашивать наркоманов, и он научился понимать ассоциативную речь с постоянными перескоками вперед и назад. Дополнять недосказанные предложения, находить связи между существительными и бранными словами.

Он постучал по рюмкам и жестом заказал себе и Анне еще. А потом подытожил услышанное:

– Если я правильно понял, убийца твоего отца купил себе свободу информацией. С точки зрения морали это скверно и достойно осуждения, но эта практика распространена повсеместно. Информаторы, свидетели обвинения, предатели…

Он прервался. Хозяин поставил перед ними водку. Анна Катрина моментально осушила рюмку.

Веллер продолжил:

– Он получил новое имя, доктор Вольфганг Штайнхаузен, и снова внедрился в преступную организацию. И теперь информирует о ней прокуратуру, своего руководящего офицера или кого бы там ни было.

Анна Катрина кивнула. Веллер перешел к сути:

– И Уббо обо всем этом знал.

Анна Катрина закашлялась, словно проглотила водку только теперь.

– Как он мог так поступить со мной? – спросила она, и на ее лице снова отразилось бездонное разочарование.

Веллер выступил в защиту Уббо:

– Он наверняка хотел как лучше. Хотел защитить тебя…

– Но защитил убийцу моего отца, – парировала Анна Катрина. Она спорила с такой жесткостью, словно ее подвергли мгновенной заморозке. В глазах появился лихорадочный блеск, но не из-за алкоголя, а из-за зародившейся жажды борьбы. – Нужно было пристрелить его тогда, на Шпикероге. Но я, к сожалению, прострелила ему только колено.


Хозяин, который выглядел так, будто знал толк в хорошей еде, невольно услышал ее слова и покосился на телефон. Он задался вопросом, обсуждают ли они какой-нибудь фильм или ему следует позвонить в полицию. Потом он налил себе водки.

– У тебя есть фотография? – спросила Анна Катрина. – Как он теперь выглядит?

Веллер уставился на барную стойку.

– Тикеттер занимается этим вопросом. Проверяет камеры наблюдения…

Ответ вызвал у Анны Катрины уважение. Веллер наслаждался ее благодарным взглядом.

– Я доберусь до него, Франк… Доберусь…

– Мы доберемся до него, Анна. Мы.

– Тебе лучше в этом не участвовать.

– Я не могу. Я твой муж.

Она восприняла это как само собой разумеющееся, подмигнула ему и спросила:

– Мы знаем того, кто должен организовать передачу денег?

– Десяти миллионов?

Хозяин резко переменился. Он постарался как следует запомнить их лица. «Когда-нибудь, – подумал он, – я увижу в криминальной хронике их фотографии. Возможно, за информацию пообещают вознаграждение, и оно достанется мне».

– Погромче, Франк. Нас еще не все услышали. Например, я уверена, парочке за капитанским столиком это тоже ужасно интересно.

– Я думаю, – прошептал Веллер, – этим займется Хуберкран.

Это понравилось Анне Катрине.

– Наш французский коллега, который так любит рыбу?

– Ага. Я его видел. Его и еще двух типов. Одного из них я знаю по курсам повышения квалификации. Он должен будет разыскать цель… Как я слышал.

– Хочешь сказать, ты можешь узнать у Хуберкрана, где и когда будет происходить передача денег?

У Веллера неприятно сжался живот.

– И что тогда, Анна?

– Уверена, он тоже будет при этом присутствовать.

Веллер закивал головой.

– Да, хорошо. Допустим. И что?

– Я изыму его из обращения.

Веллер замолчал и сделал еще глоток чая, который уже почти остыл.

– Это станет бесповоротным концом нашей полицейской карьеры.

Она упрямо кивнула:

– Да, я тоже так думаю. Но прежде, чем ты снова введешь в игру рыбную лавку в Норддайхе, которую мы откроем на моле, давай сперва сделаем нашу работу.

Они пришли к согласию и съели по порции прекрасного рыбного супа, который согрел их изнутри не меньше, чем мысли о том, что они наконец разделаются с убийцей отца Анны Катрины.

Когда они вышли из «Компаса», дождь прекратился. Над ними простиралось ясное звездное небо, и оно поддерживало твердость духа, стоило поднять глаза.

Больше всего Анне Катрине хотелось переночевать с Веллером прямо на берегу, на улице. Сейчас ей хотелось побыть с силами природы. Когда все становилось таким сложным и безумным, близость моря была ей особенно необходима. Она чувствовала, что оно очищает ее, и делает незначительными столько проблем, мнимо важных и раздутых. Но было слишком холодно, и ветер был слишком резким.

Они без труда нашли в отеле «Упстальсбум» комнату с балконом. Оттуда было видно кусочек моря и кафе «Пудинг». Они обнялись и какое-то время просто стояли молча. Потом, зайдя внутрь, Анна Катрина сказала:

– Просто представь, что он убил твоего отца.

Веллер искал в мини-баре пиво.

– Нет, Анна, лучше мне такого не представлять. Потому что я боюсь, что был бы ему благодарен и стыдился бы этого всю свою жизнь.