Свобода (СИ)

Рила вообще всегда причисляли к светлым — сказывалась и работа, и внешность, и репутация. Месть своими руками, да ещё такая… прямолинейная была в духе как раз таки дроу. Светлый эльф пошёл бы путём интриг, методично изничтожая репутацию — как, в принципе, сам Риатте собирался действовать в случае с Янисом. И Рилонара посчитал таким же. Ему и в голову не пришло, что сумеречный не просто хочет победить его на новой трассе, устанавливая своё превосходство.
Будь Рил светлее — возможно. Скорее всего, Риатте ждал ещё и саботажа, наверняка перепроверял своего «Дракона» до последней детальки. Но это его не спасло. По сути, авария и впрямь была случайностью. Просто «Молот» Тунды, занявшей, кстати, первое место, но возненавидевшей Рилонара за бесконечное таскание по всевозможным комиссиям, подвернулся очень удачно.
И ни Янис, ни сам Рил по этому поводу ни капли не переживали. Камни на груди отдавались тёплой пульсацией, полнящейся удовлетворения и понимания: только такая судьба могла настигнуть того, кто поднял руку на их семью и не внял никаким предупреждениям. И пусть окружающих обманывала улыбка и большущие наивные глаза горгоны, но готовности защищать дорогих существ в нём было ничуть не меньше, чем в Рилонаре — холодной безжалостности, направленной, впрочем, на то же самое.
Сигнал дверного звонка прервал их незримый диалог, заставив моргнуть. Рил поднялся, осторожно стряхивая с колен хвост Ясмин.
— Схожу погляжу, кто там.
Заглянуть к ним и впрямь мог кто угодно — от многочисленных родственников и друзей до репортёров, рассчитывающих, что в неофициальной обстановке договориться об интервью будет проще. Последних заворачивал как раз Рилонар — ну, или действительно договаривался о встрече где-нибудь. В дом, в семью они с Янисом пускали очень немногих.
Но чего они точно не могли ожидать, так это пришедшего к ним домой феникса.
Аверхнерниса выглянувший на зов Янис узнал сразу, хотя от себя же до перерождения феникс отличался сильно. Он оказался совсем маленьким, ростом хорошо если с Ришелара, со смешным хохолком жёлтых-жёлтых пёрышек на макушке. И ещё он стал как будто легче, ярче… пламеннее. Но взгляд — взгляд золотистых глаз был всё тот же, мудрый и понимающий.
— Аверх-ая, — горгона вежливо наклонил голову, сплетая змеек в замысловатый узор.
— Мастер Шерсс, — поклонился в ответ феникс.
Выпрямился, Янис невольно взглянул ему в глаза… И понял, что проваливается куда-то.
Вокруг больше не было стен, не стоял за спиной Рил. Была пустота и чернота, которая медленно складывалась во что-то осмысленное, но до того странное — голова кружилась. Или это вращался безумный, ни на что не похожий мир, напоминающий пёстрое лоскутное одеяло? Заплатка на заплатке, дырка на дырке, и из каждой будто клочок своего, особенного.
И этот лоскутный мир внезапно дрогнул, всё завертелось — и он явился заново, но теперь в центре каждого лоскутка высилась каменная колонна, над которой парило в воздухе огненное перо.
А вместе с этим пришло понимание. Родной мир фениксов недаром породил настолько странную расу. В нём возможность возрождаться заново была залогом выживания, потому что он был буквально разорван на куски, растащен по множеству других миров. Стихийные порталы вспыхивали там и тут, дробили реальность на кусочки, пока не был найден метод успокоить их, унять взбесившееся мироздание.
Фениксы держали мир на своих руках. Держали своими жизнями, делали его не безумно опасным местом, а колыбелью для своих птенцов, столь редких, что на рождение каждого уходили силы всего народа. И частицы сущности неугасимо пылали, скрепляя пространство, давая свободу быть собой и жить. Просто жить, радуясь каждому новому дню.
Фениксы расселились по мирам — но каждый помнил мгновение своего рождения. Мгновение понимания, что перед ним бесконечность миров. Мгновение полной и абсолютной любви и свободы, единства… Мгновение, которое нашло отражение в сотворённой Янисом статуе.
Он вынырнул обратно в реальность, хватая ртом воздух, понял, что обвис в руках Рилонара, а в распахнутой двери квартиры уже никого нет. Аверхнернис ушёл, показав всё, что хотел. Дав ответ на вопрос, который не мог не волновать Мастера.
