Мистер
Часть 46 из 111 Информация о книге
– Нет. Тот дом мой брат построил недавно. Его рот горестно кривится, и он не знает, что сказать. – У тебя есть брат? – Был. Умер. Засунув руки поглубже в карманы, Максим неподвижно смотрит в море. Его лицо побледнело и застыло, как каменное изваяние. – Прости, – говорит девушка, догадываясь, что брат Максима умер недавно. Она кладет ладонь ему на предплечье. – Ты по нему тоскуешь? – Да, – шепотом отвечает Максим. – Я очень его любил. Удивленная неожиданной откровенностью, Алессия снова спрашивает: – А другие родственники у тебя есть? – Сестра. Марианна. – Максим добродушно улыбается. – Ну и мать. – О ней он упоминает холодно, бесстрастно. – А отец? – Умер, когда мне было шестнадцать лет. – Ох, прости. Мне очень жаль. А твои мать и сестра живут здесь? – Раньше жили. Теперь иногда приезжают. Марианна работает в Лондоне, там и живет. Она доктор. – Максим улыбается с гордостью. – Дa. – Алессия многозначительно кивает. – А мать? – Она почти всегда в Нью-Йорке. Короткий ответ. О матери он говорить не хочет. – У нас под Кукесом тоже есть рудники. – Она меняет тему и всматривается в печную трубу из серого камня, – стоят вдоль дороги на Косово. – Неужели? – Да. – И что у вас добывают? – Krom. Как по-английски? – Хром? Она пожимает плечами. – Я не знаю английского слова. – Похоже, мне пора покупать англо-албанский словарь, – шутит Максим. – Пошли, спустимся в деревню. Там и пообедаем. – В деревню? – озадаченно переспрашивает она. Пока они шли, Алессия не заметила ни одного строения. – Называется Треветик. Маленькая деревушка за холмом. Туда часто наведываются туристы. Алессия идет рядом с Максимом, приноровившись к его шагу. – Фотографии у тебя в квартире… ты здесь снимал? – Пейзажи? Да, здесь. – Максим сияет. – А ты все замечаешь, – добавляет он, и Алессия догадывается, что ему это приятно. Она смущенно улыбается, и он берет ее за руку в перчатке. Тропинка выводит их на проселочную дорогу, узкую, без тротуаров. Живые изгороди по обе стороны высокие, а сбоку обрезаны, чтобы не мешать транспорту и пешеходам. Кусты чертополоха и другой зелени аккуратно подстрижены, тут и там виднеются кучки снега. Дорога ведет прямо, затем сворачивает, и впереди показывается деревушка Треветик. Алессия восхищенно разглядывает каменные и побеленные дома, каких раньше вблизи и не видела. Домишки, конечно, маленькие, старые, и все же очаровательные. Повсюду чистота и порядок, мусора нет – ни бумажки. В родном городе Алессии свалки устраивают даже на улицах, и почти все здания строят из бетона. Вдоль бухты тянется набережная. У пирса пришвартованы рыболовные суда. На набережной расположились магазинчики модной одежды, небольшая художественная галерея и два паба. Один называется «Водопой», а другой – «Двуглавый орел». На вывеске Алессия почти сразу узнает щит со знакомым рисунком. – Смотри! – восклицает она и показывает вверх: – Твоя татуировка. Максим ей подмигивает. – Есть хочешь? – Да, – неожиданно соглашается она. – Мы долго сюда шли. – Доброго дня, милорд. – Пожилой человек в черном шейном платке, зеленом сюртуке и плоской шапочке выходит из паба «Двуглавый орел». По пятам за ним трусит лохматый пес неизвестной породы в красном пальто, на котором золотыми буквами вышито имя: Борис. – Здравствуйте, отец Тревин. – Максим пожимает ему руку. – Как справляетесь, молодой человек? – Мужчина дружески хлопает Максима по руке. – Спасибо, хорошо. – Рад слышать. А кто эта прелестная юная леди? – Отец Тревин, викарий, разрешите представить вам Алессию Демачи, моего… друга из-за границы. – Добрый день, дорогая. – Добрый день, – отвечает Алессия, пожимая протянутую ей руку. Она не ожидала, что кто-нибудь захочет с ней познакомиться и просто поговорить. – Как вам нравится в Корнуолле? – Здесь очень красиво. Тревин добродушно улыбается Алессии и поворачивается к Максиму. – Полагаю, нам не стоит и надеяться увидеть вас в церкви завтра, на воскресной службе? – Посмотрим, отец Тревин. – Мы должны подавать пример, сын мой. Помни об этом. – Я помню, – со вздохом отвечает Максим. – Прохладно сегодня! – деликатно сетует отец Тревин. – И правда. Тревин свистом подзывает Бориса, который терпеливо ждал, пока хозяину надоест обмениваться любезностями, и напоминает: – На случай, если вы забыли, напоминаю: служба ровно в десять утра. Поклонившись, он уходит по дороге вперед. – Викарий – это такой священник? – уточняет Алессия, когда Максим открывает дверь паба. – Да. А ты религиозна? – спрашивает он, несказанно удивляя девушку. – Не… – Добрый день, милорд, – прерывает их разговор крупный мужчина с рыжими волосами и ярко-красным лицом. Он стоит за весьма внушительных размеров барной стойкой, над которой свисают с потолка декоративные кувшины и кружки-пинты. У противоположной стены в очаге горит полено, деревянные скамьи с высокими спинками расположились по обе стороны от длинного ряда столов. Свободных мест почти нет. Как отличить туристов от жителей Корнуолла, Алессия не знает. С потолка свисают рыбацкие веревки, снасти и сети. В пабе тепло и уютно. За столиком в углу Алессия замечает парочку, слившуюся в поцелуе. Она смущенно отворачивается и потом держится как можно ближе к мистеру Максиму. – Привет, Яго, – здороваюсь я с барменом. – Столик на двоих. Ланч. – Меган вас усадит. Яго показывает на дальний угол. – Меган? «Черт». Бросив задумчивый взгляд на Алессию, я спрашиваю: – Ты точно проголодалась? – Да, – отвечает она.