Сварить медведя

– Значит, Юлину здесь и нашли?

– Ну…

– И дверь была заперта изнутри?

– Ну…

– Исправник смотрел?

– И он, и секретарь.

Прост многозначительно на меня глянул. Я понял – он разочарован. Все ясно. Теперь-то мы никаких следов не найдем, кроме отпечатков сапог начальства.

– А вокруг сарая они тоже смотрели?

– Ну… кругом обошли.

– А подальше?

Элиас вопрос не понял. Задумчиво посмотрел на пастыря и почесал свой твердый и массивный, как колено, подбородок.

Сарай, как видно, никто запереть не озаботился. Прост вошел, огляделся и неожиданно ловко вскарабкался по лестнице.

– Здесь, значит, ее и нашли? – крикнул он сверху.

– Да… у стены. Там, где мешки.

Мы, Элиас и я, тоже поднялись на чердак. Прост нагнулся, потом выпрямился и кивнул сам себе. Поманил меня пальцем и почему-то шепотом сказал:

– Мышиный помет. Помнишь, Юсси, – застрял в шве юбки?

Мы опять спустились. Прост попросил меня запереть дверь на стоящий рядом засов и вышел из сарая. Я послушно сунул засов в железные скобы и услышал, как он дергает ручку.

– Здесь она была в безопасности. Она до того знала про этот аитто?

– У нас все про него знают.

– Значит, она поспешила сюда, как в убежище… но напали на нее не здесь. Где-то еще. Я не вижу следов крови.

– Исправник думает, что… – хрипло начал Элиас, но замолчал.

– Что думает исправник?

– Исправник думает, что она тут назначила свидание… Юлина? Да никогда в жизни!

Хрип перешел в рычание. Элиас выкрикнул последние слова с такой яростью, что я на всякий случай отступил на пару шагов.

– Скоро все узнаем, – попытался успокоить Элиаса прост.

– Юлина? Взбредет же в голову! Она не из таких!

Прост уже не слушал продолжающихся заверений в не подлежащей сомнениям порядочности Юлины; он подошел к собаке, лежащей на привязи около старой березы. Увидев знакомого, похожая на лисичку дворняжка тут же встала и облизнулась. Прост погладил ее по голове, вытащил из кармана тряпку из дома Юлины и поднес к носу. Та на пару секунд зарылась мордочкой во влажную тряпицу и покосилась на проста умными карими глазенками. Прост отвязал от дерева поводок.

– Ищи! – коротко произнес он.

Несмотря на свои несерьезные размеры, собачка тянула довольно сильно, нам пришлось почти бежать по кочкам. Вскоре она остановилась в березовой поросли и замерла. Трава тут была примята, похоже на лежку лося. Я поначалу решил, что собаку взволновал лосиный запах, но она оглянулась на проста, который, очевидно, пользовался у нее большим уважением. Словно спросила – одобряет ли он ее действия? Прост кивнул, и она тут же начала копать землю передними лапами.

– Умница! – похвалил прост и опустился на корточки. В вырытой ямке что-то блеснуло. Он достал блестящий предмет, отряхнул от земли и показал Элиасу. Это была длинная латунная заколка для волос.

– Узнаете?

– Заколка, как не узнать. Ее, говорю, заколка. Юлины.

Прост поскреб ногтем бурое пятно на металле и попробовал на язык.

– Кровь? – спросил я.

Он молча кивнул.

– Юлина ухитрилась ткнуть насильника этой штукой, как она и рассказала. Он ослабил хватку, она вырвалась, из последних сил добежала до сарая и там забаррикадировалась.

– Ее заколка, как же… на конфирмацию купили, как сейчас… ее, ее заколка. – Элиас протянул руку, но прост завернул заколку в платок и предупреждающе поднял руку.


– Пусть исправник посмотрит. Кстати, Элиас… Могу я попросить вашу рубаху? Протереть очки… Ткань подходящая.

Элиас удивленно пожал плечами, но рубаху неуклюже снял и протянул священнику. Прост протер очки и вернул рубаху хозяину. По взгляду проста я понял, зачем он попросил снять рубаху, – очки-то и без того чистые.

На плечах Элиаса никаких следов от удара заколкой не было.

– Спасибо.

