Врата скорби. Следующая остановка – смерть
Часть 41 из 59 Информация о книге
– В таком случае… Боевик осекся – даже он понимал, сколь абсурдно будет требование говорить с британским монархом – Мне нужна услуга от тебя – сказал сэр Роберт – и чего более. Я не хочу обещать лишнего. Если ты окажешь мне услугу, то можешь просить меня об ответной. Или денег, если тебе не о чем попросить. Только хорошо подумай… Амир наморщил лоб, пытаясь принять решение. – Что тебе нужно, англиз? – спросил он – как я могу сказать тебе цену, если не знаю, о чем ты попросишь? Сэр Роберт кивнул, признавая разумность сказанного. – Я ищу здесь человека – сказал он, и описал все приметы, какие у него только были – может быть, он сидит в чайхане у чайханщика Гариба, а может быть, уже ушел оттуда. Но мне надо знать, где он находится, где я его могу повстречать. И все – больше мне ничего не надо знать, ни кто он, ни как он сюда попал. Только где он – понятно? Сэр Роберт сказал такое неспроста – информация всегда утекает в две стороны. Если эти полудурки начнут свои расспросы – кто-то может сказать его противнику, что кто-то наводит о нем справки. И тогда… тогда он сорвется с крючка. – И тогда ты получишь двадцать соверенов. – Пятьдесят – моментально отреагировал бандит – Двадцать – неумолимо поправил сэр Роберт – я не торгуюсь… * * * Сэр Роберт – вернулся на базу в дурном настроении, крайне дурном. Там – его уже ждал лейтенант наземных частей КВВС с пакетом, опечатанным и обернутым толстой веревкой. Пакет прибыл вертолетом – его везли непосредственно из Лондона. Передать информацию другим способом было невозможно – ни один радист не справился бы даже с десятой частью этого текста. Сэр Роберт расписался за пакет, разорвал бумагу. Мелькнуло красное – обложка книги. Владимир Ленин. Государство и революция. Леон Троцкий. Перманентная революция. Михаил Бакунин. Государственность и анархия. Господи, и кто-то еще обвиняет англичан в том, что они развели вот эту всю заразу! Сэр Роберт разрезал первую книгу канцелярским ножом. Из книги – выпала записка – ни адресации, ни подписи. Ничего. Будь осторожен. Активность наших врагов нарастает. У тебя два – три месяца. Шесть – в лучшем случае. Враги – конечно же, были русские. Такие как этот Владимир Ленин. Кстати, хорошо пишет, подлец. Сэр Роберт его читал… Передвинув стул так, чтобы падал свет – сэр Роберт уселся с книгой… * * * Вечером – прибежал мальчишка. Если бы он был взрослым мужчиной – сэр Роберт дал бы ему пару пачек сигарет Ротманс. Но так, как мальцу не было и десяти на вид – сэр Роберт высыпал из своей коробки на ладонь несколько мятных пастилок. – Держи, разбойник, сказал сэр Роберт, употребив арабское «рас забба» – косматая голова[102]. – Я не разбойник… – обиделся пацан – Не разбойник. А водишься с разбойниками. Держи. Пацан с подозрением посмотрел на маленькие конфетки цвета неба, взял одну, попробовал на зуб… – Это надо сосать. Вот так. Положи на язык, и… Пацан попробовал так сделать. Понравилось – заулыбался, схватил конфеты. Быть может, он вырастет и вспомнит, как британский офицер угощал его вкусными конфетами. А может – и не вспомнит. Одному Аллаху – ведомо. Горы Хадрамаут, зона племен. Юго-Аравийская племенная федерация. Неконтролируемая территория. 09 июня 1949 г Казак станицы Вешенской Донского казачьего войска Михаил Слепцов, сын старшего урядника Прохора Слепцова – был больше арабом, нежели казаком. Он прожил на Востоке столько, что Восток, его жизнь, его существование было для него ближе и понятнее, чем простая казачья станичная жизнь. Он чувствовал себя своим на узких улочках восточных городов, в гомонливых торговых рядах восточных базаров, среди бородатых, одетых совершенно по-чужому людей, мысли которых для обычного реестрового казака – лес темный. Он понимал, почему происходит то, что происходит, почему эти странно выглядящие люди поступают так, как они поступают – он даже полюбил их по-своему. Бедуины – простые и гордые люди, абсолютно не чурающиеся своей нищеты, считающие своим сокровенным долгом накормить и напоить гостя лучшим, что у них есть. Они были как дети – слушали человека из далеких городов, открыв рты от удивления, и не обижались, даже если он делал что-то не так, не по обычаям бедуинов. Считалось, что у христиан очень странные религиозные традиции, которые, впрочем, стоит