Любовь нельзя купить

— А мне не нравится это название! — сказала Фиона. — Мне не нравится, что меня сваливают в одну кучу со всеми остальными только потому, что у нас один и тот же почтовый индекс!
— Да дело вовсе не в этом, Фай. Выгляни-ка на улицу! Ты когда-нибудь видела столько маленьких детей в одном месте, кроме детской площадки?
— Да, но в округе все дома для больших семей, и неудивительно, что здесь много детей, — возразила Фиона, забыв о том, что в семье Тесс один ребенок. — Такие районы есть во всей Англии. Средний микрорайон, застроенный муниципальными домами, должно быть, тоже кишит детьми.
— Это так, — согласилась Тесс, — но средства массовой информации не интересуются муниципальными домами. Дело здесь в ценах на недвижимость.
На это Тесс с Максом и рассчитывали. Они жили в районе, который за несколько лет превратился из среднего пригорода в рай для спекулянтов. На «полуотдельные» [12] дома застройки времен королевы Виктории и короля Эдуарда и дома с террасами цены выросли на сто, двести процентов. Теперь здесь проживали семьи, некогда имевшие средний заработок, умеренно требовательные к комфорту, в которых главы семейств достаточно зарабатывают, чтобы позволить своим женам сидеть дома, как только появятся дети. Для многих оказалось неожиданностью, что их скромные дома стали стоить пятьсот тысяч фунтов стерлингов и больше.
Богатыми они себя не считали, однако являлись таковыми согласно сложившимся обстоятельствам. Внеся относительно небольшой залог и обладая исключительным правом собственности на свои дома, эти счастливые семьи оказались при таких больших деньгах, что не знали, как их потратить.
Тесс и Макс тоже принадлежали к элите. Их занесло по этому эскалатору наверх, в совершенно другую среду — Новых Богатых, которые не были миллионерами и не относились к высшему классу, но нежданно-негаданно разбогатели на недвижимости и доходах, остающихся после уплаты налогов.
А если подытожить эту философию одним словом, то этим словом будет «натуральность».
Как и все другие матери в Клэпхэме, Тесс исповедовала культ натурального. Она много читала на эту тему и доверяла специалистам, которые убедили ее в том, что такой выбор наверняка сделает из нее лучшую мать, если она будет игнорировать насмешников, утверждающих, будто это надувательство.
— Признайся, — бросил ей как-то вызов Макс за чисткой картошки, тщетно пытаясь найти клубень, который не был бы черным или мягким.
— В чем?
Тесс рассматривала яблоки, надеясь найти хотя бы одно без червоточин. Лара упорно отказывалась есть что-либо «не такое» и требовала только круглые яблоки. Пусть эти яблоки собирал обедневший крестьянин, работающий как раб в жестоких условиях тоталитарного режима, ее это не интересовало. Если честно, Макс симпатизировал этой точке зрения, потому что и сам любил ровненькие, сужающиеся к одному концу морковки и фрукты без червяков.
Макс продолжал отчаянно чистить картошку.
— Ты покупаешь все это только потому, что это так дорого. Будь овощи и фрукты дешевле обычных…
— То есть вредных, — поправила его Тесс.
— …выращенных традиционным способом, — продолжал Макс, — будь они дешевле, ты ни за что не покупала бы их. Да ты взгляни на это! Сколько ты заплатила?
— Около тридцати фунтов, — ответила Тесс, глядя ему прямо в глаза, — пусть изумляется.
Внешне, к его чести, он никак не отреагировал (хотя у него была заготовлена резкая обличительная речь, с которой он собирался обрушиться на Тесс в подходящий момент), а только робко откашлялся.
— Правильно. Тридцать фунтов. За два пакета фруктов и овощей, которых едва хватит семье на один день после того, как вычистишь вмятины, корки, наросты и всех хищников.
Он поднял с листа салата извивающегося червяка и продемонстрировал его взвизгнувшей жене.
— Но если бы они сложили все это в тележку, поставили се около кассы в супермаркете, — продолжал он, — с указанием «цена снижена» и продавали бы по два с половиной фунта, то ты бы к этому и не притронулась.
Тесс не позволила сбить себя с толку этим доводом, хотя Макс был явно прав.
— Может быть, а может, и нет. Но дело в том, что как мать, я чувствую себя лучше, когда покупаю натуральное.
