Нам нельзя (СИ)

— Пошла вон, шлюха! Вали к опытному!
Я гордо выпрямилась.
— Ты меня не понял, — тихо сказала я и статно пошагала из помещения.
А потом вытирала экран телефона от слёз, что падали горючими потоками. Захлёбываясь всхлипами, строчила Трэшу сообщение на пять страниц, где оправдывалась перед ним. Я знала, что он не ответит, потому что денег у него на телефоне нет. Но это и радовало.
Вылив всё чистосердечное признание, я села на велик и поехала домой.
А вечером у меня поднялась температура.
  
Глава 6
 
Проснулась после обеда.
Сразу протянула руку к градуснику. Температуры не было. Мама очень беспокоилась, напоила чаем с малиной, и лимоном, и мёдом, и зверобоем и всё, что нашла, запихала мне в чашку. Скормила пару колёс.
Что-то из этого списка сработало.
Сладко потягивалась, слушая, как внизу ревут два младенца. Отчима нет, он на работе сегодня.
Благодать!
Посмотрела на телефон. Он молчаливо лежал на краю стола, поверх методичек. Я знала, что Трэш не ответит, а всё равно ждала.
Никто не писал, никто не звонил.
Аккуратно вставила свою перевязанную руку в толстовку, потом только здоровой залезла. Натянула джинсы и тёплые носки.
Раз я прогуляла школу, то пойду в лес, отдыхать дальше.
Почистила зубы, завязала две косы, как раньше любила. Из-за Трэша перестала их носить. Дёргал, как маленький. При этих воспоминаниях, я неожиданно улыбнулась. Действительно, он какой-то маленький. И при этом очень взрослый.
Мама с трудом успокоила девочек и в тишине пила чай. На лице отображалось блаженство от вырванного у этой жизни перерыва. Она позволила себе шоколадные конфеты, почему-то мои. Но жадничать я не стала, присоединилась к матери.
Она потрогала мой лоб и осталась довольна.
Мама! Мне надо с тобой поговорить. У меня есть одноклассник, которого заочно ненавидит твой поганый Егор. Никита классный парень, он потрясный художник. Но у него сложная жизненная ситуация. Давай пожалеем его и заберём к себе жить. Мы же не обнищаем? Он работает, будет хорошо учиться. Каждый вечер в своей комнате, я буду его подтягивать по предметам. А потом скопленные деньги я потрачу ему на комп. Я вообще его к себе спать заберу. Только отмыть его надо и переодеть. А, мам? Можно?
В комнате закричали младенцы. Мама неспешно сполоснула за собой чашку и ушла.
Вот и поговорили.
Приблизительно так и происходило моё общение с мамой, после смерти отца. Я могла ей очень много сказать, но не вслух.
После завтрака, я накинула на себя плащ, вступила в сапоги и пошла на прогулку в лес.
Только открыла калитку, как рядом с юзом остановилась задрипанная машина. Из неё вышла Сонька Лядина. Она расплатилась с таксистом и перекинулась с ним парой слащавых фраз.
На ней были светлые джинсы, кожаные ботинки коричневого цвета и коричного цвета кожаная курточка. Расстёгнута, естественно, чтобы был виден бюст, обтянутый тонкой трикотажной кофтой. Лицо отполировано лучшей сельской косметикой, и алая помада на губах. Она небрежно поправляла пряди распущенных волос, и я тут же поняла, что в лес она пойдёт со мной. Видно, для этого и вырядилась. Ха!
— Привет, Тугара, — поздоровалась Сонька, помахав таксисту, который развернулся у ворот в заповедник и на полных скоростях погнал в посёлок.
— Привет, — я направилась в сторону леса.
— Погоди, — растерялась Лядина. — Я сегодня подъехала к Тохе Свину, а он типа недовольный, что я в понедельник не пришла. Ничего мне не дал, послал к тебе. Говорит: «Катя добрая, у неё проси». Тугара! Я в лес не пойду!
— Пойдёшь, — загадочно улыбнулась я. — Я тебе такое покажу.
— Что там смотреть? — с отвращением наморщилась Сонька. Вступала в лес, как в потусторонний мир.
— Телефон готовь, — так же таинственно протянула я.
Мы шли по тропинке между могучих деревьев. Лядина немного расслабилась и решила получить удовольствие. Пофоткала пейзажи, сделала селфи.
