Шёлковая тишина (ЛП)

— Уж точно не я, — отвечаю с усмешкой и поясняю. — Это приготовила либо няня Тима, либо Кира, моя двоюродная сестра. Она с нами живет.
Я разливаю свежезаваренный чай по чашкам, ставлю печенье на стол и сажусь напротив Макса. Мы молча едим, иногда поглядывая в окно эркера, откуда виден двор, соседний дом и тихая улочка. Я поглядываю и на Макса — он жует сосредоточенно, думая о чем-то своём, и мне опять хочется узнать, о чем он думает и где витают его мысли. Хочется расспросить и выслушать, хочется понять, от чего у него такой уставший вид. Но я молчу, не желая показаться навязчивой и любопытной.
— Уф, спасибо большое, — сыто улыбается Макс, когда тарелки уже пусты. — Не помню, когда ел в последний раз, но точно не сегодня.
Я недовольно качаю головой и убираю грязную посуду в посудомойку. Теперь она заполнена, и я запускаю мойку.
— Будешь плохо питаться — будешь плохо писать, — сообщаю я и направляюсь в кабинет.
— Ну не скажи, — возражает Макс, следуя за мной. — Голодный писатель может так на эмоции надавить, что мало не покажется.
— А главу про Джеда ты писал сытый или голодный? — интересуюсь я.
Макс улыбается и вновь усаживается в кресло.
— Не понравилось?
— Не то, чтобы не понравилось, — я задумчиво начинаю ходить по кабинету вперёд-назад, правильно подбирая слова и решая зайти издалека. — Просто Джед в ней получился… хорошим. Заботливым, что ли. Вероника ему как будто нравится, то есть нравится не только как девушка на ночь, но нравится и душой, — я покусываю губы и склоняюсь к своему ноутбуку, чтобы освежить в голове текст. — Джед должен быть более циничным, больше думать о своём удовольствии, а он даже постелил под Веронику свою футболку там, на пляже. Да ещё и танцевал с ней перед этим… По идее ему ведь нужен только секс от неё, ему следовало сразу увести ее или даже зайти с ней в океан прямо там, рядом с тусовкой. И ещё один момент, почему они даже не поцеловались?
Я поворачиваю голову к Максу в ожидании ответа и удивленно замолкаю, потому что Макс спит, прислонив голову к высокой спинке кресла. Его дыхание ровное, лицо расслаблено и спокойно. Я быстро моргаю и поджимаю губы, пытаясь сообразить, что делать дальше. Будить его? Но он ведь так устал, если уж уснул прямо в кресле. Оставить так? Но спать сидя крайне неудобно. В конечном счете я решаю не трогать Макса, только подсовываю ему под бок подушку, чтобы было удобнее. Уместив подушку, я некоторое время смотрю на мужчину и борюсь с желанием провести пальцем по его лбу, носу и губам. Я даже поднимаю для этого руку, но вовремя одёргиваю ее. Ни к чему эти ласковые движения, о которых он не узнает, а я — не смогу забыть.
Я резко отворачиваюсь от него и плюхаюсь за стол. Меня ждёт Вероника, и я с головой ныряю в текст. Я пишу быстро, и слова льются легко. Я не знаю, что этому способствует — сытость или умиротворяющее сопение Макса, но так или иначе я пишу, не останавливаясь, подхваченная течением музы. Только один раз я ухожу из кабинета на час, чтобы побыть с Тимом перед сном и уложить его спать. Кира, вернувшись домой и увидев мужские кеды в коридоре, делает удивленные глаза, но не спрашивает, и я бросаю ей благодарный взгляд. Объясняться с ней сейчас — совсем не то, что мне хочется.
Больше всего мне хочется писать, и я тихими шагами возвращаюсь в темный кабинет и включаю настольную лампу. Мне так комфортно рядом с Максом, так гармонично, что я забираюсь с ногами на свой стул и пишу, не отрываясь от ноутбука. Иногда я прислушиваюсь к его дыханию и поворачиваю к нему голову, разглядывая мужчину в сумраке комнаты. Тени от настольной лампы причудливо лежат на нем, и мне уже кажется, что передо мной не Макс, а суровый греческий бог, который просто устал. Мне нравится смотреть на него, на линии его лица, на крепкое тело, и я кладу голову на руки, не желая отрывать от него взгляд. Я разглядываю Макса и незаметно для себя засыпаю прямо так, за столом.
Я просыпаюсь от того, что мое тело как-то уж слишком сильно меняет своё положение в пространстве. Я приоткрываю глаза и хрипло шепчу:
 
