Телепорт

Механический голос снова попросил денег.
– Что ты сказал, Дэвид?
– Я мог бы пойти с тобой.
– Эй, проснись! Забыл, что ты в Нью-Йорке?
– Ну, сейчас я в Нью-Йорке, а через две недели могу быть в Стиллуотере.
На секунду Милли притихла.
– Было бы здорово! Поверю, когда увижу тебя.
– Можешь на это рассчитывать. Приедешь в аэропорт или мне взять такси?
– Господи, такси в Стиллуотер не поедет – шестьдесят миль, как-никак. Я приеду за тобой, но только после занятий.
– Ладно.
– Слушай, ты это серьезно?
– Да.
Милли снова притихла.
– Хорошо, тогда жду вестей.
Вот, две следующие субботы заняты…
Я попрощался и повесил трубку. Охранник вывел из уборной очередного бродягу. Я сгреб оставшиеся двадцатипятицентовики и высыпал их тому парню в пакет. Он взглянул на меня оторопело, даже испуганно, а охранник – со злостью. Я вышел из фойе, свернул за угол и прыгнул подальше от отеля.
Лео Паскуаль служил посыльным в замечательном «Грамерси-парк-отеле», где я жил, пока не снял квартиру. Среди персонала отеля именно Лео завоевал почетное право мне прислуживать. Я давал отличные чаевые.
– Здравствуйте, мистер Райс! Рад вас видеть.
– Здравствуй, Лео. – Я кивнул.
– Вы снова живете у нас? В каком номере?
– Нет, я снял квартиру. – Я покачал головой. – Но мне нужна твоя помощь.
Лео посмотрел, где старший коридорный, и кивнул на лифт:
– Поехали на десятый этаж.
– Ладно.
На десятом этаже Лео провел меня по коридору к двери, которую открыл общим ключом.
– Заходи, – пригласил он.
Мы попали в номер люкс. Лео толкнул дверь, за которой скрывался большой балкон, почти терраса. День выдался погожий, теплый, но без духоты. Гул транспорта с Лексингтон-авеню доносился волнами, как шум прибоя. Соседние высотки напоминали скалы.
– Так что тебе нужно, Дэвид? Девочек? Легких наркотиков?
Я вытащил из кармана деньги и отсчитал пять стодолларовых банкнот. Их я протянул Лео, а еще пятьсот зажал в руке, так чтобы он видел.
– Это аванс. Остальное после доставки.
Лео облизал губы.
– Доставки чего?
Теперь замялся я.
– Мне нужны водительские права штата Нью-Йорк. Такие, чтобы не дергаться, если документы проверят.
– Фальшивые права стоят меньше сотни. Качественная фальшивка – меньше двухсот пятидесяти.
Я покачал головой:
– Лео, тебе я плачу посреднические. Тысячу я плачу не за фальшивые права, а за наводку на эксперта. Ему за услуги я заплачу отдельно.
Лео изогнул бровь и снова облизал губы.
– Так вся тысяча мне?
– Если принесешь то, что нужно, то да. А если увижу наспех сварганенное нечто, еще пять сотен не получишь. Найди мне умельца – заработаешь тысячу. Ты сможешь или как?
Лео потер банкноты кончиками пальцев, оценивая текстуру бумаги.
– Да, почти уверен, что смогу. Умельцев я лично не знаю, зато знаю многих нелегалов с приличными документами. На какой телефон тебе звонить?
– Ни на какой.
– Вот это осторожность!
Я покачал головой:
– У меня просто нет телефона. Я свяжусь с тобой. Когда у тебя будут новости?
Лео аккуратно сложил деньги и убрал в карман.
– Попробуй завтра.
Я дал бездомному двадцатку и отдельно добавил на самое дорогое шампанское в магазине. Тот вернулся с большой бутылкой для меня и дешевым вином для себя.
– Держи, парень, развлекайся по полной! Я вот точно оттянусь.
Я подумал об отце. Может, отнять у бездомного вино и прыгнуть далеко-далеко, пока он и опомниться не успеет? Вместо этого я вежливо сказал спасибо и, как и планировал, прыгнул к себе в квартиру, едва бездомный отвернулся.
В мой мини-холодильник бутылка влезла только горизонтально. Впрочем, дверца не закрывалась и так, пришлось приставить к ней стул.
