Интуиция (ЛП)

— Серьезно Рид, я больше никогда не скажу, что ты не на что не годен. То, что ты делаешь, это просто безумие.
Должно быть он воспринимает это как похвалу, потому что притягивает меня к себе и обнимает.
— Эви, по сравнению со мной, он просто позорище. Посмотри на это! — падая в трубу, говорит Зефир. Я опять чувствую себя фриком, потому что Зи с его уловками бросает вызов всем законам физики. В поворотах была грубая сила, а в сальто озорство.
В отличии от ребят, у Булочки был совсем другой стиль. В то время, как они вкладывали в свои трюки мощность и точность, то Булочка — изящество и утонченность. Так как она легко парит в воздухе и изящно вытягивает ноги, все ее трюки очень быстрые. Можно увидеть, как она выгибает свое тело, выполняя сложные элементы, из-за этого кажется, что она позирует в воздухе.
Я хочу научиться делать то, что делает она, но я не знаю, смогу ли я когда-нибудь так, потому что кажется, что ее крылья просто парят, в то время как мои больше настроены на грубую силу и скорость, так же, как и у ангелов-воинов.
— Булочка, это было очень красиво. Это было словно наблюдаешь за балериной на сноуборде, — говорю я, потому что это лучшее описание, которое я могу придумать для того, что она только что сделала.
Мы вместе сидели на хафелпафе, наблюдая за тем, как Рид и Зи, выполняя трюки, бросают вызов гравитации.
— Конфетка, когда ты сможешь использовать свои крылья, ты сможешь сделать то, что делаем мы, и сравнить, — уверенно говорит Булочка.
— Очень сомневаюсь, Булочка, но спасибо, — говорю я.
— Эви, это не предположение — это факт. Ты — Серафим, ты будешь невероятна во всем, не только в этом. — Должно быть, я выглядела скептически, потому что она продолжила, — Серафим, находятся под личной опекой Бога. Ты создана для скорости, прочности, ловкости, мощи и ловкости. Все хотят быть Серафимами, и ты на шаг впереди всех. Ты наделена душой, которая делает тебя одной из «Детей Божьих».
— Если я такая замечательная, почему каждый ангел, которого я встречаю, хочет убить меня, конечно, за исключением тебя и Брауни? — спрашиваю я.
— На их пути — ты табу. Ты один из элементов, который нужен всем Падшим, — отвечает Булочка. Когда она видит мое замешательство, то продолжает: — Некоторым требуются души, чтобы быть похожим на человека, как «Дети Божьи» В Раю, ангелы заботятся о душах, но Падшие думают, что мы должны избавляться от людей и забирать их души, тобы мы могли стать детьми Божьими.
Когда я начинаю понимать, о чем она мне говорит, на моих руках появляются мурашки.
— Но есть и другие, которые гораздо хуже — они хотят стать выше Бога. Властвовать над Богом и его царством. Так что они могут подумать, что я в чем-то преуспела там, где Падшие, потерпели неудачу, — говорю я. — Или… это Падшие хотят преуспеть, а я часть этого успеха, — съеживаясь говорю я.
— Да. Ты пропускаешь разные мысли сквозь психику ангела. Но Эви, я хочу, чтобы ты кое-что поняла о себе. Ты для нас так неотразима, и в то же время мы считаем тебя очень опасной. Мы не находим тебя отвратительной, а наоборот, ты идеал — модель совершенства. Если ты новый уровень бытия, некоторым будет интересно, что с тобой будет, если ты останешься без души, — спокойно говорит она.
— Думаю, я понимаю, о чем ты говоришь, ангелы уже конкурируют с людьми из-за Божьей любви. Что происходит, когда вы добавляете кого-то вроде меня в смесь? — говорю я, ложась на землю и свешивая ноги с хавпайпа.
Смотрю на звездное небо над головой, пытаясь разобраться, но не могу. У этой дискуссии есть много причин, чтобы уничтожить меня, так же, как и защитить. Может даже причин на уничтожение больше — думаю я, в то время как в мой разум просачивается страх. Но странно, я не настолько боюсь того, что может со мной случиться, как я боюсь за тех, кто встанет на мою защиту.
Размер проблемы заставляет меня ощущать себя физически истощенной. Как я смогу всех обезопасить? — лежа на земле, думаю я. Я зеваю и пытаюсь скрыть это от Булочки, она замечает это.
— О милая, ты устала, да? — спрашивает она, вскакивая со стены. — Я скажу войнам, что мы должны вернуться, — говорит она.
И прежде чем я смогла солгать и сказать, что я в порядке, она падает в трубу. В то же мгновение, Рид оказывается рядом со мной, закрывая от меня звезды.
— Привет, — улыбаясь ему, говорю я.
— Я совсем забыл, что в отличии от нас, тебе нужно больше сна. Я доставлю тебя обратно в коттедж, чтобы ты могла отдохнуть, — говорит Рид, поднимая меня с земли и очищая от снега, словно я ребенок.
Я улыбаюсь ему и думаю, что нет ничего, чтобы я для него не сделала. Рид летит со мной обратно в коттедж, и настолько окутывает блаженство, что я не просыпаюсь, пока мы не оказываемся на месте. У меня не осталось больше сил, чем на хороший поцелуй на ночь, в дверях моей комнаты. Я, спотыкаясь, иду и залезаю под одеяло на своей мягкой кровати.
  
