Не прикасайся! (СИ)

 - Чуть-чуть. 
 - Чуть-чуть, - передразниваю его.  -  Рита, поставь вьюношу на коньки и обучи хотя бы фонарикам, что ли. Никольская, раскатываемся. Обычным, не беговым, я еду перед тобой, если что перехвачу. 
 Она нервно облизывает губы, и явно не в первый раз: от помады остались одни следы. А в прошлый раз не красилась. 
 Шаги на льду неуверенные, хотя ее тело еще помнит тренировки. Это скорее страх перед темнотой, неизвестностью. Мне приходится взять ее руку, чтобы вести за собой, и я чувствую, как подрагивают пальцы в моей ладони. 
 - Свидание?  -  будто невзначай интересуюсь. 
 - Какая разница? 
 - Просто интересно. 
 - Да. Свидание. 
 - Лучше бы сходили в кино. 
 - Смешно. А шутки не связанные с моим зрением у вас в арсенале есть? 
 - Извини. Я забываю. 
 - Это же так незаметно, - усмехается Настасья. 
 А я думаю, что да, это незаметно. Странно, конечно, видеть на льду девчонку в черных очках, но она скользит и двигается так, словно не было четырех лет разлуки со льдом. Да, вряд ли Никольская сейчас способна хоть на одинарный тулуп, но ее навыки все еще при ней. И мне вдруг хочется позаниматься с ней подольше. Чтобы проверить, способен ли я восстановить хотя бы часть тех умений, что были у нее перед злополучной аварией. На удочке поднять ее в воздух, поставить какую-нибудь дорожку. Это все бред, мне хочется верить, что Никольская скоро сдуется и забьет на лед, но яркие картинки то и дело возникают в голове. А с ними еще одни, совершенно неуместные, излишне откровенные. 
 - Так. Будем делать «цапельку». Я стою у борта, ты едешь прямо, если будешь слишком близко, я тебя поймаю. Поняла? Прямо ехать сможешь? 
 - Смогу! 
 - Настька-а-а!  -  ржет парень, неуклюже проезжая мимо. 
 Рите он, кажется, нравится. А я не могу отделаться от ощущения, что где-то его видел. 
Засмотревшись на хахаля Никольской, я едва не пропускаю момент, когда она доезжает до края катка. Чтобы она не врезалась в бортик, я протягиваю руки и ловлю девчонку. В этот же миг меня окутывает легкий флер ее духов. Я сжимаю руками талию и невольно поражаюсь тому, насколько Никольская худая, даже спустя столько лет после ухода из спорта. Она только что исполнила практически идеальную цапельку, и фигуркой, что легко катит по льду на одной ноге, распрямив плечи и выставив руки в стороны, можно любоваться бесконечно. 
 Она пугается. Сложно это понять, не видя глаз. До сих пор я даже не представлял, насколько важно видеть их, чтобы ловить чужое настроение. Сейчас глаза Настасьи закрыты от меня непроницаемыми стеклами очков, эмоции спрятаны, а мне бы очень хотелось их узнать. Я могу догадываться, что она боится лишь по чуть подрагивающим губам и неуверенно сжимающимся кулакам: этот жест я помню еще с тех пор, как она была моей ученицей. 
 - Не бойся. Я тебя держу. 
 А еще я поддаюсь порыву и поднимаю Никольскую в воздух. Она цепляется за мои плечи с такой силой, что наверняка останутся следы. 
 - Что вы делаете?! 
 - Поддержку. 
 - Вы же не парник! И вообще хоккеист! Я не клюшка, поставьте меня на лед! 
 Но я не могу отказать себе в удовольствии и пару раз обернуться вокруг оси, держа в руках Настасью. Она совершенно напрасно волнуется: я скорее расшибу себе затылок, чем позволю ей упасть на лед. 
 И не только из-за того, что ее отец спустит со всех нас шкуру. 
 - Скучала? 
 - По вам? - иронично приподнимает бровь. 
 - По льду. 
 - Не знаю. Иногда думаю, что да. А иногда о том, что лучше бы его и вовсе не было в моей жизни. 
 - Займись ОФП. Восстанови волчок или либелу. 
 - Зачем? 
 - А зачем ты здесь? 
 Пожимает плечами. 
 - Папа приказал. Он считает, это меня расшевелит. 
 - Ошибается? 
 - Я не в депрессии. Я просто... соответствую. 
 - Чему? 
 Будь я проклят, но если бы Настасья могла видеть, она непременно одарила бы меня насмешливым взглядом. Ее ответ на вопрос похож на кирпич, внезапно прилетевший с неба и ебнувший как следует по башке. 
 - Неважно. 
 Я не успеваю поинтересоваться, что она имела в виду: к нам подъезжают Рита и Никита. Парень выглядит счастливым и вовсю пользуется тем, что Настя его не видит. Он смотрит на меня с вызовом, будто чувствует обжигающую ревность, которая толкает меня на глупости. Бесит, что Никольская сейчас пойдет с ним гулять. Бесит, что он будет расспрашивать обо мне, о тренировках. Бесит, что он ее поцелует. 
 Пора уже признаться: я хочу Никольскую. Хочу так сильно, что готов увести ее в кабинет прямо сейчас, и единственное, что останавливает: ее слепота. Нельзя, нельзя трахать слепую беспомощную девочку. У нее есть парень, а у этого парня есть деньги, чтобы оплачивать мою работу. Нельзя даже думать о Настасье в таком контексте. Но я почему-то никак не могу избавиться от фантазий. 
 - Пожалуй, побуду слабым звеном, - улыбаясь, говорит Никита. - Я сдаюсь. Мои ноги деревянные. 
 - Так бывает в первый раз, - счастливо улыбается Никольская. - Я тоже устала. За четыре года коньки задубели. Хочешь, пойдем поужинаем... 
 - Размечтались, - бурчу я. 
 - Что? 
 - Я - не аниматор в детском клубе, а тренер. Вы или делаете то, что я скажу, или катитесь ко всем чертям и ищете нового, ясно? 
 - У меня ноги в кровь стерты! 
 - А ты надеялась раскатываться как-то иначе? 
 - Можно напомнить, что я уже не фигуристка и имею право посидеть на лавочке, если подвернула ногу? 
 - Нет. Поехали, у нас еще пятнадцать минут. Давайте беговым по кругу. 
 Психуя, Настасья забывает об осторожности, обо мне, о том, что еще пару минут назад она дрожала, едва стоя на ногах. Если ей и натерли коньки, то внешне это совершенно незаметно. Она практически идеально делает перебежки, а губы при этом сжаты в тонкую ниточку от злости. Парень, неуклюже переставляя ногами и отчаянно стараясь не упасть, пытается повторять за ней. 
 - Парень делает успехи. 
 - Он умеет кататься. 
 - Что? - Рита хмурится. 
 - Парень. Он прикидывается, что едва стоит на коньках. Вопрос только зачем. 
 - Чтобы понравиться Анастасии? Ну... такой вид заигрывания. Изображает новичка, чтобы ее повеселить. 
 - Возможно. 
 Может, мне тоже притвориться, что я не умею кататься? 
 - Закончили! - кричу я и, прежде чем Никита успевает, подхватываю Никольскую под руку и везу к калитке. Она вся цепенеет, старается держаться от меня как можно дальше, а я получаю ненормальное удовольствие от сильных эмоций. 
 Не могу заглянуть в глаза и прочитать больше, чем ненависть, поэтому довольствуюсь малым.  
  
