Механизированная история (СИ)

Но сиркеори — не единственный товар Терра Сел на мировом рынке. Кибернетические протезы стоят просто бешеные деньги, а уж боевые тем более. Я покосился на свою правую руку, да-да, это тоже производство Терра Сел, лямов пять точно стоить будет. Эта организация всегда имела не особо чистую репутацию, вела торговлю с пиратами и работорговцами из далеких Галактик, чтобы не привлекать особого внимания. Да, там сиркеори всем были в новинку.
Вот в одной из тех Галактик кто-то очень богатый и влиятельный затребовал заказ на телохранителей с функцией сиркеори, так сказать. Существ (всех подробностей я не знаю, и эти знания мне и двадцать седьмому пришлось собирать по крупицам), умеющих выживать в любых условиях и служить хозяину, выполняя все его прихоти. Были и еще какие-то детали, касающиеся умственных и боевых характеристик, но все это было в компьютере Терра Сел, и добраться этих документов было просто нереально.
В головах ученых всегда зрела мысль о сверхсуществах, покорных воле и обладающих выдающимися генами для выживания, а чиновники углядели в этом хорошую наживу. Так и началась история проекта «Код Шторма». Красивое название, не правда ли? Но это принесло столько жертв, разрушенных семей, боли, смерти, страданий и крови. Нас было около двухсот, напуганных, выкраденных из семей, очнувшихся в лаборатории, на орбитальной станции вдали от родных планет. Мне было всего тринадцать лет, возраст остальных был не больше пятнадцати.
Я сглотнул неприятный комок в горле, этот период моей жизни был наполнен ненавистью, большой и лютой. До сих пор свеж в памяти ужас перед неизвестным. Терра Сел не особо заботилась о первых потерях. Тогда проект только начал разрабатываться, и многие сыворотки и операции, вернее их последствия, были неизвестны. Многие погибли после первых экспериментов, затрагивающих только мышечную ткань. Сначала «Код Шторма» укреплял наши тела физически, не вводя никаких чужеродных ген в ДНК. Постепенно начались изменения внутренних органов, изменение внешности под воздействием генов. Число подопытных сократилось на две трети, вот тогда Терра Сел задумались и к материалу проекта стали относиться бережливее. Сыворотки проверяли более тщательно и замеряли нужные дозы. У многих из нас от стресса и шока психика полетела во мрак. Эти ублюдки стали проводить над нами свои опыты, пытаясь создать идеальных воинов, которые должны были перевернуть мировой рынок с ног на голову и заставить всех массово скупать подобных. Удалось ли им это, судить я тогда не мог.
Как сейчас помню отчаяние и боль, испытываемую в своей камере, когда меня приносили туда после операций и оставляли одного. Мы должны были быть психологически устойчивы, принимать новых себя с готовностью. Зеркало висело на одной из стен, и, смотря на отражение в нем, я не узнавал себя. Еще налитые кровью шрамы на нездоровой, побледневшей от сывороток коже, выходившие из спины железные кончики укрепленного позвоночника, бритая налысо голова с большим количеством швов, и ужас от того, что в черепную коробку мне вживили что-то чужеродное. А уж когда в организм закачали структурный гель, от перенапряжения и невыносимого болевого шока я чуть не умер. Им пришлось сделать мои органы выносливее, а чип в голове помогал устранять болевые ощущения. Еще была тьма, спасительная мягкая темнота беспамятства, укрывающая от постоянной боли. В какой-то миг все вдруг кончилось, и тело больше не подвергалось мучениям. Меня поместили в гигантскую колбу, наполненную какой-то жидкостью, что залечивала все мои повреждения. Удивительная вода лечила все, кроме искореженного, измученного рассудка. Только сейчас вспомнил, именно это и было последним, что помню.
Я помню и радость, когда мне наконец поставили протез, правда не родной, а другой, измененный на боевой лад, которым мне предстояло еще научиться управлять. Многие пытались бежать, и за это следовало самое ужасное наказание — забирали единственную дорогую вещь, оставшуюся у «Кода Шторма», — память…
В один из самых обычных дней в лаборатории, когда мы — последняя уцелевшая тридцатка проекта и последний его оплот — были признаны годными и достигшими пика своих самых лучших генетических и психологических экспериментов, нас разбили на двойки. Так в моей жизни появилось существо…
— Разморозка завершена, — осведомил меня компьютер.