Следующие пару часов я провел на Пятой авеню, пополняя гардероб. Местные продавцы меня уже запомнили. Потом я заглянул к своему парикмахеру в Гринвич-Виллидж и освежил стрижку.
Дэви, та компания тебе даже не нравится, напоминал я себе. Зачем суетиться?
Я тщательно побрился – исцарапал себя ради нескольких волосков. Надо купить электробритву. Только бы до вечера порезы перестали кровоточить! Из зеркала на меня смотрело чужое лицо, спокойное, невозмутимое. Никакого сосания под ложечкой, никакого бешеного пульса. Я промокнул капельки крови влажным пальцем, но только размазал их.
Черт!
До вечеринки три часа, а мне не хотелось ни спать, ни читать, ни смотреть телевизор. Я переоделся в старую удобную одежду, которую привез из Станвилла, и прыгнул к папе на задний двор.
«Кадиллака» там не оказалось, и я переместился к себе в комнату.
Письменный стол и подоконник покрылись тонким слоем пыли. Чувствовался запах плесени. Я попробовал открыть дверь в коридор, но ее словно заклинило. Я толкнул сильнее – безрезультатно.
Я прыгнул в коридор.
К дверной коробке и к само́й двери прикрутили по блестящему металлическому ушку. Большой медный замок крепко их соединял. Я почесал затылок. Что за черт?
Коридором я прошел на кухню и увидел на холодильнике записку:
«Дэви, чего ты добиваешься? Может, просто вернешься домой? Обещаю больше тебя не бить. Мне очень жаль, но порой я не в силах совладать со своим темпераментом. Пожалуйста, возвращайся навсегда, а тайком приходить не надо. Ты меня пугаешь. Я могу принять тебя за грабителя и ненароком подстрелить. Вернись домой, ладно? Папа».
К холодильнику записка крепилась магнитом, который я в начальной школе украсил сине-зеленым глиняным шариком. Я вытащил записку и смял в комок.
Снова обещания. Хватит с меня нарушенных обещаний! Немного подумав, я расправил уголок записки и сунул ее обратно под магнит. Бумажный комок повис, удерживаемый цветным глиняным шариком. Посмотрим, как отец отреагирует…
Я злился, сердце болело.
Зачем я прихожу сюда? Я взял с разделочного стола емкость с мукой – большую стеклянную банку с деревянной крышкой – и подбросил к самому потолку. В верхней точке банка на миг остановилась и полетела вниз. Прежде чем она упала на пол, я прыгнул.
6
– Боже, откуда у тебя такие шмотки?
Я пожал плечами и молча забрался к Роберту в машину. Пружины заскрипели, дверцей пришлось хлопнуть дважды, пока она наконец не закрылась. Бутылку шампанского с кокетливой белой лентой на горлышке я поставил на сиденье между нами.
Роберт аккуратно выехал со стоянки. Когда пересекали сточную канаву, трясло машину немилосердно.
– Амортизаторы смазаны, но хреново, – посетовал Роберт.
– Да ладно тебе! Сколько народу будет на вечеринке?
Роберт махнул свободной рукой:
– Человек пятьдесят или сто – кто знает? Сью даже музыкантов каких-то пригласила. Ей такое по карману.
– А где ее родители?
– Уехали за пределы штата.
Вот и хорошо.
Остановиться пришлось за полквартала от дома: столько было машин. У парадной двери собралась толпа футболистов из школьной команды, с сигаретами в зубах и банками пива в руках. Когда мы продирались через них, один крикнул:
– Эй, Роберт, у тебя не подружка, а дружок? Кто он?
Роберт шел себе дальше, словно ничего не слышал, но я заметил, как покраснела у него шея. У самой двери я обернулся. Футболисты ухмылялись. Подначил Роберта Кевин Джамотти, в седьмом, восьмом и девятом классах отнимавший у меня деньги на обед. Я посмотрел на него, и буквально на миг живот скрутило, а пульс участился.
Господи, да он же просто мальчишка! В сравнении с парнями из подворотни у Таймс-сквер Кевин – младенец! Неужели я его боялся? Бред какой-то!
Кевин перестал ухмыляться.
– В чем дело? – хмуро спросил он.
– Ни в чем, – отмахнулся я. – Ни в чем абсолютно!
Я отвернулся и, уже не смеясь, а безудержно хохоча, вошел в дом.
В прихожей стояла Сью Киммел и разговаривала с молодой парой. Парню и девушке было куда интереснее тискаться, чем слушать ее.