Кофе с дождем (СИ)

Увидев Пашу, он замер, сглотнул, закрыл холодильник и отвернулся.
Паша тоже молчал.
Достав тарелку с обглоданным гусем, он подогрел ее в микроволновке и поставил на стол. Положил хлеб и соус. Поставил на огонь турку с кофе.
Денис смотрел на него молча. Паша кожей чувствовал его плохо подавляемую нервозность и неприятие. В какой-то миг Денис не вытерпел, демонстративно отодвинул от себя тарелку с мясом и ушел.
Из турки поползла пена, огонь зашипел, и Паша вылил все в чашку. Взял ее двумя руками, и глядя в пустоту, сделал маленький глоток.
Когда он поднялся наверх, Денис смотрел телевизор, щелкал каналами, но увидев Пашу, выключил ящик, и лег в кровать.
Паша сел в кресло. Молча смотрел в пол. Не знал, о чем говорить.
С улицы донесся тяжелый гул — совсем низко над домами пролетел вертолет МЧС.
Проводив вертолет взглядом, Паша увидел, что Денис все же повернулся и смотрит на него.
— Так ты, значит, гей? — вдруг спросил Денис.
Паша молчал.
— И мы… значит, теперь… типо — пара, — размышлял вслух Денис. — Типо… мы в браке. Как муж и жена?
Паша сидел тихо.
— И кто муж? Кто жена?
Паша поморщился, но смолчал.
— Как будем решать, кто жена? Жребий кидать? Как это происходит у пидорасов?
— Ты не пидорас, — вдруг неожиданно для самого себя сказал Паша.
— Зато ты пидорас, — отозвался Денис, встал с кровати, сел рядом с Пашей и уперся в него взглядом.
Пашиному сердцу стало жарко.
Денис протянул руку, положил ладонь ему на голову.
Опустил руку ниже, провел пальцами по щеке, дотронулся до губ.
— Посмотри на меня!
Паша поднял глаза и посмотрел на него.
— Ты крутой, — задумчиво продолжал Денис, подушечкой большого пальца трогая Пашины передние зубы. — Ты очень крутой. Ты деловой. Элитный. Богатый. И если бы ты высунулся из своего джипа и крикнул мне: «Слышь! Сюда подошел!», — то я бы, честно сказать, здорово труханул бы от страха… — указательным пальцем Денис дотронулся до влажного Пашиного языка. Паша смотрел на него неотрывно, пытаясь поймать взгляд, но Денис разглядывал его лицо, не заглядывая в глаза. — Сказать тебе «пидорас» или помацать тебя за задницу было бы для меня равносильно самоубийству… — Денис стянул с него майку, и начал трогать грудь и плечи. — Так было бы… Если бы не одно «но» — мы ведь теперь пара. Мы… супруги. Любовники. И между нами… секс и все такое… — Денис встал. — Как мужик ты должен был бы убить меня, покалечить, проучить на всю жизнь… Но сейчас… — Денис спустил трусы, и взял член в правую руку. — Сейчас, без всяких последствий, я могу сделать вот так! — левую ладонь он положил Паше на голову, притянул его к себе, и засунул член ему в рот.
Тишина в комнате была особенная, такая, какая бывает только за городом, на даче. Глубокая и спокойная.
Только изредка Денис улавливал мелкие хлюпающие звуки.
Теплое возбуждение стало разливаться по всему телу, и он уже решил, что отдастся ему без проблем, но тут жесткая Пашина щетина оцарапала ему головку, и Денис дернулся и оттолкнул его.
— Нет! — с дикими глазами вскрикнул Денис. — Так нельзя! Нет! — и тут же ринулся к столу. Схватив винную бутылку, он расхлестал ее об угол стола.
— Стой! — ахнул Паша.
— Не подходи! — взвизгнул Денис и полоснул разбитым горлышком себе по запястью. Алая кровь радостно побежала по его бледной руке. — Не подходи! — прошипел Денис.
Паша замер.
Денис покачнулся, и осел на пол:
— Ведь это же мерзость! — завыл он. — Ведь это же мерзко! Это же невыносимо!..
— Хорошо! Как скажешь! Все будет, как ты хочешь!
— Я уже никак не хочу… — уронив голову на грудь, ныл Денис. — Я уже все… Я уже… Мерзость! — вдруг вскрикнул он и швырнул разбитое горлышко о стену.
— Если ты не хочешь… — шептал ему Паша. — Мы не будем этим заниматься. Если не хочешь!
— Да при чем тут это?! — сокрушался Денис.
