Love Is A Rebellious Bird (ЛП)

— Доверие, Гримми, — вот что он сказал у себя в кабинете за два дня до этого, загнав в угол высокого рассудительного парня. — Он не должен нравиться мне. Чёрт, дружба? Не важно. Но доверие. Я должен быть в состоянии доверять ему.
И ничего. В течение трёх недель оркестр находился в подвешенном состоянии.
— И что с этого? — отрезал Луи. — Кто это? — он пытался оставаться спокойным, ощущая напряжение, витающее в воздухе, — нет смысла позволять Элеонор видеть его растерянность.
— Не знаю, — она покачала головой.
Он вздохнул, элегантно убирая волосы карамельного цвета со лба, пока его мысли терялись одна среди другой:
— Что ж, и как ты думаешь, кто это? Ратл? Баренбойм?
— Я слышала, это кто-то молодой.
— Кто-то молодой? — Луи, кажется, подавился воздухом. Это, конечно же, не было важно, но… Он был молодым. Какой-нибудь хипстер с вершин топ-чартов YouTube, с глупыми фанатками, которого вечно обсуждают СМИ. Его мозг начал работать на полную катушку, чтобы переварить данную информацию, и он даже принялся составлять список имён, кто же это мог быть. Левинтал? Он не достаточно закалён для такого. Янг? Его Малер сезон был просто зверским… Иисус, это недопустимо, абсолютно недопустимо!
Элеонор сладко улыбнулась и с полными яда глазами пробормотала:
— Не буду мешать твоей разминке, возвращайся к работе, — она откинула прекрасно уложенные каштановые волосы через плечо, удаляясь по коридору, противно стуча своими каблуками консервативных непримечательных туфель по линолеуму. Мягкие нотки тромбона последовали за ней, пустое трепетание флейты, струн было похоже на пение цикады. Оркестр просыпался.
Луи требовалось выяснить, кто их новый дирижёр, прежде чем ситуация вышла бы из-под контроля. Он должен был знать, с кем ему предстоит иметь дело. Он сложил свои ноты, мысленно убивая Гримшоу за то, что тот не рассказал ему первым, за то, что из всех людей он выбрал Элеонор.
Он нашёл Найла целующимся с одной из скрипачек второго состава на лестничной площадке.
— Кхм-кхм…
Влажные, причмокивающие звуки. Нескоординированные и слишком непривлекательные. (Можно подумать, что у музыкантов очень развит слух на такого рода вещи.)
— Кхм-кхм.
Луи сдался и постучал по плечу Найла, устремляя на него свой свирепый взгляд, тот вздрогнул и обернулся, вытирая рот о рукав рубашки.
— Ой, Томмо?
Луи не ответил ему, вместо этого грозно взглянув на скрипачку.
— Разве ты не должна репетировать коду, Синтия? Со всеми форшлагами [1], с которыми ты просила меня помочь вчера?
Она кивнула и стыдливо потупила взор. В следующую секунду девушка уже убегала, пытаясь поправить собственную юбку, Луи повернулся к Найлу.
— Грубо, — сказал он.
— Здесь груб только ты, приятель, — Найл потянулся, чтоб схватить Луи за сосок через его плотный шерстяной свитер, и это было…
— …Настолько неуместно сейчас, Хоран, клянусь Богом, я…
Найл просто улыбнулся и ущипнул его за другой. Сильно.
— Послушай, я знаю, что они восхитительны, но ты должен научиться контролировать себя.
Это заставило собеседника взорваться хихиканьем, а также вынудило Луи очень постараться, чтобы не присоединиться к нему. Найл был чертёнком, ирландским лепреконом, чаще всего дерзким (и пьяным иногда), но он был первоклассным валторнистом и лучшим другом Луи в ЛСО. Луи закатил глаза на белокурое чудо, стоящее и грызущее свои ногти перед ним, любуясь его тёмными корнями, что пробивались сквозь выкрашенные блондинистые волосы, пока он продолжал смеяться.
— Ну же, детка.
— Что?
— Временный дирижёр. Я знаю, что ты знаешь.
— Возможно, — Найл поиграл бровями, смотря на Луи.
— Не флиртуй со мной, Хоран. Кто это?
— Гарри Стайлс.
И нет. Луи показалось, что это ему причудилось. Всего лишь временная галлюцинация. Потому что этого имени не было ни в одном из его списков, даже в самых невообразимых. Гарри Стайлс. Гарри Стайлс.
— Ты врёшь.
— Нет.
