Волшебная скрипка (СИ)

— Это соцветия танника и велины, милорд. Успокаивающее и расслабляющее средство.
Эльф промолчал, только кивнул, мелкими глотками выпил предложенное, явно смакуя вкус. Раннин забрал стакан.
— Так почему вы на меня обиделись, милорд? Я что-то не так сделал в лесу?
— Это допрос? — Эльтарн напрягся, прямая спина стала еще прямее. Отвечать на вопрос ему явно не хотелось. И вообще странно было, что он не ответил сразу, а сопротивлялся.
— Нет, я просто хочу узнать, чем именно я вас обидел.
— Даже если ты узнаешь, вряд ли поймешь… и вряд ли поверишь. Я не буду об этом говорить. Ступай.
— Как вам будет угодно, мой господин, — Раннин поклонился и вышел.
Это все было странно. Почему не подействовал настой? Что-то тут не так. Ни один чистокровный эльф не может сопротивляться действию настоя этих трав. И ранее Эльтарн не показывал способности к этому. Так что мысль о его нечистокровности даже не закралась в голову. Нет, здесь было что-то другое. Раннин перебирал в памяти все варианты, при которых настой не мог подействовать. Либо Эльтарн не эльф, либо… Либо неизвестно что, не было никаких других идей. Первое было чушью несусветной. Раннин слишком долго был с ним рядом, не отлучаясь никуда, чтобы быть уверенным в том, что никто его хозяина не подменил. Могла ли так подействовать потеря памяти? Он в самом деле не помнит ничего, Раннин исподволь проверил. Был, конечно, еще один вариант. Молния иногда уносит душу, как говорят. Может, Эльтарн теперь — один из бездушных? Нет, тоже навряд ли… Или может, молния унесла душу, но вот другой ничего не помешало влезть в свободное тело?
Здесь был один существенный нюанс: все жители мира знали и верили в то, что таланты обитают в душе разумного существа. И если лишиться души, лишишься и таланта. А Эльтарн играл, и играл куда лучше, чем даже перед несчастным случаем. Раннин совсем запутался. Если сейчас в теле Эльтарна другая душа, почему до сих пор не объявлено о бездушном? Может, пока не успели? Или души просто поменялись… Но тогда Эльтарн устроил бы уже скандал и затребовал вернуть его обратно. Или с той стороны осталось мертвое тело? И тогда Эльтарн потерян навсегда. Но кто тогда в его теле? Предположение об еще одном гении-скрипаче было шито белыми нитками: весть о таком таланте мгновенно дошла бы до королевского двора.
— Ничего не понимаю… — Раннин обхватил голову руками. — Совсем ничего.
Его позвали, пришлось идти.
— Проводи меня на башню, — приказал Эльтарн, бережно обнимая завернутую в шелк скрипку.
— Снова желаете поймать молнию, милорд? — Раннин на него не смотрел. — Хотите вернуться обратно домой в свое тело? Могу вас разочаровать — ничего не получится, процессы необратимы. Если мой Эльтарн все еще не вернулся, значит, либо ваше прежнее тело мертво либо слишком далеко отсюда.
— И то, и другое, — голос эльфа помертвел, из него ушли все чувства. — Скорее всего, я умерла, ударившись виском.
— Значит, девушка. Еще и скрипачка, — Раннин пошел вперед. — Следуйте за мной, милорд, башня в той стороне.
Эльтарн мертв. И что с этим теперь делать? Тело — это просто тело, с другой душой будут другие привычки, другой характер.
— Теперь что? — практически повторил его мысли голос Эльтарна. — Сообщишь куда следует, что здесь захватчик? И как ты догадался?
— Зачем куда-то сообщать? Это не преступление, — Раннин шагал впереди, не оборачиваясь. — Я расскажу вам, кто кем вам приходится, кого как зовут… Познакомлю заново со всеми.
— Почему? Потому что любил того, кому принадлежало это тело? — Сашка правда пыталась понять, что движет полуэльфом.
— Да. Потому что любил. Вот башня, милорд. Вам принести что-нибудь?
— Ничего не надо. И не называй меня милордом. Хотя бы когда рядом никого нет. Я Сашка. Александр.
Раннин кивнул:
— Хорошо. Александр. Красивое имя. Фамилию оставите прежнюю или тоже смените?
— Мне нравится, как звучит Северин. А что, в самом деле, можно поменять имя? — с надеждой воззрился на него эльф.
