Конец радуг

Ева Боб:  Ни в коем случае. Он нам нужен на свободе. 



– Нет, папа, никакой тюрьмы. Официально ты и твои приятели поучаствовали в студенческой демонстрации, которая почему-то вышла из-под контроля. Менее официально… ну мы пустили слух, что вы помогли саботировать террористическую атаку на лаборатории. – Очередное задание для Друзей Приватности, которые всегда рады помочь.

Роберт покачал головой.

– Это Мири придумала – остановить злодеев.

– Да. – Он смерил отца тяжелым взглядом. – В тот вечер была моя смена.



Ева Боб:  Осторожней, полковник. 



Но предупреждение не имело смысла: стратегия допросов предусматривала, что Роберт должен узнать часть правды. Единственная проблема – как это сделать, не надавав папочке оплеух.



– Здесь? В Сан-Диего?

Боб кивнул.

– Я дежурил по Юго-Западу континентальных Штатов, но вся заварушка развивалась здесь. В тот вечер моим главаналитиком дежурила Элис. – Он помедлил, стараясь подавить ярость. – Ты не догадывался, что это Элис не позволила мне вышвырнуть тебя из дома?

– Я… – Роберт провел пальцами по всклокоченным волосам. – Она всегда казалась такой отстраненной.

– Пап, ты знаешь, что такое ДП-синдром?

Резкий кивок.

– Да. Карлоса Риверу на китайском заглючило. Он в порядке? – Потом старик вскинул голову, лицо его побелело. – Элис?

– Элис свалилась прямо в разгар ваших похождений. У нас имеются основания подозревать, что…



Ева Боб:  Без подробностей. 



Боб продолжил, не моргнув глазом:

– …она все еще заблокирована.

– Боб… Я не хотел причинять ей вреда. Я так отчаялся. Но возможно… возможно, это я подстроил ее… – Он посмотрел Бобу в глаза и отвернулся.

– Да, папа, мы это знаем. Это выяснили в ходе дознания. И да, ты подстроил ее коллапс. – УВБ прочесало и дом Гу, и его личный журнал, и все в университете Сан-Диего; даже снимки бота, которого папа запустил в переднюю ванную, нашлись. И мы по-прежнему не понимаем, что именно произошло. Индия, Европа и Япония перекладывали вину на Кролика, а Кролик оставил после себя одни слухи да нечитаемые куски старого кэша.



Ева Боб:  Хех. Мы это выясним. Сетевая атака на биологически подготовленную жертву – слишком интересная технология, чтобы ее игнорировать. 



Папа склонил голову.

– Мне жаль. Мне так жаль.

Боб резко поднялся. Он ответил спокойным и ровным голосом, что стоило ему немалых трудов:

– Сегодня тебя выпишут. Найди себе что-нибудь из одежды и узнай, что в мире за это время случилось. Пока останешься с нами в Фолбруке. Мы хотим, чтобы… ты продолжал с того же места, где остановился. Я расскажу Мири про Элис…

– Боб, это не сработает. Мири ни за что не простит…

– Вероятно, не простит. Поэтому ограничится кратким содержанием. В конце концов, ты случайно поучаствовал в атаке на Элис. И эта информация спрятана за такими надежными замками, что даже Мири Гу вряд ли пролезет… но я… настоятельно советую… тебе не проболтаться.

На этом миссия подполковника Роберта Гу-младшего завершилась. Теперь он мог позволить себе уйти. Он пересек палату и потянулся к дверной ручке. Но что-то заставило его обернуться и взглянуть на отца.

Роберт Гу-старший следил за ним с безнадежной тоской. Боб уже встречал это выражение на других лицах. За годы армейской карьеры многие его молодые подчиненные проваливали свои задания. Молодым свойственно отчаиваться. Молодым свойственно чудить, дурачиться, проваливаться из-за своего эгоизма – порою с ужасающими последствиями.

Но это же мой старик! В его случае апеллировать к отчаянию и неопытности нельзя.


