Пленница дракона (ЛП)

— Нет, но ты хочешь ее. Я видела, как ты смотрел на нее в тот первый день, когда привел сюда. Ты знаешь, что если убьешь их, она никогда не захочет иметь с тобой ничего общего.
— Не будь смешной, Эйин. Я не могу хотеть человека.
— Ты говоришь себе, что не «можешь», но это не значит, что «не хочешь». — Она улыбается моему хмурому взгляду. — Какая ироничная ситуация, Терон Висклауд, великий презиратель всех людей.
— Больше иронии, — тихо говорю я. — Она - моя половина огня.
Глаза Эйин расширились, и, запрокинув голову назад, она расхохоталась. Это не та реакция, которую я ожидал, но хорошо в такой кошмарный день, услышать смех моей сестры.
Когда ее юмор угасает, она становится мрачной, обнимая меня.
—Я рада за тебя, Терон, потому что ты нашел то, что желают найти очень многие. Но ты построил такую высокую стену вокруг себя, которая блокирует тебя от того, что твое.
Не зная, как реагировать, я взъерошиваю волосы, как раньше, когда мы были детьми. Сокрушаясь в знак протеста, она хлопает меня по руке и прогоняет.
Вернувшись домой, я вижу, что Сила стоит у одного из больших окон, выходящих на город под нами. Она не признает моего присутствия, и я колеблюсь. Но я отказываюсь от нее прятаться.
— Сила.
— Да, зевъена? — отвечает она, но не смотрит на меня.
Я нахмурился. Вчера именно так я требовал называть меня. В этот момент я знаю, что она использует это как щит, как способ отдалиться от меня. Точно так же, как я называл ее «человеком» или «рабом», когда мысли о том, что она подо мной, становились слишком заметными в моей голове.
—Не я тот, кто убил сегодня человека, — говорю я. — Почему ты злишься на меня?
Сила насмешливо хмыкнула.
— Человек.... Это то, что мы все для вас. Коллективное слово без индивидуальности, стадо, потому что легче ненавидеть нас и жестоко обращаться. — Наконец она встречает мой взгляд, ее глаза сияют от гнева. — Он был личностью с именем. Шихонг. Не просто «человек».
Каждая часть меня жаждет дотянуться до нее, обнять и утешить, но я знаю, что она не примет это. Не от меня. Не тогда, когда я олицетворяю ее страдания. И не должен. Это было бы опасно.
— Я обещала Ксиа, - говорит она, снова глядя в окно, покачав головой. — Я обещала, что освобожу его. — Она делает паузу. — Полагаю, он мертв. Больше никакого жестокого обращения и несправедливости.
Я должен быть счастлив, что она выглядит так, говорит так. Сломленная, ее плечи поникли, признавая поражение, ее голос пронизан только горьким смирением. Это то, что приносило мне удовлетворение в людях, в течение многих лет. Этот взгляд в их глазах, когда они понимают, что для них не осталось надежды.
Теперь все не так. Вместо этого, чувство вины сдавило мою грудь, и вместе с ней приходит сомнение в себе и своих убеждениях. Что-то, что я никогда не подвергал сомнению раньше.
Смешно, как это слабое, крошечное существо заставляет меня чувствовать себя столь незначительным, заставляет меня подвергать сомнению правду о том, чем меня кормили все эти годы. Если я смогу рассматривать ее за то, что она есть - что-то хорошее и честное - было бы вызовом увидеть больше ее характера в положительном свете?
Эти мысли меня огорчают. Они слишком чужды для меня, чтобы вызвать светлые эмоции прямо сейчас.
— У тебя, кажется, фантастические ожидания, несмотря на знание темной реальности своего существования. — Я приближаюсь. — Это облегчит твое разочарование, если я скажу, что пытался? Я пытался спасти его жизнь, хотя он был подозреваемым в преступлении, которое почти забрало мою жизнь. Хотя я никогда не щажу жизнь кого-то, кто пытается причинить мне вред.
— Тогда почему я здесь? Я ранила тебя клинком. Почему бы тебе не привязать меня к столбу и тоже не сжечь заживо?
— Потому что ты другая.
Ее гнев испарился, сменившись удивлением. Она мгновение смотрит на меня в молчании, пока я стою и жалею, насколько неосторожно слова сорвались с моих уст.