— Конечно, среди творческих персон такое часто встречается, они берут себе красивые имена, постепенно все привыкают… И мало кто помнит, что прекрасную художницу Лилли Тэмери на самом деле зовут Джена Гнуст.
— На ее месте я бы тоже… не стала сильно долго ждать. Ой, опять я про себя в женском роде… — эльф отвел погрустневшие и оттого потемневшие глаза.
А ведь правда, и как только Раннин мог не заметить? Глаза — отражение души! У Эльтарна они были зелеными, а у этой девушки — постепенно меняют цвет. Если он прав, то вскоре станут янтарными.
— Так что можете сменить имя. Будете Александр Северин, — Раннин посмотрел на небо.
Сашка кивнул, сбросил с инструмента покрывало и принялся играть. Сначала «Оду к радости», потом — импровизации на эту тему, постепенно перешедшие во что-то совсем иное. Главное было при этом ни о чем не думать, музыка рождалась в подсознании.
Раннин слушал, прислонившись к стене, думал о том, что надо бы перебрать образцы масок и подобрать другой костюм для выступления Эль… Александру. Значит, все вот так просто — скрипачка, которая умерла в своем прежнем теле. И надо выкинуть плети, они теперь не нужны. Ему внезапно стало интересно, сколько было лет этой девушке. То, что она умерла молодой, было понятно — множество косвенных намеков, сейчас выстраивавшихся в единую схему, тому подтверждением. Даже то, как она порывисто отреагировала на плеть. А он не понял. Неужели настолько привык к определенной схеме поведения Эльтарна, что просто стал слеп? Как лучше себя вести: расспросить обо всем или все-таки не трогать и ждать, пока Александр сам расскажет.
Он решил ждать. И уже вечером понял, что был снова неправ. Прислушиваясь с другой стороны двери к происходящему в спальне, из которой его выставили, хотя в последние несколько лет такое случалось от силы раз или два, он уловил тихий, задавленный всхлип. Пришлось войти, вдруг ему там плохо, одиноко. По семье, наверное, скучает.
— Что случилось, Александр?
— Ничего… Все хорошо. Почему не спишь?
— Я мало сплю, у меня много дел по дому, — Раннин присел на край кровати. — Когда все хорошо, не плачут.
— Все хорошо. Если не считать того, что где-то там я вчера умерла… У меня мама осталась. Не представляю, как она это переживет. Сопьется, наверное, окончательно.
— Может быть, не умерла, перенос души осуществляется иногда и не после смерти. А если Эльтарн сейчас в твоем теле, он наведет там порядок…
— Хорошо бы, — бледная улыбка скользнула по изрезанным шрамами губам и снова погасла. — Бедный, ему там придется нелегко. Богатства никакого, квартирка маленькая, власти никакой, даже плетей нет. И тело девчачье.
— Эльтарн выкарабкается, с его характером это будет достаточно легко. Спите, Александр, — Раннин поднялся. — Открыть окно? Ночи теплые, а пение птиц вас успокоит.
— Открой, пожалуйста. Спасибо, Раннин, — тихо пробормотал эльф, утыкаясь носом в подушку.
Раннин покачал головой: не успокоил, не утешил. Причем, только потому, что ему не простили утреннюю обиду, в чем бы она ни заключалась. И что делать? Может, снова спросить…
— Так вы объясните мне, что я сделал не так в лесу?
— Да все так, не переживай, ты был на высоте.
Ого, сколько яду в голосе!
— Вспомнил, за что не люблю женщин, — Раннин решил не отставать. — Вечно у них проблемы, о которых надо догадываться. Ну, на высоте так на высоте. Сладких снов.
— Да нет у меня проблем, — Александр предсказуемо вскинулся, сел, зло сверкая глазами. — Подумаешь, первый раз с кем-то ласкалась, да еще и в чужом теле — мелочи какие! Иди к черту!
— Понятно. Не так, не с тем, не по любви — что там еще… Извините, милорд, как-то я сразу не понял, что вы трепетная дева, за которой надо было ухаживать. Я травник простой, почти что магией не владеющий, — вызверился Раннин.
— Да при чем тут магия? Просто понятно, почему этот Эльтарн тебя лупил, как сидорову козу — ты же просто чурбан бесчувственный! Отработал, как пылесос, и думаешь, все хорошо? Как будто бревно, только ожившее!