Долгая дорога домой (СИ)
А поздно ночью неделю спустя в доме Кастиэля раздался телефонный звонок. Аппарат на кухне трезвонил и трезвонил, словно намеревался разбудить половину квартала, и Кас прошлёпал из спальни, даже не надев тапок. Холодный пол леденил босые ступни, а тихий охрипший голос в трубке будил в душе завывания зимних ветров. Внутреннюю радость от возвращения Дина, уехавшего после похорон погостить к брату, тут же перевесила тревога за его состояние, и он долго не мог сначала попасть в рукава наспех натягиваемой одежды, а затем завести мотор мотоцикла.
Дин сидел на кухне в полном одиночестве, и учинённый в доме разгром яснее ясного говорил о подробностях случившегося. Да, ему надоело в гостях. Нет, он не предупредил никого о своём приезде. Да, «гость» в постели Лизы определённо его не ждал. Удивительно, но Дин даже не устроил драки, несмотря на свой вспыльчивый от природы характер и давнюю любовь кулаками отстаивать убеждения – сюрприз явно не стал по-настоящему сюрпризом, и Кастиэль в ужасе думал, до какой степени отчуждённости должны дойти супруги, если подобное становится ожидаемым.
К его приезду Лиза уже ушла. Ушла, прихватив с собой сонного ничего не понимающего Бэна и половину своего гардероба. Не просто ушла, но гордо уладилась, припечатав напоследок обещанием запретить Дину видеться с сыном. Окончательная точка в его давних сомнениях была поставлена здесь и сейчас – он наконец увидел настоящего отца Бэна. Он не сильно изменился со школы, подававший надежды лучший футболист команды – лишь раздался ещё больше в плечах, да ухоженные светлые волосы теперь были короче. Ведущий дизайнер какой-то рекламной компании в Нью-Йорке, проездом в провинциальном Лоуренсе – как тут устоять. Лиза и не устояла, впустила его в свою жизнь и постель, забыв о муже и семейных ценностях.
— Чёрта с два я отдам ей сына, — зло шептал в ту ночь Дин, почти не чувствуя вкуса заваренного Кастиэлем чая. Его утопавший в огненной жидкости взгляд выглядел пустым и безжизненным, но залёгшая между бровей складка напоминала о природном упрямстве.
Право видеться с сыном он отстоял, но тест на отцовство решил многое, и теперь реальность со свиданиями по выходным раз в месяц стала повседневностью для недавно упоённого своим отцовством человека. Опустошённого предательством человека. Как бы ни было ожидаемо произошедшее, всегда больно сталкиваться с чужим равнодушием и злобой. Кастиэль отлично понимал это, но ничего не мог поделать с одолевавшим друга который месяц унынием.
— А давай уедем? — предложил однажды Дин, и его потухший в последнее время взгляд вдруг загорелся искоркой почти нездорового энтузиазма. Кастиэль недоверчиво покосился на друга, не совсем понимая суть возникшей идеи, а тот уже продолжал развивать её с лихорадочной поспешностью, словно спеша избавиться от чего-то мучившего его достаточно долгое время. — В Швейцарию. Только ты, я и дорога. И никаких женщин.
— Дин, — Кастиэль болезненно покривился. — Тебе не кажется это бегством от реальности?
— Ну, — Винчестер осёкся и рассеянно взъерошил русый ёжик волос. Он всегда стригся достаточно коротко, чтобы за что-то зацепиться пальцами. — Я просто подумал, что путешествие – неплохая возможность отвлечься. Ты против? — в тихом баритоне ощущалась несвойственная ему нерешительность с толикой ощутимого на вкус разочарования.
— Хочу, конечно, — поспешил развеять его сомнения Кастиэль. Ещё бы он не хотел. Поехать с Дином в Швейцарию – да это же путешествие мечты, но… — Тебе действительно это надо? — осторожно спросил он, мысленно уже сдаваясь. Кафе придётся пока закрыть, Гадриэля отдать Джо, и Габриэль будет недоволен, но ради друга он и не такое способен.
— Разумеется, — улыбнулся Дин. — Я даже у Бобби отпросился.
Так и получилось, что несколько дней спустя, оформив документы и отсидев положенное в самолёте, они уже брали машину напрокат, а затем ехали куда глаза глядят – таков оказался план, и Кастиэля он почти устраивал. Он немного жалел о невозможности прихватить с собой Harley, но тащить любимую игрушку через океан было бы слишком.
