Лесная армия

Павел опустился на корточки, осветил фонарем. Тело обгорело лишь частично, пулевое ранение было четко видно.

Осмотрели остальные тела. Еще у одного нашли признаки огнестрельного ранения. Очевидно, эти люди патрулировали объект по внутреннему периметру, когда подверглись нападению. У третьего был раскроен череп – сомнительно, что это сделал огонь. Склады ограждал забор, поверху тянулась колючая проволока. Но это не препятствие для того, кто очень хочет пробраться внутрь…

– Я нашел участок, где они пролезли, – сообщил запыхавшийся Цветков. – Это там, юго-восточный угол. С внешней стороны глухой кустарник – если заберешься в него, никто тебя не обнаружит. Как вскарабкались, не знаю, возможно, один поддерживал, остальные лезли. Кусачками перерезали проволоку. Сделали свое дело и тем же путем ушли. А остальные караульные находились на другой стороне объекта и в ус не дули… Товарищ майор, разрешите неприятный вопрос? – лейтенант как-то напрягся. – Как вы думаете, кто это сделал? Те, которых мы ищем?

– Не знаю, Николай, – Павел скрипнул зубами. – Но если это так… Давайте без вопросов, товарищи офицеры. Чуток поспали? Вот и хватит на сегодня. Опросить жителей близлежащих бараков, возможно, они что-то видели. Будите, если спят, не стесняйтесь, можете угрожать оружием, Сибирью – чем угодно! Мы обязаны из них что-то вытянуть!

Жильцов в бараках было немного, большинство, разумеется, ничего не видели. Проснулись все, когда разгорелся пожар, боялись из дома выходить.

Люди мямлили, опускали глаза. Правда, нашлась одна женщина, которая накануне заметила посторонних. Дело было к вечеру, уже смеркалось. Она возилась во дворе с погребом, удаляла из него накопившийся хлам. Рядом пустырь, за ним проезд в одну колею, далее – кусты на юго-западной стороне складов. Люди были военные, ехали на мотоцикле. Один, в солдатской форме, сидел за рулем. Второй – в люльке, вроде офицер, по крайней мере в фуражке. Женщина в годах, в деталях военной формы не разбирается. Что-то у них сломалось, остановились на обочине. Водитель ковырялся в моторе, офицер покурил, потом подался в кусты – вроде как нужду справить. Видать, справил – когда выбирался, застегивал штаны. Что-то бросил водителю, тот отозвался, они сели на мотоцикл и уехали.

Оперативники напряглись – вряд ли это было совпадение. По наблюдениям Цветкова, именно за теми кустами была истоптана земля и срезана колючая проволока. На убедительную просьбу сообщить приметы подозреваемых свидетельница впала в задумчивость, потом пожала плечами и затруднилась дать ответ. «Молодые», – только и сказала она.

Но что такое «молодые» для шестидесятилетней женщины? Сколько ни бились оперативники, ничего конкретного не выяснили. У людей в форме всегда отсутствуют особые приметы.

– Работаем по мотоциклу, – сказал Павел. – Это точно не иголка, вряд ли у нашего противника имелся свой собственный мотоцикл. Он должен принадлежать какой-то части… или другой организации. Придется поработать, товарищи офицеры.

– Эх, мало нас, – вздохнул Караган.



Поработать продуктивно опять не удалось. Перед рассветом прогремел взрыв на только что отремонтированной тепловой электростанции – город оказался обесточен. Взрывом вывело из строя генератор переменного тока и систему охлаждения дизельного двигателя. На станции вспыхнул пожар. Но его успели локализовать и через час потушить.

На пострадавшем объекте обнаружили два трупа работников станции. И эти с пулевыми ранениями. Объект не военный, его охраняла местная милиция.

Электростанцию оцепили, прибыли специалисты для восстановления энергоснабжения. Разрушения осмотрели и поставили неутешительный диагноз: потребуется два дня, чтобы запустить объект, а пока этого не произойдет, учреждениям, организациям и военным структурам, включая госпиталь, придется использовать резервные генераторы (если таковые имеются).

Снова прибыли разгневанные офицеры из штаба, опять искали виновных.

