Владимир Высоцкий - Суперагент КГБ

УТВЕРЖДАЮ

Начальник ПГУ КГБ СССР

генерал-лейтенант Мортин Ф. К.

19 января 1973 г.





РАПОРТ


о вербовке агента «Вероники»

19 января 1973 г. мною, начальником 5-го отдела ПГУ КГБ полковником Карпенко В. И., согласно полученной санкции завербована в качестве агента

Марина Влади (Полякова Марина Владимировна), 1938 г. р. русская, гражданка Франции, замужняя, несудимая, член ФКП (Французской коммунистической партии), киноактриса, постоянно проживает в г. Париже, Франция, доверенное лицо органов КГБ с 1968 г.,

супруга агента КГБ «Виктора» — Высоцкого В. С. (ФИО прописью).

В начале вербовочной беседы с кандидатом обсуждалось положение в руководстве ФКП, в частности, предвыборная кампания Генерального секретаря ФКП Жоржа Марше, который баллотируется в депутаты Национального собрания Франции.

Далее, с учетом того, что с 1968 г. Марина Влади выполняет отдельные поручения ПГУ КГБ как доверенное лицо, ей было предложено продолжить сотрудничество с советской разведкой на постоянной основе с соблюдением необходимых мер конспирации с ежемесячной выплатой денег в сумме 500 долларов США. Кандидат согласилась с данным предложением и выбрала имя «Вероника» в качестве псевдонима.

С целью закрепления вербовки «Веронике» было предложено составить сообщение, касающееся планов Жоржа Марше в связи с возможным избранием депутатом Национального собрания Франции (прилагается).

В дальнейшем предполагается использовать «Веронику» в составе агентурное пары вместе с агентом ПГУ КГБ «Виктором» — Высоцким В. С. (ФИО прописью).

Прошу утвердить вербовку М. Влади в качестве агента ПГУ КГБ «Вероники».

Начальник 5-го отдела ПГУ КГБ

полковник Карпенко В. И.



Подписка о сотрудничестве

Я, Марина Влади, даю добровольное согласие оказывать содействие Комитету государственной безопасности СССР в деле укрепления международных отношений Франции и Советского Союза, а также связей между КПСС и ФКП.

С условиями сотрудничества согласна.

19 января 1973 г. Собственноручная подпись.

«Вероника»



экз. ед.

АНКЕТА

агента «Вероника», л. д. № 18694

Фамилия, имя, отчество: Марина Влади (Марина Владимировна Полякова-Байдарова) Завербована: 19 января 1973 г. 5-м отделом ПГУ КГБ

Дата и место рождения: 10 мая 1938 г, г. Клишила-Гаренн, департамент О-де-Сен, Франция Гражданство: Франция

Национальность: русская

Родители:

Отец — Владимира Васильевича Полякова-Байдаров

Мать — Милица Евгеньевна Энвальд

Партийность: Французская коммунистическая партия, член ЦК

Образование: высшее

Наличие судимостей: несудима


Семейное положение: замужем

Муж: Высоцкий Владимир Семенович, актер Театра на Таганке

Дети:

Сын — Игорь

Сын — Пьер

Сын — Владимир

Личные качества агента: умение устанавливать и развивать связи, артистизм, аналитические способности

Место работы: актриса кино, певица

Место жительства: г. Париж, Франция



Это было своеобразным ответом КГБ на возросшую активность западных «туристов», которые агентурили в СССР в пользу западных разведок. Об этих «туристах» с Запада, кстати, скажет в своем докладе Андропов на апрельском 1973 года Пленуме ЦК КПСС, где его и изберут в члены Политбюро. Кстати, выдвигая его кандидатуру в этом качестве, Брежнев произнес о нем проникновенную речь (сделал специальное отступление в своем докладе). Вот как это выглядит в изложении А. Черняева: «Встречали» его (Андропова. — Авт.) тепло, особенно после отступления от текста, которое сделал в своем докладе Брежнев в адрес Андропова и КГБ: в том смысле, что это — огромная помощь Политбюро во внешней политике, что, если обычно думают, что КГБ — это значит только кого-то хватать и сажать, то глубоко ошибаются. КГБ — это прежде всего огромная и опасная загранработа. И надо обладать способностями и характером… Не каждый может… не продать, не предать, устоять перед соблазнами. Это вам не так, чтобы… с чистенькими ручками (и провел ладонью по ладони)…».