Ехать без карты, куда пошлёт судьба оказалось действительно увлекательно, и прорисовывавшиеся на горизонте горы сменяли сочные зелёные луга и аккуратные сельские домики. Машину они вели по очереди, и когда Дин не сидел за рулём, он либо отрешённо созерцал пробегавшие за окнами пейзажи, либо просто дрых на заднем сиденье. Кастиэль не осуждал его за безделье – в конце концов, за этим они и выбрались из родного городка – но в застывшем неподвижностью взгляде Дина порой ощущалась леденящая душу обречённость.
На пятый день они добрались до маленького отеля на очередном изгибе петлявшей вдоль мрачных скал дороги. Миниатюрное, будто сошедшее с туристических проспектов здание ласточкиным гнездом лепилось к обрывистому склону, и солнечная древесина его стен ярко контрастировала с серой поверхностью камня. Дин надолго застыл, разглядывая окружавший пейзаж, а когда отмер, неожиданно улыбнулся широко и ясно, как улыбался задолго до своей неудачной женитьбы. Его глаза искрили сочностью молодой зелени в тон раскинувшейся в паре шагов долины, и сердце Кастиэля вдруг вспыхнуло почти детской радостью.
— Наверное, так выглядит рай, — задумчиво произнёс Дин, когда они сбросили с плеч рюкзаки и, не заходя в отель, уселись прямо на обочине.
— Нас с тобой оттуда точно выбросили бы, — хмыкнул Кастиэль, закусывая сорванную травинку. — Тебя за любовь к сатанинской музыке, а меня за превышение скорости.
Дин громко расхохотался и, сорвав золотившийся на солнце одуванчик, со смехом сунул его другу за ухо. В глазах плясали лукавые искорки.
— Падший ангел, — усмехнулся он. — Сменивший крылья на мотоцикл.
Часовня в расположившейся вниз по дороге деревушке оказалась совсем крохотной и опрятной. Дин долго маячил у входа, сунув руки в карманы штанов, пока Кастиэль пытался молиться. Впервые после ухода из родительского дома ему и впрямь хотелось этого – атмосфера располагала. Наверное, это эгоистично, но он просил бога подарить другу душевный покой. Немного, если разобраться, но это казалось ему жизненно важным сейчас. Разумеется, Дин спросил его на выходе, о чём он так долго беседовал с небесами, но Кастиэль лишь насмешливо фыркнул в ответ – в таких вопросах он был до занудного суеверен.
— Знаешь, а ведь я родился здесь, — неожиданно признался Дин на следующий день, когда они после долгой пешей прогулки набрели на затерявшуюся среди гор крошечную церквушку, резавшую глаз непозволительно яркой раскраской. — Медовый месяц родителей слегка затянулся, пришлось рожать прямо в горах.
Кас тихонько хмыкнул, представив реакцию Джона, но тут же смолк под сумрачным взглядом друга. У истории невесёлое продолжение, ибо рассказ о большой любви закончился трагической смертью матери Дина и окончательным падением сломленного её гибелью отца. «Дитя любви», - так однажды в шутку назвал себя Дин, но Кастиэль знал, что тот обычно вкладывал в свою едкую иронию куда больше смысла, чем казалось. Он до сих пор любил и родителей, и эту землю, где некогда пышным цветом расцветали их чувства. Вот почему Швейцария – теперь он понимал.
В Лоуренс они вернулись в начале сентября – с кучей удачных и не очень фотоснимков, обилием впечатлений и вновь возродившейся жаждой жизни, а в октябре Дин уволился из мастерской Бобби. Его влекло так неудачно заброшенное когда-то желание фотографировать и бурлившие бурным горным потоком планы. Он ехал в Рим, чтобы поступить на обучение к знакомому отца, и Кастиэль полностью одобрял его стремление учиться, но на душе было тяжело.
А жизнь тем временем готовила им новый сюрприз.
Комментарий к Глава 8. К истокам
https://vk.com/photo-156701226_456241758
========== Глава 9. Замкнувшийся круг ==========
Мокрое шоссе тёмной лентой убегало из-под колёс Harley, и летевшие в лицо холодные брызги дождя скрыли одиноко просочившуюся из уголка глаза слезинку. Кастиэль гнал что было сил – скорость спасала, скорость несла успокоение. Как же он был туп, столько лет не видя дальше собственного носа, а загадка оказалась так примитивна. Он просто любил Дина – не как приятеля детства, не как лучшего друга. Просто любил, сам того до конца не понимая. В ушах до сих пор стоял гул улетавшего в Рим самолёта, и пустота ночного зала ожидания сплеталась с аналогичной в душе. Нет, он конечно со временем справится. Он всегда справлялся, но сейчас тяжесть открытия пригибала к земле, и он мчался наперегонки с ветром, силясь рассеять ощущение гранитной плиты на плечах.