Группа Кольцова выехала на объект в полном составе. Два помещения из трех представляли собой жалкое зрелище: разбитые установки, оплавленные трубы.

– Надо же, трубы горели… – Караган озадаченно почесал макушку.

Взрывчатку заложили под силовую установку, подрыв провели дистанционно. Здесь же валялись обрывки проводов.

– Вот же сволочи, – бормотал Безуглов. – Приходят, как к себе домой, и творят, что хотят… Это они, товарищ майор, я нутром чую, что это они…

Милиционеров во время инцидента на месте не оказалось. Службу несли из рук вон плохо. Прибыл начальник городского отдела, ругался, тер воспаленные глаза. Под конвоем красноармейцев доставили одного из стражей порядка. Он был смертельно бледен, источал густой запах алкогольной сивухи.

– Мама дорогая! – покачал головой Цветков. – Да он же водкой залит! Представьте, мужики, если он еще и сейчас пьяный, какой он был вечером?

Сотрудник что-то жалобно лепетал, оправдывался: дескать, получил известие, что брат погиб на Украине – такое страшное горе, конечно, выпил, но только самую чуточку, помянуть родственника…

– Под стражу его! – приказал Павел. – Суд разберется. Я не понимаю, почему объект не охранялся военными?

– Говорят, людей не хватает, – вздохнул Безуглов. – Кто их знает, товарищ майор, может, и впрямь не хватает. Время такое – сегодня есть человек, а завтра его уже нет. Да и что толку с этой охраны? Вон склады ГСМ военные охраняли, легче, что ли, от этого? Если специалисты зададутся целью – любую охрану обойдут. Вас не удивляет, товарищ, майор – сколько человек проникло в город? Примерно десять. А уже дважды за одну ночь нагадили.

– Хорошо, что ночь кончается, – подметил Караган.

А на рассвете чуть не взлетел на воздух арсенал на Полесской улице! На здешних складах хранились артиллерийские боеприпасы, взрывчатка, патроны для пулеметов и стрелкового оружия. Их свозили на Полесскую по ночам, в обстановке строгой секретности.

В случае подрыва на воздух взлетел бы и приличный участок частного сектора!

Злоумышленники проникли на территорию арсенала, вырезав двух часовых. Но бдительный боец заметил неизвестных и открыл огонь из «ППШ», на шум прибежали другие. Злоумышленники стреляли по ним из пистолетов, потом отступили, как будто растворились в воздухе.

На территории арсенала шел настоящий бой, просто чудо, что обошлось без детонации. Прибыло подкрепление, бойцы заняли позиции, начали прочесывать окрестности.

И снова СМЕРШ был в гуще событий. Слегка обалдевшие от такой веселой ночи, окончательно запутавшиеся, Кольцов и его офицеры прибыли к арсеналу, осмотрели место происшествия. Подкатил на «козле» командир корпуса генерал-майор Серов, метался по двору, как демон, только полы шинели развевались.

– А, вы здесь, майор, – обнаружил он озабоченного Кольцова. – Не дают нам сегодня поспать, сволочи… Есть мнение по текущим событиям?

– Пока рано делать выводы, товарищ генерал-майор. За ночь три происшествия, наш отдел мечется, как заведенный. Не успеваем проработать одну тему, как возникает другая. А дополнительных людей нет, в моем распоряжении только три человека. На милицию лучше не рассчитывать, отдел ГБ подобными вещами не занимается.

Есть мнение, что в город проникла вражеская спецгруппа и не дает нам покоя. Прикажите взять под усиленную охрану все важные объекты – штаб, госпиталь, узлы связи, мостовые переправы. А мы продолжим поиск лазутчиков.

– Придется вам поспешить, майор, – недовольно заметил генерал. – Мы не располагаем временем. Вы уверены, что диверсанты не успели заминировать арсенал?

– Уверен, товарищ генерал-майор, саперы уже обследовали территорию. Красноармеец Пахомов вовремя заметил посторонних и открыл огонь. Диверсанты бросили мешок с толовыми шашками и скрылись.