Тем не менее… Боб помнил, как смотрел видео от группы ЦКПЗ, спускавшейся в указанное Шарифом место лабораторного комплекса. Он видел своих отца и дочь, лежавших на полу совсем рядом с кратером на месте пускателя UP/Ex. Он видел, как вытянутая рука Роберта задержала расплавленный камень в считаных дюймах от лица Мири. И поэтому, несмотря на жуткий провал папочкиного предприятия, он должен был сказать еще кое-что:

– Спасибо, пап. За то, что спас ее.



– Продолжай с того же места, где остановился, – сказал ему Боб. В Фэйрмонтской старшей школе такой совет прозвучал бы почти разумно. Хуан с Робертом уже сдали последние письменные экзамены, потом начались рождественские и новогодние каникулы. Теперь Хуан и Роберт вернулись, и как раз вовремя: к самому страшному, по мнению большинства учащихся, испытанию семестра. Их ждала креативная демонстрация командных проектов в вечер итогового родительского собрания. Вопросы жизни, смерти и унизительной вины блекли перед перспективой выставить себя дураком на глазах детей и родителей.

Как ни странно, Хуан Ороско продолжал с ним общаться. Хуан не знал, что случилось в университетском городке. Его память выскоблили даже тщательней, чем Мири. Он пытался восстановить утраченное по кусочкам, смотрел новости, прилагал все усилия, чтобы отделить правду от вранья Друзей Приватности.

– Я ничего не помню после того момента, когда мы с Мири пробрались в кампус. А мои одежки все еще в полиции. Я даже последние минуты своего дневника просмотреть не могу! – Ребенок всплеснул руками с таким же отчаянием, как в первый день их с Робертом знакомства.

Роберт потрепал его по плечу.

– Ну да, и журнал Мири тоже у них.

– Да знаю я! Я у нее спрашивал. – В глазах мальчишки вскипели слезы. – И она тоже не помнит. Роберт, мы же подружились. Мы бы за тобой вместе не отправились, если б она мне не доверяла.

– Да, конечно.

– Ну а сейчас она ко мне относится так же, как и до того. Она меня отталкивает. Она думает, я облажался и поэтому ей пришлось самой идти тебя искать. А может, я действительно облажался. Я не помню!



Лена Хуан, Сю:  Хуан, дай ей срок. Мири переваривает случившееся, особенно то, что произошло с ее мамой. Думаю, она себя винит, а может, нас всех. Я уверена, что ты не облажался. 

Лена Сю:  Но я не понимаю, почему он обращается за утешением к сукину сыну. 



Хуан на мгновение отвел глаза, потом, кажется, взял себя в руки.

Роберт неловко потрепал пацана по спине. В резюме его прежней личности умение утешать других не значилось.

– Хуан, она остынет. Она не называла тебя трусом, пока мы там под землей бродили. Она очень переживала за тебя. Просто дай ей срок. – Он пытался придумать, на что бы перевести разговор. – А тем временем… неужели ты собрался запороть всю нашу совместную работу за семестр? Как насчет ребят из Бостона и Южной? Если хотим успеть с демкой, нужно поторопиться.



Лена Сю:  Нет, ну ты только посмотри на этого мудака. Ему только и надо, что вытянуть из мальчишки очередную помощь. 



Попытка Роберта отшутиться выглядела жалко, но Хуан поднял на него глаза и весьма правдоподобно улыбнулся.

– Да. Пора подумать о более важных делах!

Боб с Мири на профдемки в Фэйрмонтскую школу не явились. Во всяком случае, физически не присутствовали, а Роберт знал, что Хуан Ороско уж постарался их найти.

– Хуан, Мири сегодня в клинике Крика. Ее мать из госпиталя выписывают. – Кажется, Боб очень доволен, что у Роберта на этот вечер мероприятие запланировано.

Мальчик просиял.

– Ну, может, она сюда краем глаза посмотрит, э-э-э?