— Единственное что меня отличает, что я была настолько глупа, чтобы спасти твою жизнь. Достаточно глупа... достаточно самоуверенна, чтобы думать, что это изменит то, как ты смотришь на мой род. Я должна была оставить тебя умирать. — Ее темно-карие глаза вспыхнули гневом. — Я должна была развернуться и продолжить идти своей дорогой подальше от тебя.
Я двигаюсь к ней. Она отступает, пока не упирается в стеклянное окно, прижимающееся к ее спине. И все же я занимаю ее пространство, пока между нами остается несколько дюймов.
— Ты должна была, тогда бы мы оба умерли в блаженном неведении друг друга. — Я приподнимаю ее подбородок и опускаю свое лицо к ее. — Но ты осталась и прокляла нас обоих.
На этот раз, я не колеблюсь. Захватываю ее губы своими, и мой дракон бушует внутри меня, беспокойный и требующий, чтобы я взял больше.
Она бьет меня, конечно, потому что Сила - моя половина огня, и, как и я, никогда не сдается легко. Она толкает мою грудь и отворачивает лицо. Схватив ее запястья, прижимаю их над головой моей половинки, и она тут же извивается от моей хватки.
Понимая, что не может освободиться от моего захвата, Сила перестала бороться и замерла.
Я сильнее ее, больше, неподатлив против ее уступчивой утонченности.
Она моя противоположность.
Я - тьма, которая поглотит ее великолепный свет.
От неприязни и возмущения ее глаза гневно сверкают, а глубокое дыхание разрывает тишину. Даже когда она меня ненавидит, она самая чертовски красивая особь, которую я когда-либо видел, и я так сильно хочу ее, будто глубокая, постоянная боль поселилась в какой-то неосязаемой части меня.
Ее температура тела поднялась, запах возбуждения разрушил мою обычную уверенность в логике. Мое сопротивление этой жажде между нами встретило свою смерть. Зверя внутри меня не волнуют последствия.
Его волнует только то, что у него в лапах есть та, кого он больше всего хочет, и он намеревается пировать.
Глава 15. Сила
Передо мной больше не просто Терон.
Еще и тот темный монстр, который живет внутри него.
Ночь, и единственный свет вокруг нас, от города внизу. Терон нависает надо мной, как тень во мраке, но я все еще вижу его лицо. Все еще вижу, как его глаза мерцают золотым и огненным голодом, который крадет мое дыхание, и я знаю, что он собирается поглотить меня там, где мы находимся.
Я не позволю ему. Не сдамся, даже если мои соски – твердые вершинки, требующие его внимания, а между ног повлажнело от необходимости его прикосновения.
Я все еще не отошла от его первого поцелуя, когда он возвращается с другим. Терон наклоняет голову в строну, его язык скользит по моим губам, прежде чем медленно погрузиться в рот.
Страсть окутывает меня теплом, подавляя в момент, когда его язык кружит против моего. Но голос в моей голове, тот, что наполнен здравым смыслом и предусмотрительностью, кричит на меня, заставляя сопротивляться.
Не сдавайся.
Пытаясь освободить руки от его хватки, я отворачиваюсь от поцелуя, оставляя мою шею открытой. Терон медленно тянется губами вдоль линии челюсти и сосредотачивается на ямке под ухом.
Влажный жар его рта и языка вызывает ощущения стянутости между ног и вырывает у меня всхлип. Его свободная рука находит узел на моей одежде раба и рывком ослабляет его. Концы одежды открываются, оставляя меня в нижнем белье.
Румянец заливает мое лицо от гнева и стыда. Только один мужчина видел меня такой, но это было так давно, что ощущение, будто это в первый раз.
Смотрю на лицо Терона, его взгляд обжигает кожу, пугает меня своей интенсивностью. Я - мясо, поставленное перед диким, голодным животным, которое слишком долго было заковано, а теперь освобождено.
Бесполезно вырываться из его захвата. Его рука могла быть с таким же успехом, металлическим зажимом вокруг моих запястий. Я набралась сил, работая в пекарне, поднимая тяжелые мешки с хлебобулочной продукцией, но в хватке Терона я, как крошечная птица.