Кофе с дождем (СИ)

Лисенок грустно посмотрел на Пашу, и большие треугольники ушей его опали еще больше.
— Да не заразный он! Может, клещ его укусил? — спросил Денис.
— А на них разве действует?
— Не знаю. Но он от голода еле на ногах стоит.
Паша отпил вина из горла бутылки и отмахнулся:
— Да ничо с ним не будет! Оклемается. Щас найдет что-нибудь в лесу.
— Да он и идти-то не может!
— И что ты предлагаешь?
— Я не знаю, — растерялся Денис.
— И я не знаю. Что, если он и вправду больной?
— Я знаю, что если я его тут оставлю, моя совесть меня загрызет.
Помолчали.
— А чо они едят? — спросил Паша.
Лисенок сидел неподвижно, опустив мордочку, и покорно ожидая своей участи.
— Сыр…
— Сыр? — удивился Паша.
— Ну помнишь, как в сказке… — Паша так посмотрел на Дениса, что тот споткнулся на полуслове и потерял мысль. — Ну… Лиса украла у сороки сыр… У вороны… Это просто первое, что пришло в голову.
— Может, колбаску они едят? — задумался Паша.
— Звони в зоопарк! — нашелся Денис.
В городском зоопарке не отвечали. Он уже успел закрыться.
Однако следующей строчкой Гугл выдал адрес приюта для диких животных «Варежка», там трубку подняли почти сразу.
Разговаривал Паша, и довольно долго. Женщина на том конце все пыталась узнать — болен ли зверек.
— Я не знаю, — расхаживал взад-вперед Паша. — Он худой очень, голодный.
— Он точно ничем не болен?
— Так откуда же я знаю?! Я же не ветеринар! Я привезу его, и вы сами посмотрите!
— Хорошо, — согласилась женщина. — Привозите, но только я сразу предупреждаю, что больного мы не сможем взять. У нас на лечение бюджета не хватит.
Лисенок с грустью в чайных глазах позволил загрузить себя в пакет, и они поехали.
Колесили долго. Приют спрятался непонятно где, на другом конце города, на самой окраине, в каких-то гаражах.
Среди кустов, бетонной ограды и деревянных бараков стояли глухие высокие ворота без опознавательных знаков. Долго никто не открывал.
На другой стороне улочки стояла высокая остроконечная пресвитерианская церковь из красного кирпича. Денис всю жизнь прожил в городе, но видел это здание впервые, даже не слышал о нем.
За оградой оказался просторный двор, заставленный клетками. Большие и маленькие, они стояли просто так, прямо под открытым небом. Собаки лаяли, и запах был странный.
За низенькой оградкой неподвижно стояла маленький лохматый рыжий пони. В соседней клетке сидел медвежонок. Где-то позади маячил аист.
Их встретила высокая, худая, недовольная женщина в грязных резиновых сапогах. Видно, ее отвлекли от важных дел. Впрочем, когда Паша дал ей денег, женщина подобрела и разговорилась.
К великому облегчению Дениса, лисенка приняли.
Совсем уже поникший, он дрожал, опустив голову.
Домой возвращались уже на закате. Молчали. Денис покусывал нижнюю губу, чтобы не заплакать. Лисенка было очень жалко, да и целый день сегодня он был какой-то особенно чувствительный.
В сосновом лесу Паша не выдержал и, съехав на обочину, пошел облегчиться в кусты.
Денис тоже вышел и просто не спеша пошел в лес. Тоска была так велика и глубока, что он не знал, что с ней делать.
Вдруг позвонил Айк. Он был злой и возбужденный.
— Ты где сейчас? В банке? — резко начал он.
— Я за городом, а что такое? — улыбнулся Паша.
— Что такое?! Ты издеваешься?! Черная суббота — вот что такое! Рублю пиздец!
В груди все похолодело. Паша понял, о чем это он, но все равно переспросил:
— Что? Как? Сильно? Серьезно?
— Да уж серьезней не бывает! У нас тут пиздец! Ты новости не смотришь, что ли?! Еще утром началось!
— Нет… — выдохнул Паша. Ноги уже плохо держали его.
— Ты мне скажи главное! Ты с этими пидорасами из «Элизиума» договор в рублях заключал?! Или в валюте?! Если в валюте, я сам тебя кончу! Ну! Алё! В рублях же?!
— В валюте… — чувствуя как белеют щеки, выдохнул Паша.