Уверенно встав, я открыл капсулу с номером двадцать семь. И услышал мерный стук его сердца и тихое дыхание. Живой! Нилауэнь живой! Я не мог сдержать слезы облегчения, щипавшие мои глаза. Я осторожно вытащил из ноздрей и вен трубки. Затем я подхватил легкое тело и, покачнувшись, с тревогой вглядываясь в родное бледное лицо, услышал тихое и хриплое, даже неосознанное:
— Рэм…
Так в моей жизни появилось существо, зовущее меня по имени, единственное любящее меня существо, за которое я и в огонь пойду, и в воду прыгну.
Комментарий к Удары сердец.
========== Неожиданные факты. ==========
Родная душа рядом — это всегда хорошо.
Двадцать седьмой эксперимент проекта “Код Шторма” постепенно отходил от криогена, перенося его лучше, чем я. Знаю, что Нилау уже пришел в себя, и его мозг работает исправно, конечно же чувствует свое тело и то, что я держу его на руках, разминая затекшие мышцы друга. Нилауэню будет проще, ведь в его организме не было загустевшего структурного геля и отказывающегося слушаться протеза. Но проблемы начнутся потом, часов через двенадцать, если мы не найдем воду.
Не считаю нужным пояснять, и так понятно, что я — киборг. Конечно, полностью механическая только моя рука, но утяжеленный и укреплённый титаном скелет, кончики которого выходят из моей спины, структурный гель — вторая кровь и чип в голове, позволяющий подключаться к компьютерам и не только. Нилау — амфибия с планеты Нимбус, где девяносто семь процентов приходится на океан. Раса лу-ни живет в подводных городах, у каждой колонии свой. Точно не знаю всех деталей, мы не любим разговаривать о прошлом, слишком много тоски по семье, известно, что мой лу-ни из колонии Электрических скатов. Лу-ни не мог находиться на суше дольше семи часов. Но Терра Сел смогла провести очень интересный опыт, кажущийся оплотом мозга сумасшедшего, в ходе которого, методами проб и ошибок, Нилауэнь смог менять свой облик на характерный для наземного существа. Только таким образом из лу-ни смогли сделать воина, умеющего сражаться, как на земле, так и в воде. И находиться без воды Нилау может шестнадцать часов в сутки. Но план “просто обрызгай водой и живи спокойно” не пройдет. Партнеру нужно полностью менять облик. И погружаться в воду, меняя дыхательную систему на жабры, человеческую кожу на скользкую амфибии и многие другие нюансы, которых я не знаю.
Но факт остается фактом, если через шестнадцать часов мы не восстановимся, не выберемся из полностью запечатанного отсека, не понять каким лядом не найдем воду на космическом, неизвестном корабле, где скорее всего используется только ионный душ — все, шлем будет. Я вздохнул и с нетерпением глянул на дрогнувшие длинные ресницы. Изящная рука с тонкими и обманчиво хрупкими, перетянутыми перепонкой пальцами, нащупала мое запястье. Дернулся и сильный, покрытый зеленой с синим переливом чешуей, хвост с коротким полупрозрачным голубым гребнем.
— Давай, Нилау, хватить тратить мои нервы! Вставай! — сипло и сильно хрипя, сказал я, приподнимая лу-ни за плечи, заставляя облокотиться на свою грудь. Наконец он тихо вздохнул и с усилием приподнял голову. На меня смотрели самые нежные, любящие и теплые бирюзовые глаза, в которых так и застыли слова радости и восторга.
— Живые, мрак, мы с тобой живые! — зашелся в каркающем, хрипящем смехе. Мой партнер со мной, а уж какая жопа нас поджидает впереди, это все не важно. Лу-ни находился в сухопутном виде. Терра Сел не стала изобретать корабль заново и взяла уже проверенную заготовку ген, введя моему другу сыворотку из крови какого-то существа, способного метаморфировать. Нилауэнь имел привычную ипостась амфибии и наземную существа. Да, лу-ни были очень хороши собой, имели длинный хвост, бледную кожу, их волосы могли быть абсолютно любого оттенка, да и рожки-вибриссы, отвечающие за телепатию и шестое чувство роднили эту расу с мифическими демонами.