На самом деле фэйрмонтское собрание привлекло немалый интерес, но поводы для этого были не лучшие. Популярные СМИ нагромоздили кучу гипотез вокруг событий в УСД, а Друзья Приватности позаботились оплести ее толстенной паутиной теорий заговора. Всё и вся, связанные с событиями того вечера, стали мишенью слухов. Роберт прочесал выдачу общедоступного поиска: сначала затем, чтобы попытаться выяснить, что с ним случилось тогда в университетских подземельях, а потом для того, чтобы узнать, что, как полагают люди, с ним случилось. Роберт и Клика фигурировали в большинстве теорий – как правило, случайными героями, в согласии с обещанием Боба. Но выдвигались и другие гипотезы. Роберт никогда не слышал ни про какого Тимоти Хвиня, а некоторые журналисты утверждали, что это Хвинь с Робертом подстроили все, случившееся под землей и во время беспорядков!

Роберт наловчился блокировать письма от папарацци, но известность его быстро убывала; период полураспада рейтинга составлял около пяти дней. Тем не менее Роберт старался проводить большую часть времени в Фэйрмонтской школе, где самых назойливых визуальных визитеров блокировала администрация.

В тот вечер бан тоже действовал – на демонстрации. На трибунах разместились посетители, прошедшие по билетам: семьи учащихся и их гости, в том числе виртуальные. Большинству не было никакого дела до Роберта Гу. Но по сетевой статистике было ясно, что незримые трибуны населены куда плотнее.

По части профессиональной программы Фэйрмонту гордиться было нечем. Большинство ребят не освоили самые свежие и прорывные приложения (а учащиеся-ретарды, как правило, и того хуже). С другой стороны, Чумлиг признала в порыве откровенности, что родители предпочитают профтех-демонстрацию, вероятно, потому, что им она интереснее работ других детей.

Ученики разбились на двойки и тройки, но им разрешалось задействовать решения со всего света. Вечерняя демка не начнется до заката, так что срастить оверлеи с реальностью будет довольно простой задачей. Чумлиг бы обычным студентам такой поблажки не сделала. Их демки продолжаются два дня и стартуют только через неделю после того, как закончат выступать профтехи. Интервал вежливости, в течение которого отстающие могут насладиться признанием.

В этот вечер зрители расположились на западной стороне футбольного поля, чтобы освободить восточную для сколь угодно грандиозной графики.

Роберт и Хуан Ороско уселись на боковых скамьях, среди остальных выступающих. Конечно, расписание казней, то бишь выступлений, известно заранее. В личных ракурсах над полем висели маленькие индикаторы, показывавшие, сколько времени осталось до конца текущей демки и кто выступает следующим. Демократический выбор тут не поощрялся. У Луизы Чумлиг и прочих учителей свои предпочтения, они и заказывают музыку. Роберт улыбнулся про себя. В этом смысле старая чуйка ему верна: даже не вдаваясь в детали проектов, он понял, у кого сильный, а у кого нет. Он знал, кто сильнее всех боится выступить перед аудиторией… и Чумлиг тоже. Порядок выступлений, установленный ею, это тоже проверка ребят и девчонок: на прочность.

Как ни странно, шоу, проходившее в этом порядке, получалось неплохим.

Открыли его близнецы Раднеры. Этой парочке восточной стороны кампуса было недостаточно. Они соорудили шаткий консольный мост – что-то вроде железнодорожного моста через Ферт-оф-Форт, но в масштабе: стальные кессоны по двум сторонам трибун, а пролеты возносятся все выше, сливаясь с угасающим дневным светом. Шли секунды, и вот конструкция проявилась снова на юго-западе: шедевр девятнадцатого века окольцевал виртуальную Землю. В качестве кульминации по небу с ревом пронеслись громоздкие паровозы. Трибуны закачались под иллюзорным напором локомотивов.

– Эй! – воскликнул Хуан, пихнув Роберта в бок. – Это что-то новенькое. Наверное, разобрались с какими-то протоколами систем техподдержки здания.