— Значит, кто-то соврал тебе.
— Да ладно тебе, Томмо. Я человеческий детектор лжи, — фыркнул Найл.
— Верно.
Найл выпрямился, саркастически выпятив грудь вперёд, и начал тыкать в плечо Луи.
— Узнал это прямо от Гримми прошлой ночью в The White Lion, после чего он сказал, цитирую: «Это чистая правда, клянусь своей жизнью и твоими будущими детьми».
Луи требовалось обдумать это. Он заходил взад-вперёд по площадке, по привычке встряхивая чёлку, и до такой степени закусил нижнюю губу, что начал переживать за неё.
— Что ж, дерьмо.
Найл похлопал его по спине, отвлекаясь и глядя в ту сторону зала, где Синтия скрылась за огромной дверью репетиционной комнаты.
— Вы сработаетесь, приятель. Я знаю Гарри.
— Конечно, знаешь. Ты знаешь всю Европу, вплоть до сопливого принца Джорджа.
— Я думаю, всё получится, — улыбнулся Найл.
Луи закатил глаза.
— Нет, если он все ещё… — пробормотал он себе под нос.
Но Найла уже давно не было рядом.
***
Гримшоу сделал официальное заявление во время репетиции следующим утром. Луи пытался сохранять спокойствие и полную незаинтересованность, пропускал фразы «невероятный молодой талант» и «следующий Тосканини» мимо своих ушей. Внутри же его немного мутило от данной ситуации. Он попытался сглотнуть, но в горле пересохло, а адамово яблоко, казалось, было сделано из глины. «Всего лишь последствия холодного зимнего воздуха», — успокаивал он себя, совсем не замечая, что его правое колено не переставало нервно трястись.
— Он присоединится к коллективу после нашей грандиозной Ночи святого Валентина, — продолжал Гримшоу. — Это так волнующе. Ещё раз огромное спасибо нашей спасительнице, мисс Прайс, за то, что она присоединилась к нашей команде и согласилась дирижировать на этом выступлении, — Ник благодарно кивнул Люсинде Прайс, ассистенту дирижёра Лондонской филармонии, которую пригласили поработать с ними на короткий срок несколько недель назад. Она улыбнулась и вежливо поклонилась, когда зал разразился аплодисментами.
— Мистер Стайлс проведёт с нами три сезона: в марте, апреле и июне. У него есть несколько очень… необычных идей, — Луи надеялся, ему показалось, что взгляд Гримшоу был немного обеспокоенным, пока его глаза метались от первых до последних рядов помещения. — Я думаю, некоторым его работа покажется немного вызывающей. Итак, — подвёл итог Ник, хлопнув в ладоши, — возвращаемся к работе, дамы и господа.
Вызывающая. О боже.
— Гарри Стайлс! — завизжала Элеонор, хватая Луи за руку, как только Гримшоу сошёл с трибуны. — Ты можешь в это поверить?
Луи издал невнятный звук, пытаясь прочистить горло.
— Не очень, на самом деле.
— Но это превосходный выбор, не так ли?
Парень закусил губу. Они должны были изучать произведение из «Лебединого озера», скучную и всем надоевшую часть, которую они исполняют каждый год на день святого Валентина в ЛСО. Луи, вероятно, мог сыграть всю программу даже во сне. (Он неоднократно пытался убедить Ника, что «Лебединое Озеро» было не самым удачным выбором романтической истории, в любом случае они должны были усовершенствовать выступление, заменив его чем-то более загадочным и неожиданным, например как колыбельная из сюиты Кахидзе «Амазонки». Но в ответ он получил всего лишь фырканье и «Перестань быть таким нелепым, Томлинсон». Впрочем, как всегда.)
— Я не знаю.
— Хотя ты, очевидно, слышал о нём… — прошептала Элеонор, подперев виолончелью подбородок. — Невероятно одарённый виолончелист, он хочет сразить нас дирижёрством. На прошлой неделе он был на Лено.
— Какие дирижёры вообще посещают Лено? — прошипел Луи, мягко проводя пальцами по нотам «Лебединого Озера» под созерцательное соло гобоя.
— Превин написал довольно накалённую статью о нём в The Times.
— Ох, прекрасно, значит, теперь мы всего лишь должны поклониться Андре…
—Луи.
— Что? Мои мозги не были промыты этим Гарри Стайлсом, он ёбаная знаменитость, сладкий поп-дирижёр, который знает, как очаровать нужных людей, скорее всего, закончит на каком-нибудь реалити-шоу…