Вот именно на такой «опасной загранработе», где не всегда приходится обходиться «чистенькими ручками», и предстояло теперь трудиться Высоцкому и Влади. Но расскажем обо всем по порядку.

В феврале 1973 года Высоцкому подняли зарплату в театре — «дотянули» ее до 150 рублей. Неплохие деньги, учитывая, что у Высоцкого не было никакого официального звания, в то время как его коллеги со званиями (В. Золотухин, А. Демидова) имели зарплату всего на 15 рублей больше. Впрочем, для Высоцкого эти неплохие деньги смехотворны — он за один концерт имеет возможность зарабатывать свою новую ежемесячную зарплату. Что, собственно, и было подтверждено им в том же феврале, когда он отправился с короткими (5 дней), но максимально продуктивными по части заработка гастролями в Новокузнецк.

Поездка была незапланированной: просто в тамошнем драмтеатре имени Орджоникидзе горел план, после того как оттуда ушли три ведущих актера и руководство театра, чтобы выплатить труппе зарплату, выбило под это дело Высоцкого, который неизменно собирал аншлаги. И действительно, его приезд вызвал такой небывалый ажиотаж в городе, что все билеты на его концерты были раскуплены еще за несколько дней до начала гастролей.

Уже на следующий день после приезда (4 февраля) Высоцкий дал четыре (!) концерта — в 12, 15, 18 и 21 час. В следующие два дня — еще восемь концертов (по четыре в день). 8 февраля от столь напряженного графика у Высоцкого лопнул сосуд в горле, но концерты он провел, правда, за кулисами дежурил врач. Уже очень скоро эти гастроли послужат основой для громкой пиар-акции, устроенной КГБ с целью лишний раз создать вокруг Высоцкого ореол диссидента под западные стандарты. Предшествовали же этой «легализации» следующие события.

Во второй половине февраля Высоцкий был занят оформлением документов для своего первого в жизни выезда за границу. Как пел он сам в одной из своих песен: «Не затем, что приспичило мне, — просто время приспело…». Время действительно приспело — на носу была разрядка международной напряженности, которая открывала широкие возможности перед КГБ в деле активизации своих операций на Западе (впрочем, это был обоюдный процесс: то же самое собирались делать и западные спецслужбы в отношении СССР). И агентурной суперпаре Высоцкий — Влади, как уже говорилось, в этих закулисных операциях отводилась весьма значительная роль. По словам Высоцкого: «Спать ложусь я — вроде пешки, просыпаюся — ферзем!».

На момент прихода Андропова на Лубянку (1967) его ведомство на зарубежном направлении имело чуть меньше широких полномочий, чем Международный отдел ЦК КПСС, которым руководил Б. Пономарев. Например, КГБ было несколько ограничено в своих возможностях вербовать агентуру в среде восточных и западных компартий, в то время как “международники” в этом деле были абсолютно не стеснены (чаще всего чекистов использовали как курьеров — они возили деньги восточным и западным компартиям). Однако уже в начале 70-х из-за серьезных разногласий с западноевропейскими соратниками Брежнев разрешил Андропову расширить агентурную работу в зарубежных компартиях. И ведущим направлением в этом процессе было французское, а не, к примеру, испанское или итальянское. Ведь Франция еще при де Голле (в 1966 году) вышла из военной структуры блока НАТО (не без активного закулисного влияния КГБ), однако продолжала оставаться его политической составляющей.

В 1969 году к власти в Елисейском дворце пришел Жорж Помпиду, который взялся налаживать отношения со своими соседями — в частности, с Великобританией. В итоге 1 января 1973 года последовало расширение Европейского Экономического Сообщества: благодаря стараниям Франции Великобритания вошла в ЕЭС. Это сильно напрягло Москву, которая всегда относилась к Общему рынку, как к своему главному экономическому конкуренту. Поэтому операции ПГУ в Европе по линиям политического и экономического шпионажа с первой половины 70-х стали заметно возрастать. И Франция, где КГБ давно пустил глубокие корни, проникнув во многие властные структуры (а также в ряды эмиграции), была главным плацдармом советского шпионажа в Западной Европе. Именно отсюда тянулись нити ко многим операциям КГБ в этом регионе. И агентурной суперпаре Высоцкий — Влади предстояло в этом убедиться на собственном примере. Причем каждому был выделен свой участок работы: Высоцкий должен был поддерживать контакты с агентурой КГБ, а Влади в основном сосредоточилась на деятельности ФКП, в которой происходили противоречивые процессы. Связано это было со следующими событиями.

