Сварить медведя

– Или… или рисовал? – нерешительно вставил я.

Прост завернул стружки в бумагу и подозвал Элиаса.

– Никого из незнакомых к Юлине не пускайте, – тоном приказа распорядился он. – Среди нас есть насильник и убийца.

Мы возвращались в усадьбу. Прост довольно долго шел молча, а потом спросил:

– Помнишь синяк у нее на правом виске? Что ты об этом думаешь?

– Наверное, он ее ударил.

– Да, и? Чем ударил?

– Думаю, кулаком.

– Давай-ка я попробую тебя ударить…

Я уставился на проста – что это с ним?

– Учитель хочет меня ударить кулаком в висок?

Он спокойно кивнул – да, мол, собираюсь, и, пока я приходил в себя от изумления, размахнулся правой рукой и остановил кулак в сантиметре от моей головы.

– Довольно неудобно.

– Попробуйте другой рукой, – с обидой предложил я. – Может, будет поудобнее.

– Вот это я и хотел сказать. Кстати… ты помнишь Хильду Фредриксдоттер? У нее был вырван клок волос… и тоже справа.

– Учитель хочет сказать, что насильник… что насильник – левша?

Прост пососал трубку и выпустил внушительное облако дыма.

– Отлично, Юсси! Глубокая и верная мысль.





23


Люди очень боятся дьявола. Особенно когда он появляется в образе волка или змеи. Но многажды опасней дьявол в человеческом образе, а еще опаснее – дьявол в облике ангела, поскольку, если князь тьмы выступает как ангел света, спастись от него нелегко.

Обрывки тумана медленно рассеялись. Брита Кайса ласково погладила плечо мужа. В бледном, словно створоженном свете белой ночи щеки проста блестели от пота.

– Ты так беспокойно спал. Вертелся, метался. Чуть меня с постели не стряхнул.

– Мне снился медведь.

– Медведь? Еще чего…

– Да… огромный разъяренный медведь у нас под кроватью. Он пытался вылезти, кровать ходила ходуном, а я всеми силами пытался его не выпустить.

– Ты совершенно мокрый.

– Думаю, я сражался с князем тьмы. – Прост дышал тяжело, как после долгого бега. – Каждый день ощущаю его присутствие. Мне кажется, он хочет уничтожить все, чего мы достигли здесь, на севере. Он покушается на саму нашу веру.

– Но мы выстоим?

– Каждое воскресенье мне кажется, что дьявол затесался в ряды агнцев Божьих. Сидит на скамье в церкви, один из тех, кто, сняв шапку, молча смотрит на крест Господень. Смогут ли мои проповеди его остановить? Смогут ли слова мои пробить чешую дракона, пронзить его ожесточенное сердце? Какие слова найти, чтобы победить затаившееся в нас самих зло?

Прост замолчал и уставился в потолок, будто рассчитывал там найти ответ.

– Юлина, – сказала Брита Кайса после паузы. – На нее напал насильник, но она нашла в себе силы выстоять. Она его узнает, если увидит.

– Он был в маске.

– Запах. Манера двигаться. Возбужденное дыхание, руки на теле. Женщины такое запоминают надолго.

– Не уверен… Она парализована страхом.

– Юлина сильная девочка. Со временем пройдет.


– Возможно, возможно… сильная – это да. Ей удалось его поранить.

– Как это?

– Ткнула в плечо заколкой для волос. До крови. И смогла убежать. Думаю, это спасло ей жизнь.

– Так чего же проще? Ищите раненое плечо!

– Это, вообще-то, дело полиции.

– Расскажи всем, что напал на след. Всем и каждому. Он испугается и больше на такое дело не пойдет.

– Может быть… – прост задумчиво кивнул, – может быть, и не пойдет.





24


Прост собрался в лавку в Пайале и попросил меня его сопровождать. Если ярмарка в Кенгисе кончилась, где, как не в лавке, узнаешь последние деревенские сплетни? Здесь часами толклись любопытные – а вдруг какая-то новость? Кого-то поймали на разврате, кто-то подрался, кого-то обокрали. Братья перессорились, кто-то заболел, кто-то, упаси Господи, помер ни с того ни с сего. И уж конечно, на все лады обсуждали Юлину. Надо же – насильник ее чуть не удушил! А за каким лешим она поперлась на эти танцы? Сидела бы дома, как порядочная девушка. А может, – шепотом – ее же парень? Надоело ходить на коротком поводке, вот и не выдержал, решил взять свое.

Прост, кое-как отвечая на поклоны, подошел к лавочнику.

– Карандаши, – коротко сказал он. В лавке оказалось два сорта, он заплатил и за те и за другие. – А сапожной мазью богаты?

Лавочник Хенрикссон открыл небольшой бочонок, и лавка сразу наполнилась острым запахом скипидара.

– Самые лучшие отзывы. Водоотталкивающая, – значительно произнес он и сделал жест бровями. Поднял, опустил и подмигнул – мол, этот секрет сообщаю только вам. Из уважения.

Прост сунул палец в бочонок, поднес к своему носу, потом к моему, вытер и сунул платок в карман.

– Цена высоковата.

– Настоящий гуталин. Высшего качества! Никогда не протухнет. Думаю, господин духовный отец вполне может себе позволить, – льстиво произнес лавочник.

– Значит, не каждый? Только обеспеченные господа… могут себе позволить, как вы выразились?

– Сам господин заводчик смазывает нашим гуталином. И ваш собственный пономарь – я знаю точно, у него особые сапоги для службы. Но поглядите-ка – к нам господин исправник!

В лавку вплыл исправник Браге и холодно кивнул просту.

– Вот господин прост сомневается насчет сапожной мази… Скажите, господин исправник, а вы довольны нашим гуталином?

– Как идет расследование? – спросил прост намеренно громко, чтобы лавочник наконец замолчал и навострил уши.

– Идем по следу, – важно сообщил Браге.

– Есть ли что-то, что люди должны знать уже сейчас?

– Похоже, какой-то бродяга. Не из наших краев. Люди видели.

– Да? А разве бродяга… – Прост покосился на лавочника. – Разве бродяга может себе позволить смазывать сапоги дорогим гуталином? На юбке Юлины следы именно такой мази. Вы же наверняка обратили внимание.

Исправник не нашелся что ответить.

– Но вы же осмотрели ее одежду? – неумолимо продолжил прост.

– Само собой, само собой.

– Так что вы знаете, что насильник ранен…

– Ранен?

– Да…так называемая колотая рана. Юлине удалось ударить нападавшего заколкой для волос. В левое плечо. Его кровь на ее блузке. Хорошо, если люди будут знать. Колотая рана левого плеча.

– Да, разумеется…

– Она вряд ли успела зажить.

– Неужели господин прост перетряс ее грязные тряпки? – насмешливо произнес исправник.

– Конечно. Но вы же тоже это сделали. Перетрясли тряпки… Можно, к примеру, потребовать, чтобы все прихожане мужского пола показали левое плечо. Или у вас есть какие-то особые доказательства, что это был нищий бродяга? Не из наших краев?