Опрос выживших бойцов выявил некоторые любопытные подробности. Красноармеец Пахомов все еще сильно волновался, а когда увидел перед глазами корочки СМЕРШ, окончательно испугался.

– Мы виноваты, товарищ майор… – бормотал красноармеец, – допустили проникновение диверсантов на территорию арсенала, к тому же ребята погибли…


– Успокойся, боец. Спрашивать будем с вашего начальства. Вспоминай, что видел.

– Их трое, кажется, было… – погрузился в воспоминания красноармеец. – Все мужики, одеты в гражданское, это точно… На одном рабочий комбинезон, остальные в пиджаках и кепках… Лиц не видел, хоть казните. Да и как их тут увидишь, не до того было, чтобы всматриваться… Двое такие плотные, кряжистые, другой потоньше и повыше… Его-то я, кстати, и подстрелил…

– Стоп машина, – опомнился Кольцов. – Так ты кого-то подстрелил? И где тело?

– Точно говорю, товарищ майор, подстрелил, – Пахомов сделал решительное лицо, чтобы отстаивать свое. – Не смертельно – в руку или в плечо. Он заорал как недорезанный, бросил мешок, а остальные поднимать не стали. Подхватили своего и поволокли за угол. Он еще ногами перебирал… Потом наши подоспели, веселее стало. Они из-за угла отстреливались – вернее, как, один отстреливался, а того, раненого, через забор переваливали… Ну, мы тут такую пальбу открыли, что этот стрелок не выдержал, убежал – жить-то охота… Пока мы подошли, за углом уже никого не было… Ребята сразу наружу побежали, а мы с Дьяченко территорию арсеналов стали осматривать…

– Молодец, Пахомов, – похвалил Павел, чем окончательно вогнал парня в краску. – Намекну начальству, чтобы представило тебя к награде. Какой орден предпочитаешь? – пошутил он.

– А Красное Знамя можно? – боец сглотнул.

Оперативники засмеялись. Звучало бы неплохо: краснознаменный красноармеец Пахомов.

– И снова за работу, товарищи офицеры, – торопил Кольцов. – Обшарить все медсанчасти, больницы, лекарские пункты – не поступал ли человек с ранением плеча или руки. Дотошно опрашивать местных жителей – могли вызвать доктора на дом. Продолжать прочесывать прилегающие территории. Проработать вопрос с мотоциклом – откуда он взялся?

Неутешительные известия стали поступать уже через три часа. В больницы и прочие медицинские заведения никого похожего не приводили. На дому с раненым медики не работали, по крайней мере те, кого опросили.

А еще через час эта ниточка оборвалась. За пустырем на свалке, метрах в пятистах от арсенала, нашли мертвое тело, принадлежащее мужчине лет тридцати пяти. Одет в гражданское платье: пиджак, водолазка, штопаные брюки из грубой ткани. Лицо искаженное (поди пойми, какой он был при жизни), глаза вылезли из орбит. Ничего удивительного, его задушили – быстро, тихо и бескровно. Рядом валялась скомканная мешковина, которой, видимо, затыкали рот, чтобы не орал. Рукав пиджака был срезан – очевидно, для оказания первой помощи, но потом передумали. Ранение было непростым – перебило плечевой сустав. Решили не мучить несчастного, да и самим не мучиться.

Труп лежал в груде строительных обломков. Его завалили тряпьем, но наружу выразительно торчала рука – словно покойник собирался задать вопрос.

– Даже жалко эту тварь, – ухмыльнулся Караган. – Вот так пашешь на великую Германию, без сна и отдыха, не щадя живота своего, а тебя после смерти на мусорку выбрасывают. И прикончили-то свои…

Группа погрузилась в «газик» и отправилась в глубь городских переулков. Находку на свалке остались охранять красноармейцы (как будто кто-то мог на нее позариться).

– Не знаем такого, – выразил общественное мнение Караган.

– Цветков, ты у нас самый молодой, – сказал Павел, – прыгай в «газик» и дуй на северный КПП. Берешь красноармейца Ильина – и пулей обратно, чтобы мы тут тебя не ждали. Возникнут вопросы – применяй любые меры по законам военного времени.