С конца 60-х во французской экономике наблюдалась весьма благоприятная конъюктура (она продлится несколько лет), когда ежегодные темпы роста валового национального продукта были выше, чем в других высокоразвитых капиталистических странах. В итоге к 1973 году Франция по объему экспорта догнала Японию и стала третьим, после США и ФРГ, мировым экспортером в капиталистическом мире. Этот рывок позволил руководству страны значительно повысить свой рейтинг доверия у населения (в том числе и у многомиллионной армии рабочего класса), отобрав очки у левых партий: Социалистической и Коммунистической. Чтобы вернуть себе утраченное, левые решили объединиться. Именно под это объединение в ФКП в 1972 году сменился лидер: вместо Вальдека Роше, который руководил партией с 1964 года, к власти пришел Жорж Марше (с 1970 года он являлся заместителем Генерального секретаря), а Роше был отодвинут на декоративный пост почетного председателя ФКП.

Кстати, смена “пажеского караула” происходила при весьма анекдотических обстоятельствах. Дело в том, что первоначально Роше должен был сменить другой человек, у которого была весьма неблагозвучная для русского уха фамилия — Жан Гондон. Естественно, когда об этом стало известно в Москве, там схватились за голову (можно себе представить, как комично могли выглядеть описания встреч Брежнева с новым руководителем ФКП в советских СМИ). Короче, Кремль самым категорическим образом настоял на том, чтобы руководителем ФКП был выбран другой человек. При этом повод был придуман следующий: дескать, Жан Гондон является отпрыском графского рода, который до сих пор владеет историческим замком в городке Сент-Гондон в департаменте Луаре. В итоге к руководству ФКП был приведен Жорж Марше.

Здесь интересы КГБ и Международного отдела ЦК КПСС опять разошлись. Дело в том, что на Лубянке были подозрения, что Марше в годы войны сотрудничал с фашистами (в течение года он жил на оккупированной немцами территории и работал на одном из их предприятий), поэтому чекисты были против его кандидатуры как генсека. Но “международники” убедили Брежнева, что эта информация недостоверна. В июне 72-го левыми партиями Франции был подписан объединительный пакт, с которым они должны были пойти на мартовские выборы следующего года. Свои подписи под ним поставили три партийных лидера: Ж. Марше (ФКП), Ф. Миттеран (ФСП) и Р. Фабр (ДЛР — Движение левых радикалов). Затем началась предвыборная гонка, во время которой ФКП оказалась в трудном положении.

Во-первых, против нее направили свои атаки правящие партии, во-вторых — с ними заодно порой выступала и ФСП, поскольку была заинтересована в ослаблении позиций коммунистов (как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь). Главной фишкой этих атак были обвинения ФКП в том, что она является не самостоятельной партией, а филиалом КПСС. Дескать, поэтому в августе 68-го ее руководство испугалось осудить Москву за ввод войск в ЧССР, выполняя волю Кремля. Эти обвинения (во многом справедливые, о чем может свидетельствовать хотя бы история с выборами Марше) были поданы таким образом, что многие французы в них поверили. В итоге результаты выборов оказались за социалистами. Несмотря на то, что за ФКП проголосовало 5 миллионов человек (21, 25 % избирателей), а за ФСП — 4 миллиона 580 тысяч (18, 8 %), однако по сравнению с итогами выборов в 1968 году успех сопутствовал социалистам: прирост голосов у них оказался большим, чем у комунистов.

Обо всех этих перипетиях предвыборной борьбы докладывали в Москву аналитики резидентуры КГБ в Париже, они же самым положительным образом оценивали возможный приезд туда Высоцкого в ореоле советского полудиссидента. Андропов все это учел, что и стало еще одним важным мотивом для того, чтобы подключить Высоцкого к закордонным операциям. Ситуация для этого складывалась крайне благоприятная. Приезд полузапрещенного Высоцкого должен был символизировать тот самый демократизм советского режима, в признании которого ему так истово отказывали критики Французской компартии. Ведь буквально следом за Высоцким (в июне) во Францию с официальным визитом должен был приехать сам Брежнев, который вовсе не был заинтересован в том, чтобы та же ФСП устроила ему обструкцию как душителю свобод.