Прост нацепил очки на нос и присел на корточки.

– Вы правы, Элиас, никаких свиданий в аитто Юлина не назначала. Нападение произошло здесь. На этом самом месте, где мы с вами стоим.

Он поднимал травинку за травинкой и тщательно их осматривал.

– Вот она, – с удовлетворением сказал он. В руке у него была пуговица с обрывком белой нитки. – Он разорвал ворот, чтобы добраться до шеи.

Пуговица переселилась в носовой платок к заколке. А учитель в очередной раз меня удивил: начал обнюхивать траву.

Помахал мне рукой: присоединяйся.

И уже через несколько мгновений мне ударил в нос знакомый запах. Тот же самый, что и у черных пятен на ее юбке.

– Гуталин? – прошептал я.

– Юлина пошла домой после танцев. Что произошло потом?

– Кто-то… то есть не кто-то, а насильник. Насильник пошел за ней следом.

– Да, скорее всего, так и есть. Возможно, он с ней танцевал и ему захотелось чего-то посущественней. – Прост задумался. – Помнишь, час назад… мы догадались, что некая неизвестная нам парочка шла по тропе, а кто-то за ними тайно следил? Думаю, этот кто-то и есть насильник. Он видел, как они залегли в траве и начали тискать друг друга или что-то там еще. Тискать или что-то еще… зрелище, несомненно, возбуждающее. Проснулось плотское желание… похоть, одним словом… Или как, Юсси?

Я почувствовал, что краснею, и пробормотал что-то вроде «да, наверное»…

– Наглядевшись, он покинул нашу парочку и пришел сюда. Распаленный до крайности, да еще и пьяный. Может быть, вспомнил Хильду Фредриксдоттер и распалился еще больше. А почему бы не повторить?

Я промолчал. Прост пробурчал что-то невнятное, потом оглянулся.

– Смотри-ка… тропа здесь почти прямая, прямее, чем в других местах. Так что прохожего видно издалека. Негодяй, скорее всего, спрятался… но не здесь, здесь она бы его заметила… Скажи мне, Юсси, если бы это был не он, а ты? Какое место ты бы выбрал, чтобы видеть ее, а она бы тебя не видела?

На другом конце тропы тесно росли несколько молодых елочек. Меня почему-то начало тошнить.

– Вон там.

– Именно там, – согласился прост. – Но… мы пытаемся рассуждать, как он. Пошли посмотрим.

Мы пошли к ельнику. Элиас остался с собачкой. За молодым ельником торчал старый, заросший лишайником пень. Около пня трава была примята.

– Как мы и подозревали. Здесь он и сидел в засаде. И глянь еще вот на это… – Он показал на валяющуюся у ног небольшую еловую веточку. – Еще свежая.

– Срезал, чтобы не мешала подглядывать?

– Нет… скорее всего, нет. Думаю, он…

– От комаров отмахивался?

– Вот именно! Молодец, Юсси! Значит, пришел сюда заранее. Задолго до того, как появилась Юлина. И что нам это говорит?

– Рассчитывал, что она будет возвращаться домой именно по этой тропе.

– Юлина, ты имеешь в виду… Но почему именно Юлина? Он же знал, что в Кентте танцы, мало ли там было красивых девушек…Когда девушки шли стайкой, он их не трогал. Ждал, пока появится кто-то без… – Прост замер на полуслове и быстро наклонился к пню. – А это что такое?

Он аккуратно поднял что-то двумя пальцами. Сначала мне показалось, что это засохший листочек осоки. Но нет, не листочек – крошечная деревянная стружка.

– Помоги мне, Юсси. Наверняка найдутся еще такие.

Мы начали переворачивать комки мха и шарить среди ярко-зеленых, глянцевых листьев брусники. Прост был прав – нашли еще несколько таких же стружек.

– И что это?

– А разве ты не видел такие же в моем кабинете?

Я вгляделся пристальнее. Явно соструганы ножом, а на некоторых видны знакомые темные следы.

– Карандаш… Это графит! Он чинил карандаш!

– Ну да… сидел и, пока ждал, точил свой карандаш, – пробормотал прост с отвращением. – Этот мерзавец сидел здесь и что-то писал в ожидании своей жертвы…