уважать, потому что христиане гости. Следовало сделать уж совсем что-то экстраординарное и даже преступное – чтобы вывести бедуина из себя. Но с другой стороны, помимо бедуинов есть еще и ваххабиты – жестокие люди, в основном выходцы из кочевых племен, испокон века промышлявших бандитизмом, а в ваххабизме видевшим прямое оправдание этого. Есть рафидиты – шииты, с их постоянными заговорами и жестокостью – в день смерти их Пророка они собираются на улицах, кричат и режут себя и друг друга ножами, нанося страшные раны – это называется «шахсей-вахсей», праздник памяти великого предательства, великой смуты, великого раскола. Есть и похуже – те, кто наслушался пропаганды большаков на приисках. Любой казак знал, кто такие большаки – это из-за них все двадцатые смута была, казаков то и дело на усмирение бросали, пару раз все войско подымалось. А троцкисты – странное, непроизносимое, скрипящее как песок на зубах слово – было все равно, что прозванием Антихриста… Он с большим удовольствием бы положил винтовку и снова влился в этот народ, снова покупал бы лепешки и зелень на базарах, снова слушал бы неторопливые разговоры и участвовал в них… словом, жил как раньше. Вот только… то, что произошло, требовало отмщения. Англичане. Ваххабисты. Бандиты. Пушенная в землю, рудая казачья кровь требовала мести. И кроме него – мстить было некому. Он один из тех, кто выжил в злополучном караване. Один из тех, кому повезло уцелеть под этими дьявольскими новыми ракетами англичан – которые они просто захотели испытать на русских. Один из тех, кто должен был взять кровь за кровь… Но сейчас – задача у него была более простая. Он – и еще два снайпера – должны были прикрывать собрание шейхов местных племен, которые собрались в горах, чтобы послушать пришедших издалека казаков. Вопреки тому что думают – казаки не воспринимались в горах как исчадие ада, горцы вообще хитрый народ. Каждого из тех, кт приходит к ним – они оценивают на предмет того, что можно получить от него – и если сотрудничество оказывается взаимовыгодным – запросто берут его сторону, будь он даже и кяфир. И точно так же легко – они переметнутся на другую сторону, увидев хоть малейшую выгоду в этом – если у тебя конечно нет сил принудить их к верности. Как говорят на Востоке – договор соблюдается, только если это выгодно обоим. Война – заканчивается только по обоюдному согласию. * * * Были ли в том месте ячейки Идарата? А сами – как думаете? Давуд, названный в честь Пророка Дауда – был сыном вождя племени Багефер – одного из многочисленных племен региона, входивших в одну из племенных групп – Сейяр, Аль-Дохар и Джа’ада, живших в горах Хадрамаута. У отца, шейха Салема – он был восьмым сыном и пятнадцатым ребенком. И жизнь его – была проста и понятна: ему купят жену, у вождя племени денег было более чем достаточно – и он образует свою семью, свой род, укрепив тем самым собственный клан и собственное племя. Однако, уже с шестнадцати лет – Давуд задумывался о справедливости. А в восемнадцать – нашел ответ, вполне конкретный ответ на обуревавшие его сомнения. Когда он с братьями ездил на рынок – чайханщик дал ему почитать книгу – сказал: потом вернешь, хотя понятно было, что не слишком то он и думал о возврате. Книга – оказалась написана Леоном Троцким. И прочитав ее, Давуд понял, что все в этом мире неправильно и несправедливо. Что неправильно и несправедливо жили и живут его отец, его братья, вся его семья, весь его род и все его племя. Что неправильно и несправедливо жили его дед, его прадед, его прапрадед. И единственный способ сделать так, чтобы было справедливо – устроить революцию. Следующий рад – Давуд уже сам вызвался поехать в город по делам. Зашел в ту же чайхану и сказал тому же чайханщику, что книга ему понравилась. И когда чайханщик спросил – а ты хочешь бороться за справедливость – Давуд ответил: да, хочу. Тогда чайханщик – дам ему еще одну книгу. И пистолет. В этих местах – на пистолет тратили деньги только богатые люди, пистолет не ружье. В бою не поможет, а стоит очень дорого. Но теперь у Давуда был пистолет, и он делал революцию. Вел тайные записи – кто в племени и на каких позициях стоит. Кого надо ликвидировать. Кто о чем говорит. Все это – он сообщал чайханщику, когда ездил в город по делам. И по его наводке – двоих уже ликвидировали, убили на дороге – а третьего он