Глава 4
 
Катание на сноуборде
 
Ангелы, окружающие меня, заставляют чувствовать себя не в своей тарелке; их действия напоминают мне смертоносных солдат на войне, словно я в ловушке, внутри улья с роем. Я взволнована яростным вторжением захватчика, а они даже не пытаются скрыть свою враждебность. Но чего-то не хватает — звука, который должен сопровождать эту сцену. Ему не хватает жужжащего шума, по которому станет понятно, что это место действия.
Мое сердце колотится, пока я иду вперед, подталкиваемая солдатами, заставляющими следовать за шедшими впереди Войнами. Они медленно движутся, потревоженные моим присутствием, и, следовательно, призраки косятся в мою сторону.
Убедившись, что я действительно следую за ними, я слышу от одного из них низкий, сердитый рык и вижу злой взгляд, брошенный в мою сторону.
Он не может смириться с тем, что видит.
Поскольку меня не волнует, что они обо мне думают, я игнорирую его и берегу все свои силы на то, что мне предстоит. Они ведут меня через изысканную приемную в стиле ренессанса, мы идем к двойным дверям на противоположной стороне комнаты. Похоже, эти двери проводят нас глубже в «улье».
Бросив взгляд на камеру наблюдения, я вижу занимающие почти всю стену красивое позолоченное зеркало. Замечая свое отражение в стекле, я останавливаюсь.
Я больше не похожа на себя — в зеркале отражается не девушка — а Серафим с кроваво-красными крыльями, огненно-рыжими волосами и яростным выражением лица ангела-мстителя.
Просыпаюсь от кошмара с жутким страхом, которого никогда раньше не испытывала. Страх, который породил этот кошмар, не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытывала ранее. Даже несмотря на то, что нет никакой крови, есть такое сильное чувство потери и завершенности, от чего я чувствую, что погружаюсь в печаль — ярость.
Спотыкаясь о кровать, я иду в кухню коттеджа, чтобы налить себе стакан воды. Делаю глоток и тру лоб, пытаясь избавиться от образов кошмара. Интересно, как после такого сна я снова смогу заснуть.
— Плохой сон, да? — говорит Рид.
Испугавшись его голоса, я роняю стакан. Но он не разбивается, потому что Рид в мгновение ока оказывается передо мной. Он ловит стакан прежде, чем тот смог бы разбиться, при этом не пролив не капли воды.
— Ты напугал меня. Я думала ты спишь, — оправившись от шока, говорю я, поскольку он снова бросил вызов гравитации
— Я уже спал, а вот ты спала всего четыре часа двадцать семь минут, значит тебе нужно вернуться в постель.
— Как долго ты спишь? — спрашиваю я, улыбаясь той точности, с которой он рассчитал мое время сна.
— Два часа тринадцать минут. Я спал, потому что действительно устал, — серьезно говорит он, а я еще шире улыбаюсь и качаю головой.
Как хорошо было бы считать двухчасовой сон «сном».
— А Булочка и Зефир спят? — спрашиваю я, так как в коттедже подозрительно тихо, и из задней комнаты не слышно не звука.
— Нет, они уже проснулись и пошли на другую тренировку, — отвечает он.