— Что такое?..
— Знал же, что разбужу, — слышу я недовольный голос Макса и распахиваю глаза сильнее. — Спи, Лиля.
Но сон отходит на второй план, когда я понимаю, что Макс на руках перенёс меня в спальню и сейчас укладывает меня на кровать. Одна моя рука лежит на его плече, и я автоматически обхватываю ладонью его шею. Он склоняется над лежащей мной, пытаясь высвободить свою руку из-под моей спины, а я, ещё не проснувшись окончательно, обнимаю скорее его плечо второй рукой и притягиваю к себе.
— Не уходи, — шепчу я прямо ему в губы.
Я вижу блестящие в темноте глаза Макса перед собой, чувствую его дыхание на своей коже, вдыхаю слабый запах его парфюма и сигарет и наслаждаюсь ощущением крепких мужских мышц под своими ладошками. Я такая сонная и совсем забываю про Майю, про Тима и Киру в соседних комнатах. Я забываю обо всех препятствиях и хочу лишь, чтобы этот мужчина не уходил. Чтобы остался, чтобы остались его объятия, чтобы осталось его тепло. И видимо что-то такое Макс читает в моих глазах — и не уходит.
Он склоняется к моему лицу и целует меня в губы — так мягко и так нежно, что я чувствую себя воздушным десертом, сотканным из неги и удовольствия. Я крепче обнимаю его одной рукой, а второй скольжу по ежику волос на его затылке. Поцелуй Макса затягивается, и мне кажется, что скоро не хватит воздуха. Я вынужденно отрываюсь от него, вдыхая вновь его аромат, и чувствую, как свободной рукой Макс проводит вдоль моего тела, очерчивая изгибы. Эта простая ласка заставляет меня чуть выгнуться ему на встречу, и я вижу горящий взгляд Макса, направленный на меня. Он хочет продолжить, я знаю это точно, но мы оба слышим возню в комнате Тима. Сын что-то бормочет во сне, не просыпаясь, но это разом охлаждает наш пыл. Макс освобождает наконец свою руку из-под моей спины и резко выпрямляется. Он смотрит на меня сверху вниз, и я не делаю попыток уговорить его остаться. Теперь я уже проснулась и помню обо всех преградах. Я лишь улыбаюсь ему, и он посылает мне улыбку в ответ.
— Мне нужно идти, — шёпотом говорит Макс, и я киваю.
— Захлопни дверь.
Макс тоже кивает, а затем протягивает ко мне руку и гладит по скуле костяшками пальцев.
— Пока, спящая красавица, — шепчет он и уходит из комнаты.
Я слышу, как за ним закрывается дверь, и со вздохом прикрываю глаза. Моя рука сама поднимается к лицу, и кончики пальцев скользят там, где только что были пальцы Макса. Я глупо улыбаюсь и шепчу в пустоту комнаты:
— Пока.
  
Глава 7
 
— Мамуль! Мамулечка!
Я с трудом выныриваю из событий в книге и поворачиваю голову к сыну. Он теребит в руках большую спортивную сумку и неуверенно смотрит на меня.
— Мамуль, ты передумала, да?
— Ты о чем, милый? — не понимаю я.
— Ты обещала отвезти меня на отборочное занятие по хоккею, — Тимур опускает взгляд на пол, а я мысленно костерю себя последними словами за то, что опять забыла. — Ты решила, что я плох для хоккея?
— Нет-нет! — я вскакиваю с места и краем глаза замечаю раскрытый ежедневник и красную надпись «Хоккей» в сегодняшнем дне. — Что ты, Тим! Я просто… немного засиделась. Сейчас я мигом соберусь! И ты одевайся!
Последнее предложение я уже кричу из своей комнаты, стягивая домашнюю пижаму и ныряя в короткий комбез. В коридоре хватаю сумку и выбегаю на улицу вместе с радостным Тимуром. Он тащит спортивную сумку сам и не даёт мне помочь.
Мы садимся в машину, и я поворачиваю ключ в замке зажигания, но машина только фыркает и не заводится. Я начинаю чертыхаться себе под нос и пробую завести машину снова и снова.
 
— Машина сломалась, мам? — разочаровано спрашивает Тим, и я с преувеличенной бодростью отвечаю.
— Не проблема, сейчас вызову такси!
Я выхожу из машины и открываю капот, одновременно загружая приложение с такси. Под капотом мне ничего не понятно, а ближайший таксист слишком далеко от нас.