Нам нельзя (СИ)

— Простите её Антон Иванович, — прошептала я и коленкой заехала Соньке под зад. — Нам пора.
— Тугара, охринела! — она, дрянь выпрямилась и кричала на меня, стоя впритык к нашему учителю, который уже перестал улыбаться и смотрел в синюю даль. Выглядел беззащитным. Жалко даже мужика стало, видать не знал, что такое преподавать в одиннадцатом классе.
Я вела бровями, знаками показывая, что пора сваливать. А когда отупевшая Соня решила сопротивляться, взяла её под руку и потащила за собой. Игривая девка прощалась с учителем, прощалась, прощалась… Пока я не швырнула её в кусты.
Сонька даже не заметила, что я её толкаю. Лицо её было глубоко влюблённым, она вдохновенная уже строила планы.
— Тугара, — выдохнула она у тонких рябин. — Он моя мечта!
— Лядина!
— Катька, — она схватила меня и обняла. Мой взгляд зацепился за что-то ярко-оранжевое у ёлок, но Лядина повернула мою голову к себе. — Спасибо, дорогая. Это было… Я в общем…
Я ударила её по щеке. Сонька очнулась.
— Лядина! На меня смотри! А теперь слушай, — с рыком говорила я. — Ты покалечишь человеку жизнь. Он не мажор из клуба, он преподаватель в школе. Он лишится работы из-за тебя, ему припишут статью. Уголовная статья! Соня! Возьми себя в руки. Ты ж не малолетка. Ты же сможешь подойти к этому вопросу с мозгами.
Заработали мыслительные процессы. Расплавившиеся извилины, стали появляться вновь.
— Что мне делать? — она казалась потерянным ребёнком.
— Для начала, остынь, — мне самой не помешало бы остыть.
У меня чесались руки подсмотреть в интернете, что там надо в такой ситуации делать.
— Как же остынь, когда я его люблю. Он мне всегда нравился, потому что не такой, как все мужики. А теперь…
— А теперь ты берёшь себя в руки, — старалась говорить грозным голосом. — Твоя задача не навредить Тохе.
— Да, — согласилась она, но немного растеряно.
— Он уже всё понял. Значит, тебе будет легче.
— Он меня не захочет?
— Ты не о том думаешь! Твоя задача вести себя прилично, переведя всё в учёбу и нормальное общение!
— Да, да, — закивала Соня. — Какая учёба, я и так тяну по всем предметам.
— У вас со второго курса латынь пойдёт. Начинай учить. Соня мужики истеричек и навязчивых не любят. Никаких задниц под нос, никаких взглядов неоднозначных. Покажи себя, как трезвомыслящую. Тебе когда восемнадцать?
— В следующем году.
— Вот в следующем году все свои фокусы и покажешь ему, а пока только общение.
— Я не выдержу, — заныла Лядина.
— Тихо, скромно признайся ему в любви и спроси совета.
— А так можно? — выпучила Сонька глаза.
— Он взрослый человек, он либо уволиться, либо поставит ваши отношения на нужные рельсы. Будешь латынь зубрить, комбикорм таскать, флору фауну изучать.
— Тугара, тебе однозначно надо идти в психологи, — она тихо рассмеялась.
Вот ведь стерва!
Я вытерла пот со лба и пошла домой, чувствуя, что сильно устала. Как же я Тоху Ивановича подставила! Надеюсь, Лядина не тупая овца и поняла, о чём я ей втирала.
Мы шли молча, покидая лес. Добрались до ворот и таблички. Уже оттуда я увидела, что напротив моего дома стоит Трэш.
Меня тряхануло, ударило по всему телу в пятки. Так непривычно было видеть Савинова рядом с моей обителью.
Он вставал на носочки, выглядывал что-то за забором.
Холодало, а он всю также таскался в одной толстовке, у которой рукава уже были малы, в потёртых джинсах и дырявых кедах. Заметив нас с Сонькой, он натянул коронную ухмылку.
— Вини пух и день забот. Только что Белую Плесень видел, тоже тебя искала. Ты популярная, киска.
— Пришёл в любви объясняться? — рассмеялась Лядина. — Или серенады под забором петь?
— Пришёл ответить на многотомное смс, — усмехнулся Трэш.
Сонька отошла в сторону, вызывая такси. А на дороге появился автомобиль отчима.
— В общем я тебя прощаю, давай обниматься, — улыбнулся Никита, протянув ко мне руки.