убил сам. Заговорил с ним о Троцком, и когда тот высмеял его – в ярости толкнул в пропасть. Книга Троцкого учила его – у революционера нет и не может быть семьи. Привязанностей. Доброты. Рода и племени. Имущества. Ничего, что может затормозить или остановить его на пути к цели. Ничего, чтобы связывало его с миром нормальных людей. Нормальных – тех, которые не засыпают с мыслями о том, кого и как убрать. Книга Троцкого учила его, что семья – главный враг революционера. Семья – как оковы, тянущие к земле. Семья – отвлекает от революции. Отец может приказать не делать революцию и вернуться в семью. Значит, надо отринуть семью внутри себя. А для этого – надо убить отца. Ни в одной религии мира, ни в одной человеческой культуре – не одобрялась идея убить отца. Наоборот – убить того, кто дал тебе жизнь, с незапамятных времен считалось тяжелейшим преступлением. Убить отца – означало убить в себе все человеческое, отринуть себя от человеческого рода, стать разрушителем. Полностью отдаться кровавому, оргиастическому хаосу разрушения – революции. Революция – это все равно, что мятеж, но мятеж упорядоченный. Надо убивать не всех – а только тех, кто мешает новому миру, новому человеческому житию. И если среди мешающих окажется родной отец – рука революционера не должна дрогнуть. Сначала – Давуд не понял мысли про убийство отца и даже возмутился. Как же это так, убить отца – ведь тогда тебя отвергнут все, до последнего человека. Но чайханщик усмехнулся и сказал – просто запомни это. А потом все поймешь. Давуд запомнил это. И чем больше он замечал расхождение между идеальным, правильным миром, который нарисован в книге и тем, который есть на деле – тем чаще он возвращался к идее убить отца. Мир – не дан нам Аллахом, мир это то, что делают люди. И чтобы изменить его – надо, чтобы были другие люди, что в этом непонятного? Сейчас – Давуд от слов перешел к делу. Потому что он подслушал разговор отца с Ибрахимом, старшим братом и наследником трона. Разговор этот – состоялся вечером, на дворе дома, Давуд слушал его через окно. Ибрахим был зол и сбит с толку – Но отец! – возмущенно сказал он – казаки обманут нас потому, что они кяфиры! Они пришли на нашу землю с войной, почему мы не можем убить их?! – Если можешь – тогда иди и убей – ответил отец, старый, но все еще сильный и властный шейх нашего племени. Что же касается меня – я напомню тебе: гость на нашей земле неприкосновенен. А они идут к нам как гости, а не войной. – Но они же захватили крепость в Харибе! Разве это не война? – Это говорит о том, что они хорошие воины и их следует уважать. Хариб – не наша земля. И если хариби показали себя плохими воинами, то это их дело… – Но если неверный… – Хватит повторять за этим нечестивцем, нашим правителем, и нашим муллой, который дает деньги в рост! – А как же договор с англизами. – Англизами – вкрадчиво спросил шейх – что-то я не помню, чтобы я заключал с ними договор. Может, ты заключил? – Нет, отец, как я могу без тебя. – То-то и оно. Договор заключил этот нечестивец Абу. И много ли мы получили с того договора, а? Хоть динар? – Ничего. – То-то и оно. Абу заключил договор от имени всех шейхов, а все деньги забрал себе. И где же тут справедливость? … – Нет никакой справедливости. Но и мы – если ничего не получили, и ни с кем не договаривались, значит, никому и ничем не обязаны. И если казаки предложат хорошие условия – я намерен выступить на их стороне. – Мы пойдем войной, отец? – Да, Ибрахим. Мы пойдем войной. Пора очистить Шук Абдаллу от этого нечестивца и посадить на трон того, кто думает о народе. Клянусь Аллахом, этот жирный мерзавец думает о народе только тогда, когда подсчитывает, сколько у него денег в казне, и думает, с кого бы еще взять, чтобы казну пополнить. Он не правит нами – он нас грабит. Забыв об Аллахе, о совести обо всем, о чем должен помнить правитель. Но он забыл о том, что наши деды никогда не соглашались подчиняться ему. Наши деды соглашались подчиняться тому, кого этот негодяй убил. И узурпировал власть. Клянусь Аллахом, если руси пойдут на войну с нечестивцем, я присоединюсь к ним. Пора разобраться со всеми с ними. И с теми, кто не уважает наши ценности, традиции, идеалы, оскорбляет нашу веру и наших стариков – тоже. Клянусь, когда мы войдем в Шук Абдаллу, эти негодяи будут висеть на одной веревке с нечестивцем Абу…