Итак, для лучшей легализации Высоцкого на Западе его лубянские кураторы собирались использовать его имидж этакого творческого диссидента. Его полуподпольность была выгодна советской партэлите и спецслужбам, которым при желании не составляло большого труда сотворить из Высоцкого второго Иосифа Кобзона (с ежемесячным показом концертов по телевидению, статьями в прессе, приглашением в правительственные концерты и т. д.), но это не делалось из стратегических соображений. Высоцкого специально периодически “прессовали”, а также создавали все условия, чтобы в своем жанре он не имел серьезных конкурентов. Особенно заметным это стало накануне разрядки, когда Высоцкому намеренно расчищали поле для его деятельности, параллельно убирая конкурентов. Под последним имеется в виду Александр Галич.

Не забывал КГБ и про другой фронт — диссидентский. Буквально накатне разрядки КГБ провел успешную операцию по расколу диссидентского сообщества. Летом и осенью 1972 года были арестованы двое видных советских диссидентов Виктор Красин и Петр Якир, которых КГБ рассчитывал заставить отречься от своих прежних идеалов и покаяться. Этот расчет полностью оправдался: оба арестованных с января 73-го, что называется, “запели”: сдали все свои связи и согласились на предложение руководства КГБ (Андропова и Цвигуна) публично осудить диссидентское движение в СССР. Ими было написано покаянное письмо-обращение к советским диссидентам, а чуть позже (в сентябре) будет дана пресс-конференция в московском киноконцертном зале “Октябрь”. Все эти события заметно деморализовали диссидентское движение и на какое-то время ослабили его.

Однако, нанеся удар по политическим диссидентам, советские власти провели обратные акции по отношению к инакомыслящим из творческой элиты с тем, чтобы показать Западу, что к социальному инакомыслию в Советском Союзе относятся иначе, чем к политическому. Под эту операцию угодили сатирик Аркадий Райкин и герой нашего рассказа — Владимир Высоцкий. Первому разрешили вернуться в родной город и не только возобновить там свои выступления, но и запустить на Центральном телевидении сразу два своих проекта: телефильмы “Люди и манекены” (4 серии) и “Аркадий Райкин”.

С Высоцким ситуация выглядела несколько иначе. Долгие годы он вел изнурительную борьбу за то, чтобы легализовать свое творчество. Ему хотелось выступать в лучших концертных залах страны с трансляцией этих выступлений по телевидению, выпускать диски-гиганты и миньоны, печатать в лучших издательствах книги своих стихов. Однако на все его просьбы разрешить ему это власти отвечали молчанием, либо невразумительными отговорками. За всем этим стояли определенные интересы обоих политических течений в высшем советском истемблишменте: державного и либерального.

Дело в том, что несмотря на серьезные разногласия, те и другие сходились в одном: в том, чтобы Высоцкий не получал полного официального признания. Почему так хотели вторые понятно: они считали песни Высоцкого идеологической крамолой, прекрасно понимая весь подтекст, который в них содержался. А вот либералами двигало иное: они боялись, что полная легализация творчества их подопечного разом подорвет его статус главного бунтаря в среде творческой интеллигенции, как на родине, так и за ее пределами. Эту же позицию разделял и Юрий Андропов, для которого имидж Высоцкого был хорошим подспорьем с агентурной точки зрения — к такому агенту было больше доверия со стороны потенциальных клиентов КГБ. Вот почему многие публикации, которые выходили о Высоцком на Западе, были написаны под диктовку Лубянки и представляли его именно как певца-сопротивленца.

1 марта 1973 года Высоцкий в сопровождении супруги относит все необходимые документы в московский ОВИР. После чего звездная чета удаляется, прекрасно зная, что их визит закончится самым благоприятным образом. Начальник московского ОВИРа С. Фадеев уже получил все необходимые инструкции с самого «верха» относительно этой пары, но слишком быстрый положительный ответ не входит в планы разработчиков этой операции.