— Пап? — пришуршавшая Ясмин встревожено приподнялась на хвостике, заглядывая в лицо.
— Всё… хорошо, — Ян с силой потёр лицо ладонями. — Аверхнернис… он приходил рассказать. Почему — перья. И что имели в виду те фениксы.
— Но он же ничего не сказал? — озадаченно наморщил лоб Шэрин, приползший следом за сестрой. — Только посмотрел на тебя, и глаза пыхнули и погасли.
— Он показал, — горгона откинулся назад, устраивая голову на плечо Рилонара.
Тихо щёлкнула дверь, Ришелар старательно проверил, закрыт ли замок. Обернулся, глядя встревоженно, но Янис только закрыл глаза.
Легко ли уложить в голове, что тебе не просто удалось угадать, по наитию сделать всё правильно — а буквально вплести своё творение в целый мир? Конечно, Ян не был магом, и сама по себе опаловая статуя осталась бы пусть особенным, но принадлежащим Сольване местом. Но перья фениксов… Этих перьев было столько, что Перерождение-в-Пламени стало частью их мира. Каждый из фениксов скреплял пером один из каменных столбов — сколько фениксов, столько и якорей. Чем больше их — тем стабильнее мир.
Но возле опаловой статуи оставили перья все фениксы до единого.
Связывая её со своим миром.
Делая осевой точкой всех стел поколений.
Пожалуй, только сейчас Янис понял, насколько же это страшно и одновременно чудесно — быть не просто скульптором. Не окаменять взглядом балясины и вазочки, не делать «танцующие» статуи. Нет, каково это — быть Мастером. Именно так, с большой буквы.
Мастером, который может ненароком совершить невозможное.
========== Эпилог ==========
Как же всё-таки летит время…
Янис смотрел на детей и невольно пытался понять: как и когда три умильные мордашки превратились в такие серьёзные лица подростков? Казалось бы, ещё вчера катал всех на хвосте и даже веса не чувствовал, а вот уже Ришелар с него ростом и не собирается останавливаться. Явно в Рилонара пошёл, а то и выше вымахает. А Шэрин с Ясмин? Коротенькие детские хвостики давно остались в прошлом, теперь если в клубок завернутся — потом до-о-олго распутывать приходится.
Или может быть, дело в том, что раньше время текло иначе? Сколько прошло с момента встречи с Рилом? Несколько… десятков лет? А ведь кажется, что минул всего год! С детьми же другая история, каждый год их жизни как будто за десять идёт, вроде бы всего ничего прошло, а сколько изменений. Вчерашние дети — сейчас уже подростки стоят, нервно переминаясь с ноги на ногу и свивая кольцами хвосты.
— Тимэрина сейчас будет, — оторвался от планшета Рилонар.
Ришелар кивнул, прижал уши. Они все сейчас стояли перед спортивным центром, в котором должно было проходить командное соревнование — первое, в котором собирались участвовать дети. Выучка Канафейна не прошла зря, дети заинтересовались командными боями и долго тренировались, с нетерпением ожидая, пока смогут участвовать по возрасту. И вот, наконец-то…
— Я не опоздала?! Ох, Рише, ты такой серьёзный, забудь эти глупости! — подлетевшая Тимэрина чмокнула сына в лоб, тот насупился — и невольно улыбнулся, глядя, как она обнимает Шэрина с Ясмин, приглаживая им топорщащиеся змейки.
Янис тоже улыбнулся: изменилась и Тимэрина. Выросла, повзрослела, наконец нашла себя. Эта эльфийка ничем не напоминала ту задавленную роднёй худышку, не рискующую и лишнего движения сделать, которую он когда-то увидел у здания портала. Эта Тимэрина была собой и ни капли не стеснялась звонко смеяться и всплёскивать руками, носить удивительно идущие ей мужские рубашки и коротко стричь волосы.
И Янис помнил, как Ришелар пришёл, взглянул внимательно и протянул планшет со словами «Папа, мне кажется, это важно». И помнил своё недоумение: планшет вообще-то принадлежал Ясмин, она ходила с ним школу. Но когда увидел рисунки на экране, всё встало на свои места. Детям по истории задали на дом нарисовать предметы быта прошлых времён, Ясмин выбрала часы и явно пыталась изобразить что-то такое, замысловатое, и у неё даже получалось. Но рядом красовались ещё рисунки, и Ян как-то безошибочно понял — эти рисовала Тимэрина. Была в них какая-то особенная лёгкость и свобода, простота и живость.