Николай сделал понятливое лицо, сел в «газик» и умчался. Ильин был на месте.

– Посмотри на этого орла, красноармеец, – кивнул Кольцов на убитого. – Был он в машине?

– Был, товарищ майор, – кивнул Ильин. – Отсюда вижу, что был. Справа сидел, крайним на лавке. Только он в форме был, с погонами сержанта и саперными нашивками в петлицах. Смотрел на меня такой, не говорил ничего, ухмылялся непонятно…

– Вот и доухмылялся, – пробормотал Павел. – Благодарю, красноармеец, ты оказал органам неоценимую услугу.

– А кто его, товарищ майор? – набрался храбрости Ильин.

– Так, – сказал Кольцов, остальные заулыбались. – Ты что, забыл, что самые осведомленные первыми отправляются к стенке? Цветков, увези его обратно, да скажи начальству, чтобы поощрило бойца.

– Может, сам дойдет, товарищ майор? – заныл Цветков. – Тут ходу-то… Добежит как-нибудь…

– Обсуждаем приказы, товарищ военный? – возмутился Кольцов. – Сейчас ты у меня сам рысью побежишь!

Через два часа из реки Сырца выловили мотоцикл М‐72 без опознавательных знаков. Это было за пределами городской черты, фактически под мостом, в двух шагах от живописных березняков.

Оперативники выехали по сигналу и застали, как тракторист, зацепив находку тросом, вытягивает ее на берег. Ограждения у моста не было, только бревенчатый накат – довольно широкий, техника проходила свободно.

Мотоцикл столкнули в воду с моста, но не учли, что здесь мелководье. Район безлюдный, о технике в воде сообщил милиционеру местный житель, а тот уж догадался позвонить кому следует.

Из воды торчало запасное колесо, прикрепленное к задней части коляски. Сброшенный в воду, мотоцикл ударился о дно, и люлька практически отвалилась, болталась на честном слове.

Трактор вытащил его на берег. Номера с мотоцикла были сняты. Вряд ли он был военный – отсутствовала турель для пулемета, и в корпусе коляски не было для нее крепления.

– Замечательно, – оценил Караган. – Нас ждут новые поиски. Если эта штука стояла на балансе какого-нибудь колхоза или МТС, или находилась в личной собственности – скажем, у большого начальства, то мы ее происхождение будем выяснять до конца войны…

– Два дня даю, – проворчал Павел. – Это последняя наша ниточка, остальные оборвались.

Полковник Шаманский мрачно слушал его доклад. Складывалось мнение, что, будь у него другие сотрудники, отстранил бы он Кольцова и отправил на фронт – рядовым в штрафбат.

– Это не твое достижение, майор, что арсенал удалось сберечь. Это ошибка диверсантов. Начни они с арсенала, и все бы у них вышло, и над городом гремел бы праздничный салют. А так успели усилить охрану важных объектов. Ладно, понимаю, что горстка ваших сотрудников – не волшебники, – он вздохнул, – не могут метаться туда-сюда. Но угадай с первого раза, кто станет козлом отпущения, когда командование потребует найти виновных в провале расследования…

– Мы работаем, товарищ полковник.

– Так иди и работай, – рассердился начальник отдела. – И нечего тут торчать с миной великомученика. Подожди, – Шаманский вдруг задумался. – Я все понимаю, было две группы, одна шла по душу комкора, другая проникла в город для проведения диверсий, гм… Мы увлеклись первой и проворонили вторую. Твое мнение, майор: какое отношение имеет эта группа к наращиванию ударной бронетанковой группировки противника на нашем участке? И имеет ли вообще?

– Они пытаются нас ослабить, посеять неразбериху, отвлечь наши силы на борьбу с диверсантами. Для чего это делается, я тоже не понимаю. Контрудар на отдельном участке фронта не имеет смысла, если только… – Павел замешкался.

– Говори уж, – напрягся полковник.

– …если только он не преследует цели, о которых мы пока не имеем понятия, – туманно закончил Кольцов.

– Ты просто кладезь, – восхитился полковник. – И как это я сам не догадался? Иди, работай и без конкретных результатов не приходи.