М. Крыжановский: «В своих мемуарах Влади пишет, что они долгое время были в неведении относительно положительного ответа. Что Высоцкий жил как на иголках все эти дни, не мог спокойно спать, чуть ли не был в отчаянии, уверенный, что ему откажут в визе. А тут еще некий доброжелатель из ОВИРа позвонил им домой и сообщил, что отказ неминуем. После этого Влади решила взять это дело в свои руки. Она немедленно позвонила своему приятелю — члену Политбюро ЦК ФКП, главному редактору газеты ФКП «Юманите» и руководителю общества «Франция — СССР» Лорану Леруа — и попросила его посодействовать положительному ответу советского ОВИРа через свои «высшие» связи. И Леруа, якобы, это сделал, выйдя на Жоржа Марше, а тот в свою очередь позвонил Брежневу.

На самом деле за словами Влади скрывается ловкая агентурная игра. Она прекрасно знала, что вопрос с визой Высоцкого уже решен, но должна была по плану КГБ обеспечить своему мужу прикрытие. И она его обеспечила. Через Леруа запустила в Париже «дезу» о том, что Высоцкого «мурыжат» с визой, придираясь к его полудиссидентскому имиджу. Естественно, слухи об этой истории тут же распространились по высшим политическим кругам Франции, чего, собственно, и добивались чекисты. Ведь помимо советской выездной визы ему должны были дать въездную во Франции.

Между тем это была не последняя акция в «многоходовке» под названием «Прикрытие для Высоцкого». Было еще одно «активное мероприятие» — статья в «Советской культуре» (орган ЦК КПСС), где Высоцкого уличали в стяжательстве. Эта публикация должна была стать последним звеном по приданию Высоцкому ореола гонимого и способствовать его успешной легализации во Франции…». Статья в «Советской культуре» увидела свет 30 марта 1973 года — аккурат в тот самый день, когда ОВИР дал свое согласие на выдачу выездной визы для Высоцкого. Весьма символическое совпадение, явно указывающее на то, что все это была оперативная игра спецслужб (операция Отдела «А» ПГУ КГБ СССР — активные мероприятия). Статья называлась «Частным порядком» и принадлежала перу журналиста М. Шлифера. О чем же писалось в злополучной заметке? Приводим ее полностью:

«Приезд популярного артиста театра и кино, автора и исполнителя песен Владимира Высоцкого вызвал живейший интерес у жителей Новокузнецка. Билеты на его концерты в городском театре многие добывали с трудом. У кассы царил ажиотаж. Мне удалось побывать на одном из первых концертов В. Высоцкого в Новокузнецке. Рассказы артиста о спектаклях столичного Театра на Таганке, о съемках в кино были интересными и по форме и весьма артистичными. И песни он исполнял в своей, очень своеобразной манере, которую сразу отличишь от любой другой. Артист сам заявил зрителям, что не обладает вокальными данными. Да и аудитория в этом легко убедилась: поет он «с хрипотцой», тусклым голосом, но, безусловно, с душой.

Правда, по своим литературным качествам его песни неравноценны. Но речь сейчас не об этом. Едва ли не на второй день пребывания Владимира Высоцкого в Новокузнецке публика стала высказывать и недоумение, и возмущение. В. Высоцкий давал по пять концертов в день! Подумайте только: пять концертов! Обычно концерт длится час сорок минут (иногда час пятьдесят мин.). Помножьте на пять. Девять часов на сцене — это немыслимая, невозможная норма! Высоцкий ведет весь концерт один перед тысячью зрителей, и, конечно же, от него требуется полная отдача физической и духовной энергии. Даже богатырю, Илье Муромцу от искусства, непосильна такая нагрузка!».

Далее шел комментарий «Советской культуры» следующего содержания: «Получив письмо М. Шлифера, мы связались по телефону с сотрудником Росконцерта С. Стратулатом, чтобы проверить факты.

— Возможно ли подобное?

— Да, артист Высоцкий за четыре дня дал в Новокузнецке 16 концертов.

— Но существует приказ Министерства культуры СССР, запрещающий несколько концертов в день. Как же могло получиться, что артист работал в городе с такой непомерной нагрузкой? Кто организовал гастроли?