— А хочешь, — вдруг нашелся Паша. — Я тебе этот дом подарю? М?
Денис замер.
Паша вскочил, кинулся к сейфу и тут же протянул ему бумаги.
Денис не взял документы в руки, но смотрел на них неотрывно.
— Издеваешься? — прошептал Денис. — Знаешь же, что мне теперь жить негде, и издеваешься! Очень смешно! Ха-ха-ха!
— Да нет же! Я серьезно! А хочешь — квартиру куплю?
— В центре? — вдруг, к величайшей Пашиной радости, заинтересовался Денис.
— В самом центре!
— С ремонтом и мебелью! С полным фаршем?
— В элитном доме! — добавил Паша. — Сам выберешь, а я оплачу.
— И прямо на меня запишешь? — прищурился Денис.
— На тебя лично!
— Ловлю на слове! — едко съязвил Денис и вдруг опять застонал, схватившись за кровоточащее запястье.
Паша вскочил и бросился за аптечкой.
— Дикий ты. И дурной. И бешеный… — тяжело дыша, шептал Паша, покрепче забинтовывая разрезанное запястье.
Денис изучал его в упор.
— Да брешешь все… про квартиру…
— Нет. Клянусь. Хочешь — прямо сейчас в агентство поедем?
Денис молчал.
— А хочешь — вот! — Паша кинулся к сейфу, и тут же вернувшись, надел на здоровое запястье Дениса тяжелые дорогие часы. — Вот. Я еще тогда в Лос-Анджелесе покупал… Они как квартира стоят… — Паша похлопал его по плечу. — Носи на здоровье!
Денис завороженно, забыв обо всем, смотрел на красивый желтый корпус:
— Это же «Ролекс»! Золотые! — выдохнул он.
— Угу! — кивнул Паша, отхлебнув воды.
— Настоящий «Ролекс»… — шептал Денис. — Это же… Ой, нет! — и он снял часы. Но тут же не выдержал и опять надел.
Он смотрел на них долго, решительным взглядом, но потом все же снял их и спрятал в карман джинсов.
— Сделаешь для меня кое-что? — застенчиво спросил Денис.
— Конечно! Все что хочешь!
— Свози меня на кладбище…
С погодой повезло, тучи разошлись и выглянуло солнце.
День был будничный, и казалось, что кроме них двоих на кладбище нет вообще никого.
На въезде Паша купил яркие алые гвоздики. Сама могила была далеко от входа, под раздвоенной березой, один голый постамент без памятника.
— Пару месяцев назад ураган был, ветром отломило ветку у березы и веткой свалило памятник, — виновато пояснил Денис. — Упала плита и раскололась. Я деньги начал копить на новый… Но видишь, как получилось. А отец сказал, что раз они за пару лет до ее смерти развелись, то она ему чужой человек и за могилой ее он следить не обязан.
В багажнике машины Паша нашел перчатки и нож, и они вычистили могилу от травы. Тут была и жухлая прошлогодняя, и уже наросла свежая, зеленая, сочная осока.
Расправившись с травой, они вымыли грязный после зимы мрамор холодного серого цвета.
Паша все время молчал. Он уже давно не был на кладбище. Тут было очень тихо. Со всех сторон на него смотрели лица ушедших людей. Старые и молодые. Иногда попадались совсем юные.
Когда возвращались назад, Паша притормозил у похоронной конторы. Они вышли из машины и долго разглядывали бесконечные ряды надгробных плит на продажу. В какой-то момент к ним вышла женщина, и Паша пошел в офис оформлять заказ на памятник.
Подписывая бумаги, Паша чувствовал, как изменился взгляд Дениса. Как поменялось само напряжение между ними.
В машине, обратной дорогой, они тоже молчали. Денис маялся-маялся, но все же не вытерпел и сказал:
— Спасибо… Если бы не ты, не знаю, когда бы удалось матери памятник поставить…
Когда проезжали мимо автосервиса отца, Денис дернулся и отвернулся.
До дому они добрались уже к вечеру.
Теперь молчание уже не так напрягало.
Прямо на балконе, с видом на пылающий закатом сосновый лес, они доели холодного гуся.
Денису попалась на глаза коробка с сигарами. Он взял одну, долго обнюхивал, но закурить так и не решился. Сказал только:
— На работе мне теперь нельзя появляться. Они уже все всё знают, я это чувствую. И домой мне нельзя. И жить мне негде.
— Живи тут, — напомнил Паша.
— Ты мне квартиру обещал…
— Раз обещал, то куплю.