10 - Настасья
 
 - Как ты с ним столько лет выдерживала? 
 После тренировки и легкого ужина мы идем по улице. Никита осторожно держит меня под руку, изо всех сил стараясь касаться как можно тактичнее, исключительно с целью поддержки. А мне нравится его галантность. 
 Вообще вся моя жизнь состоит из двух частей. Первые пятнадцать лет, наполненные льдом, тренировками, программами, прыжками. И последующие четыре года темноты. Так вот, этот день  -  самый лучший день второй половины моей жизни. Мне давно не было так хорошо. Тело приятно ноет после нагрузки, на ноге три огромные кровавые мозоли из-за коньков, но внутри все поет, и я готова часами бродить по улице с Никитой под руку. 
 К сожалению, Макс всего лишь высадил нас у ворот поселка, позволив пройтись до дома. Это не больше пятнадцати минут, но мы нарочно идем медленно, продлевая завершение вечера. 
 - Он не такой уж плохой. Просто иначе никак, ты либо добрый дядя, на котором гроздьями висят дети, либо тренер, который приносит медали. Алекс  -  приносит. В том числе благодаря своей... м-м-м... 
 - Сучности. 
 - Суровости. Он правда знает свое дело, умеет настраивать на работу, на прокаты. Видит спортсмена насквозь. Знает, когда нужен психолог, а когда можно покричать. Какая программа сядет идеально, а какая будет смотреться так, словно взята с чужого плеча. Это талант.