И это была непоколебимая правда, которую разделяли многие родители в округе, думавшие так же. Это и позволило супругам сформулировать идею своего бизнеса. Макс преодолел свое первоначальное недоверие к овощам неправильной формы, увлекшись перспективой получать прибыль от честного бизнеса. Понятно, что это было наилучшим побудительным мотивом, чтобы впервые в жизни рискнуть.
— Мы не проиграем, Тесс! — возбужденно сказал тогда Макс. — Ты только подумай: мы откроем магазин с разнообразными органическими продуктами питания, плюс небольшое кафе и, возможно, возьмем Милли, чтобы она что-то пекла Ты можешь работать там, когда захочешь, сама выбирай часы, а на остальное время найми кого-нибудь. За скромное жалованье, разумеется.
И Тесс позволила себя уговорить, потому что ей этого хотелось. Потому что им нужно было чем-то заняться. В их жизни наступил застойный период. Лара пошла в школу. Макса недавно уволили, и он не мог найти другую работу, что тревожило их. Тесс была готова снова работать, но ей хотелось чего-то такого, что не занимало бы все ее время.
И в браке у них начался небольшой застой. Они были счастливы переключить свое внимание на Лару, которая появилась через шесть мучительных лет ожидания. Она занимала каждую минуту их жизни, была темой всех разговоров, всех решений. Тесс и Макс забыли, что это значит — быть парой, и стали немного раздражать друг друга.
В редкие минуты размышлений о прошлом, чего Тесс старалась избегать, она задумывалась, был ли когда-нибудь в их браке стержень. В ту самую минуту, когда у них кончались темы для разговора, они принимались мечтать о ребенке и почти ни о чем больше не говорили, пока не появилась Лара. А после этого они обсуждали только проблемы, связанные с дочкой. Тесс с горечью поняла что они давно перестали быть парой и теперь были лишь сожительствующими родителями. Но они были полны решимости сохранить свой брак, а это означало действовать.
Для этого было два пути: они могли возобновить все те же мучительные попытки родить еще одного ребенка (который, как они здраво понимали, принесет с собой дополнительные хлопоты) или кардинально изменить сферу деятельности.
Много лет спустя они могли бы задаться вопросом, почему же они не рассматривали третий вариант — выявить причину трещин в браке, прежде чем двигаться дальше. Но это означало долго мучить себя разнообразными «если бы да кабы».
А возможно, их брак был слишком хрупким, чтобы зондировать его, поэтому они закрыли глаза на главные проблемы, молясь про себя, чтобы трещины затянулись сами собой. Так, зашорив свои глаза, они решили вместе заняться бизнесом.
Многие их друзья, в основном женщины, нашли идею отличной.
— Звучит заманчиво! — сказала тогда Милли. — Разумеется, я буду заниматься всей выпечкой. И все покупки буду делать здесь же!
— Я тоже! — воскликнула Фиона. — А печь не буду. Ты же знаешь, я не умею печь. Но я умею делать покупки и тратить деньги и наверняка внесу этот свой дар в предприятие. Кроме того, я самый грубый и прямолинейный человек, которого вы когда-нибудь встретите, поэтому, если заведение мне понравится, то оно понравится всем.
И они занялись торговлей, проигнорировав совет управляющего банком и всех тех, кто рекомендовал быть осторожнее. Ни один из них не придал значения внутреннему голосу, нашептывающему предупреждения по ночам, когда каждый оставался наедине со своими мыслями.
Возвращаясь к прошлому, Тесс задумывалась, уж не в пику ли предкам они затеяли все это. Ведь и родители Макса, и ее мать считали это ужасно рискованной затеей и единым фронтом выступали против.
— Твоя мать никогда не была обо мне высокого мнения, — жаловался Макс. — Когда меня уволили, она сочла, что это моя вина. А мои родители не знают, что такое риск. У них классическое умонастроение людей, находящихся на гражданской службе. Ты знаешь, что мой отец откладывает пять процентов от своего жалованья на счет почтового ведомства с того дня, когда начал работать сорок пять лет назад? Он никогда не трогал эти деньги, отказываясь переводить их на более выгодный счет. Говорит, что не собирается изменять привычке, которая его устраивает, верит, что деньги в надежном месте, и уверен в том, что, какая бы неожиданность с ним ни приключилась, материально он к ней готов. Такой он человек.