— А ты прощение не хочешь попросить? — поинтересовалась я, склонив голову на бок.
— За что? А… Ну, да. Прости, что назвал шлюхой. Это я со зла, — он стал протягивать ко мне руки.
— Не надо, отчим едет, — я отступила на шаг назад.
Трэш посмотрел на приближающуюся машину. В глазах его мелькнуло то, чего я раньше не видела. Брови съехались, на лбу проступила морщина. Он напряжённо сжал губы. Это была боевая готовность. Наверно, так выглядит зверь перед битвой.
Ого! Так реагировал мой отец на неприятности. Поэтому я узнала этот жест.
— Он тебя колышит? — спросил Никита, не глядя на меня.
И я поняла, что нахожусь под защитой. Это было чем-то тёплым, надёжным. Как укромный уголок, в котором можно спрятаться. Вот он рядом, если мне что-то угрожает, я смогу укрыться в его тени.
Мой взгляд впился в профиль парня. Красивый, живописный профиль. Ничего не портило его красоту. Ни царапина на скуле, который ещё вчера не было, ни густые сальные пряди волос, что ложились одна на другую, словно нереальные, нарисованные кистью художника.
— Всё в порядке. В школе увидимся, — я улыбнулась Трэшу, потому что его, как Соньку, пришлось успокаивать.
— Со мной на такси поедешь, — предложила Лядина.
— С тобой в одну машину не сяду, Лядь, — зло огрызнулся Трэш.
Он накинул свой капюшон, укрыв от взгляда своё залипательное лицо, Нахохлился, как воронёнок и, сунув руки в карманы, пошёл прочь.
Переглянулся с моим отчимом.
Уходил. Куда? На работу? В притон? На улицу, жарить сосиски?
Никита! Блин! Я не могу тебе помочь, но я очень хочу! Я хочу тебя к себе забрать жить, котик…
Я тебя хочу.
И тут я поняла, что со мной происходит. Я хочу его рядом. Чтобы всегда мы были вместе.
Нет, нет, нет… Не влюбилась… но где-то рядом блуждаю.
Впилась в его фигуру взглядом. А он, не вынимая рук из карманов, повернулся и шёл спиной по дороге. Помахал мне рукой. И я ответила тем же. Кротко, несмело.
Отчим открывал ворота недовольным взглядом смотрел на Соню и уходящего Трэша.
— Иди домой, — строго велел он.
— Пока, Кать.
Соня специально это сказала, чтобы не нарываться на конфликт.
— Пока, — мрачно ответила я, сдерживаясь от порыва догнать Никиту.
Побежала домой со всех ног.
Меня ничего не волновало, тем более семья матери. У меня свои отношения, и я уже понимала, что мои одноклассники, особенно один, мне дороги.
В своей комнате, я завалилась на кровать с телефоном и перевела на номер Трэша нормальную сумму денег. Облегчённо вздохнула.
Звонок раздался через три минуты. И даже не глядя на номер, я знала, что звонит Трэш. Улыбнулась этому.
Возмущённый, гордый, недовольный, что я за него плачу. Но звонит! Не пересылает деньги обратно. Потому что деньги пустое, а главное общение!
— И что это было? Зачем деньги мне положила? — крысился.
Голос хриплый, недовольный. Я даже представила, как светятся его глаза от досады, что он сам не может оплатить разговор, и в тоже время от счастья, что может позвонить мне.
— Чтобы говорить с тобой. У тебя даже входящие заблокированы, — тихо, нежно и ласково прошептала я.
Там, на другом конце замешательство. Он шёл, я слышала его тяжёлое дыхание. Далеко идти до посёлка.
— Говори, — бросил он мне. — Ты боишься своего отчима?
Трэш защитник.
Назвал меня шлюхой, я его дебилом и уродом, а всё равно считает меня своей и готов защищать.
— Нет. Ему не нравятся мои одноклассники. Не хочу матери портить погоду в семье, — я не могла избавиться от идиотской улыбки на лице.
— Слышь, Кис. Если какие проблемы, ты мне говори.
— У меня есть проблема. С одним очень странным типом, который вначале мне жвачку в волосы налепил, а потом просил волосы больше не прятать.
Трэш заржал.
— Киска, у тебя больше не будет с ним проблем.
— Обещаешь?
— Ага. Ты платила, ещё будем говорить?
— Нет, — я отключила звонок.