— Сегодня Сифиличка хотела чморнуть нашу Белую Плесень. Прикинь, малолетки охамели.
— Нельзя Аньку отдавать, у неё мамаша тиран.
Блин, как там Анечка? Не спокойно сердце на её счёт.
— Не отдали. Куча как матернулась, так коридор опустел, — Лядина хитро покосилась на меня. — Трэш весь день поникший ходил, остался без кисы, и даже учиться начал.
Как я была довольна от этих слов! Улыбку не смогла сдержать! Наверно, речь приготовил, на мои сообщения ответить хотел. А я не пришла. Пусть помучается.
— Что о нём думаешь? — спросила я, пряча явную заинтересованность.
— Стараюсь не думать. Он вообще нормальный, но родня капец попалась. Папаша его ментом был. Погиб при исполнении служебных обязанностей. Грохнули его, когда террарюг обезвреживал. У мемориала доска есть с афганцами и соотечественниками погибшими. Он там отдельной строкой выделен.
— Вот это да! — ахнула я.
— Да, — кивнула Сонька. — Мать вдовой осталась, ей пытались помочь, а она такая… без мужика не смогла, вот и влипла. Поговаривают, тоже пить начала. А Трэш парень красивый.
Она опять кинула лукавый взгляд на меня.
— Очень, — согласилась я. — А ещё дикий, гордый и дурак.
— Ну, да, — пожала плечами Лядина.
Я напрягла слух. Слышался стук топора.
Это же заповедник!
Я побежала вперёд туда, где находилась биологическая станция.
Мы с Сонькой вывалились из кустов к той самой поваленной ели, за которой пряталась я с Анечкой. Дерево уже было наполовину без веток.
Раздетый по пояс, её корнал здоровый дровосек. Волосы темно-русые были собраны в хвостик на макушке, открыв взгляду интересное, симпатичное лицо с широкими бровями. Играли крепкие мышцы на руках и торсе. Пресс, как на картинке. И шикарная наколка ревущего медведя на плече. Между прочим, цветная и качественная.
В общем мужчина был слишком идеальный телом. Мы с Сонькой рассматривали его во все глаза.
— Здорово, Лядина, Тугарина, — усмехнулся Антон Иванович.
Вот недаром я подумала, что он не толстый. Он накаченный. И не Свин он, а Медведь.
Всё! Сонька поехала!
— Здрасте, Тоша Иванович, — офигевши прошептала она.
— Гуляете, к экзаменам готовитесь? — он ещё и улыбался, как фотомодель.
Наверно зря я Соньку сюда притащила. Ох, зря! Я тыкала её локтём. Она, совсем осоловевши, смотрела на учителя, который решил быстро одеться, потому что девушка рядом со мной ему не понравилась, точнее не понравился её взгляд.
— А чего вы здесь делаете? — простонала Лядина, присев на одно бедро. Рот её не закрывался, она облизывала губы.
— Егерь уехал, подменяю, — ответил Антон Иванович, и нахмурился.
Ага! Спохватился мачо! Уголовную ответственность ещё никто не отменял.
— Ну, раз пришли. Будете комбикорм таскать, — он на Соньку больше не смотрел. Вообще!
— Конечно, щаз, — фыркнула Лядина.
Тоша Иванович пошёл к домику, мы за ним. Точнее попрыгала следом Сонька, я догоняла.
Вниз от домика вела узкая тропинка, там, у реки болтался на лёгких волнах катер биолога.
Тоша вытащил деревянные кормушки, поставил прямо на тропу. Все его движения были пойманы вострым Сонькиным взглядом. Она не выдержала и приклеилась к нему, помогая таскать соль, сено и комбикорма.
А куда бы она делась? И наряд у неё как раз, зажигать на биологической станции, вокруг сосен.
Потом они били в большой медный колокол. Призывали животных.
Я наблюдала за ними, понимая какую ошибку совершила, притащив сюда Лядину.
Забыла обо всём, когда к домику вышли пятнистые олени. Живые! Настоящие! И лосиха с лосёнком!
Сонька хрюкала, как вепри, которые опасливо подходили к кормушкам. Потом вытащила свой телефон и…
Дура!
Вот же дура. Она встала впереди Тоши и нагнулась. Ноги не сгибала, фотографировала вот в такой адской позе.
Я быстро подошла к биологу, у которого на лице было написано, что он ужасно несчастен.