— Алё! Я тебя плохо слышу! В рублях же?! Потому что это пиздец!
— Я перезвоню… — побелевшими губами прошептал Паша и отключил звонок. — Денис! — крикнул он на весь лес, но никто ему не ответил. Кровь ударила в голову и зазвенела в ушах. — Денис! — крикнул он, но только горячее закатное солнце горело в соснах. — Денис!
Он стал звонить Денису, трубку не брали. Паша побежал к машине, но вдруг услышал в стороне знакомую мелодию. Он кинулся на звук и увидел Дениса.
Свернувшись калачиком, тот тихо спал под сосной.
====== Глава 13 ======
На душе был ужас.
Где-то в самой самой глубине, в самом сокровенном, в самой сердцевине Пашиного существа гудел и дрожал тёмный ужас.
Весь мир сузился до размеров картонной коробки, а вокруг неё была бездна холодной и беспросветной тьмы.
И самое страшное было даже не в этом ужасе, а в том, что он не знал, как от него избавиться.
Как спрятаться от дождя, если он идёт внутри тебя? Какую таблетку выпить? Куда бежать? Кому звонить?
Паша не знал. Некому было звонить и негде было спасаться.
По телевизору холёные рожи разговаривали умные разговоры, да что было в этом толку теперь?
Внизу экрана бежала тревожная красная строка. И все стрелки были красные… кровавые, они рушились… Летели в самый низ, пробивая дно.
Кризисы и финансовые обвалы были стабильны, и случались каждые пять-восемь лет, и Паша знал это, и на последнем кризисе очень хорошо заработал, но сейчас… Сейчас все было нестерпимо ужасно.
И самое тоскливое, что он всегда следил за своими финансами, всегда прятал, подстраховывался и перестраховывался, но сейчас…
Последний месяц он был сам не свой. Когда каждый день тебя долбит навязчивая идея о самоубийстве, то тебе нет дела до дебетов и кредитов.
И если всего лишь неделю назад Паша должен был отдать почти всё, но у него оставался вот этот дом и бизнес, то сейчас он должен был отдать абсолютно всё. И так четыре раза подряд.
И как назло моментально объявлялись покупатели, и он распродавал всё за рубли, и совсем забывал конвертировать их в валюту…
И вот всё сгорело.
«Теперь я понимаю, что значит «содрать три шкуры»! — думал Паша. — Лично с меня так и четыре сдерут!».
С Денисом тоже было всё плохо. Состояние его стало ухудшаться ещё ночью. Он стонал и кричал во сне. Мучился. Как-то странно и жалостливо хрипел.
Утром лучше не стало. Ступни и кисти рук Дениса были ледяные, а лицо горело раскаленным огнем.
Смарт-часы висли. Показывали какой-то бред. Писали, что температура у него сорок девять градусов. Советовали поить его водой с солью… И опять висли.
Паша не вытерпел, снял часы и убрал их в ящик. Обычным ртутным градусником померил Денису температуру. Серебристая шкала показала обычные тридцать шесть и восемь… Паша не знал, что делать.
Звонили девочки из «Элизиума», спрашивали — принимал ли Денис препараты, которые ему прописали? Паша соврал, что принимал. Он купил всё, что нужно, но Денис так ничего и не выпил.
В обед ему позвонил врач… Какой-то херр… герр… И на ломаном русском стал давать какие-то советы, что-то спрашивать.
Паша ничего не мог понять. Голова его гудела.
Выходило, что организм Дениса чересчур бурно реагирует на завершающую фазу. Что нужно было всё время принимать прописанные лекарства, чтобы этого избежать… А их никто и не думал пить.
Но всё же доктор обнадёживал. Говорил, что Денис молодой и справится.
Глядя на Дениса, Паша и сам ощутил, что заболел.
Одна беда это ещё ничего. Это он уже понял. Хуже всего, когда наваливается сразу две беды! Он бы чувствовал себя увереннее, случись с ним что-то одно: либо проблемы с деньгами, либо болезнь Дениса. Но всё сразу. Вместе. Одновременно.
Паша впал в ступор.
Погода портилась. От жары стали собираться облака, и вскоре на горизонте появилась огромная жёлтая туча. Туча набухала, темнела и наползала на город.
Поднялся тревожный ветер.
— Я не знаю, где он. Я дома не живу, — вдруг ясно проговорил Денис, лёжа на кровати и смотря на шкаф.