Нам покорилось море звёзд. Том 1 (СИ)
- Позволь, я отвечу, - сказал он тихо, не поднимая глаз.
- Да, конечно. Я буду ждать тебя за столом.
Анрэй исчез, а Леон прикрыл за ним дверь и лишь затем взял в руки коммуникатор и нажал кнопку «принять».
- Отец… - от удивления из головы на какое-то время вылетели все давешние тревоги.
- Леон…
Герцог был не просто взволнован. Он был в панике. А ещё – Леон заметил это только теперь – за спиной его небо пылало огнём.
- Леон, Грейнкерур атакован. Половина наших верфей пылает. Леон… Я пытался отправить запросы о помощи – императору, Ордену… пока не ответил никто. Леон, поговори с мужем, может быть…
- Я понял, отец. Отец! – по экрану пробежали помехи. Герцог пытался ещё что-то сказать, но уже не успел, потому что сигнал потух.
Леон рванулся к двери, путаясь в складках мантии, оказавшейся вдруг невыносимо тяжёлой, и, лишь влетев в столовую, замер, увидев перед собой абсолютно спокойного супруга, сидящего за длинным столом с белоснежной салфеткой на коленях.
- Анрэй, - Леон сглотнул. Взгляд Анрэя будто бы обдал его ледяной водой, и Леону потребовалось несколько секунд, чтобы решиться на продолжение, - Анрэй. Мой мир атакован. Это правда… правда, что началась война?
- Не совсем, - Анрэй продолжал смотреть на него так же спокойно.
- Анрэй, там… Там мой отец. Он просил о помощи. Ведь мы теперь одна семья, так?
- Так.
- Ты можешь направить кого-то туда?
- Леон, сядь.
- Не могу, Анрэй, пожалуйста… - Леон рванулся к супругу и замер, натолкнувшись на тот же ледяной взгляд.
- Леон, сядь, - повторил Анрэй голосом, которого невозможно было ослушаться, и Леон сам не заметил, как рухнул на стул по другую сторону стола.
- Анрэй, пожалуйста… Я сделаю всё, что захочешь.
На секунду глаза Анрэя полыхнули пламенем, но пламя это оставалось ледяным и тут же угасло.
- У меня нет приказа от Ордена вступать в противостояние.
- В… противостояние? Что ты хочешь сказать?
- Несколько колоний было атаковано. Пока нет официальных данных о том, кем и почему. В данный момент приказа вступать в противостояние нет.
- К… Будь проклят Орден, Анрэй! При чём здесь приказ? Ты герцог дома Аркан. Ты можешь послать туда гвардию, стражу, хоть кого-то? Я же тебя прошу…
- У меня нет приказа, - повторил Анрэй в третий раз.
- Анрэй! – перебил его Леон.
- Разговор окончен. Что тебе положить?
Леон кинул невидящий взгляд на стоявшие на столе вазы с салатом и рагу.
- Ненавижу тебя, - прошептал он, затем поднял глаза на Анрэя и теперь уже прокричал, - ненавижу тебя, слышишь?
В глазах Анрэя не промелькнуло ни единой искры жизни, и Леону показалось вдруг, что он робот, сделанный в подражание человеку дрон. Леон вскочил и, схватив Анрэя за плечо, попытался выдернуть его из-за стола, но уже вставая, тот ловко перехватил его руки и прижал Леона щекой к стене.
- Не надо делать так, Леон. Я прежде всего адепт Ордена. Подчиняться приказам - мой долг. И если приказа вступать в бой не было, значит - так лучше для нас всех.
- Для всех? – дыхание снова душило Леона, и слова давались с трудом. – Для кого для всех? Мой отец…
- Полагаю, герцог Мело уже мёртв. Вряд ли ему станет хуже, чем теперь.
Леон обмяк. Затем, мгновенно собрав силы, он рванулся из рук Анрэя – а тот и не пытался его удержать.
Леон бросился к двери своей спальни и рухнул на кровать. Он провалялся так, рыдая, несколько минут, а потом резко вскочил, защелкал пультом визора, отыскивая канал новостей Грейнкерура, и снова рухнул на кровать, обхватив руками колени. Он плакал, глядя, как незнакомые зелёные корабли сплошными струями пламени поливают знакомые ему с детства улицы, и чувствовал себя мышью, загнанной в ловушку. Бессилие давило со всех сторон, но он лишь сильнее сжимал колени и продолжал рыдать.
К полуночи слёзы закончились, и Леон только теперь понял, что репортаж давно закончился, и теперь экран показывает серую пустоту. Центральное телевидение Грейнкерура перестало существовать.
========== 28. Единство. ==========
Искандер с трудом мог усидеть на своём стуле. С самого начала совет больше походил на фарс или сцену разбора ограбления на базарной площади.
Искандер не понимал, зачем он здесь. Вызов императора застал его на полпути к системе Грейнкерура, и Искандер ожидал чего угодно, только не спокойного приказа:
- Разворачивайся и лети назад.
Назад…
- Что? – переспросил Искандер тогда.
- Ты слышал. Ты нужен мне здесь.
- Я нужен там. Я могу попытаться спасти наших людей.
- Ты никого уже не спасёшь. Грейнкерура больше нет. Верфей тоже. Сейчас нам нужно сплотиться и принять удар, и ты нужен мне здесь, на совете. Ты должен принять управление флотом светлой дуги.
- Флотом светлой дуги… - пробормотал Искандер и отключился. Он слишком хорошо представлял, что представляет из себя этот флот, чтобы обрадоваться возложенной на него чести. Корабли не обновлялись сотни лет, а те, что были построены в последние годы, никогда не нюхали пороха. И всё же в тот момент Искандер решил, что император прав – потому что если кто-то и мог вести в бой эти остатки былого величия, то это был он.
Теперь, сидя в зале совета лицом к лицу с представителями аристократии и промышленных корпораций, Искандер сильно сомневался в своём решении. Никто здесь явно не собирался объединяться вообще – под его властью или чьей либо ещё. Даже попытка выступить с вдохновляющей речью оказалась безуспешной – её попросту прервали панические возгласы людей, которые больше всего боялись, что война придёт в их собственный дом.
- Что с Грейнкеруром? – расслышал Искандер возглас из левого крыла. Он хотел было ответить, но и это оказалось невозможно, потому что возглас тут же потонул в десятке ещё более разгневанных голосов.
- Они думают, что мы их защитим, - сказал Искандер тихо.
Астрей, сидевший до тех пор молча, сжав зубы, и похожий на мраморное изваяние, кивнул головой.
- Прошу внимания! – произнёс он в микрофон.
Зал взорвался новой волной ропота.
Астрей снова замер, выжидая. Крики раздавались изо всех концов, разными голосами и разными словами… но суть их была одна. Император опустил глаза на горизонтальный экран, вмонтированный в столешницу. По экрану медленно проплывали сводки из пограничных секторов. Он успел прочитать с полсотни, когда на плечо ему легла тонкая рука.