Гранаты, вороны и тени (СИ)

— Те, которым ты оправлял работы ещё в апреле? — уточнил Юджин, удивляясь такой смене темы разговора. Но, видимо, его друг хотел избежать разговора на другие болезненные темы, раз заговорил об этом.
— Да. Хоть что-нибудь бы написали, хоть что «вы сумасшедший придурок, который пишет какую-то ерунду, не присылайте нам больше своё графоманство», но нет. Ненавижу ждать, — выдохнул он. Юджин посмотрел на него, точно хотел что-то сказать, но вдруг передумал. «Нечего говорить, если сам толком ничего не знаешь», — решил он. Где-то месяца полтора назад он, буквально наудачу, в тайне отправил некоторые его самые любимые работы знакомым издателям в Лондоне, а ещё несколько (уже почти ни на что не надеясь) — менеджеру одной инди-группы, визитка которого каким-то образом оказалась в библиотеке. Кто знал, может, кому-то понравилось бы, однако пока все молчали. Впрочем, времени прошло не так много.
— Может, уже пора? — подала голос Ниджелия, явно скучая.
— Да, — захлопнул книгу Юджин. Ему не очень хотелось всем этим заниматься: всё казалось глупым фарсом, особенно в компании Нидж. Будь всё всерьёз, она бы серьёзно мешала, постоянно отвлекая. Да и не всерьёз тоже. — Я вызываю духа Эдгара По, — прошептал он, закрыв глаза, понимая, что если увидит наигранно серьёзное лицо Оскара, то не выдержит и засмеётся.
— И?
— Ждём, — Моррей выглядел не столько серьёзным, сколько раздражённым. Нидж снова вздохнула и, завалившись на его колени, принялась разглядывать потолок.
— Я так засну к чертям, — протянула она, не выдержав и минуты.
Юджину всё более очевидной становилась перемена в Оскаре: не было ни следа этой легкой, не исключено, что напускной, одержимости. Только усталость и плохо скрываемое раздражение.
— Даже если старина Эдгар и собирался к нам зайти, то ты его уже спугнула, — разочарованно вздохнул Оскар. — Ладно, Юджин, включай свет, — тот, ничего не сказав, проследовал к включателю, по пути заметив, что Оскар снова спрятал лицо.
Ниджелия зажмурилась от яркого света, точно капризный ребёнок.
— Да уж, — зевнула она, — знала бы, пошла бы к Тони и Майку.
— А потом тебя опять искать по всем клубам и подворотням? — не глядя на нее, спросил Оскар, явно понимая, что тут даже спрашивать не надо.
— Да ладно, — приподнялась она, как ни странно, с несколько оживлённым лицом. — Иногда лучше, что ты называешь, «потерять связь с миром», чем сидеть и скучать, — протянула Нидж. — Вот мы как-то с моими две недели торчали у Джонни. Не припомню, чтобы вообще в сознании была. Потом мать, правда, в диспансер отправила, — как-то невзначай прибавила она.
— И это ты называешь весельем, — качнул головой Оскар. — Даже по моим меркам это несколько чересчур. И я тебе уже не раз это говорил.
— А потом сам просил чего-то эдакого, «для вдохновения», — фыркнула она.
— Но не взял же, — тряхнул головой он. — Из ума я вроде не совсем выжил.
Юджин бросил на него несколько укоризненный взгляд, вспомнив, как чуть ли не неделю уговаривал его от этого дурацкого «эксперимента». Понимая, что дело явно близится к скандалу, он затушил свечи, что стояли неподалёку от него, и, пробормотав что-то про чай, ушёл на кухню, стараясь не вслушиваться в разговор, хоть это и было крайне сложно. Стоило ему уйти, беседа перешла на куда более агрессивные тона.
— Серьёзно, я не понимаю, зачем ты пытаешься притворяться, что тебе интересно с нами, — Оскар нервно ходил по комнате кругами. — Я тебя силком не таскаю за собой.
— Ага, оставь тебя, — раздражённо ответила Нидж. — Да ты как с ним не встретишься, так сам не свой, как чурбан. Сколько говорила, лучше брось его. Скучный тип. И тебя в скуку вгоняет.
— А сколько раз я повторял, — резко повернулся он, — чтобы ты ничего не говорила ни о моих привычках, ни о моих друзьях, тем более. Ты меня не знаешь, а пытаешься подделывать под себя.
— Чёрт, какой же ты придурок, — схватилась она за голову. — Когда люди вместе, они как-то, эм, идут на уступки друг другу?
— Только ты не идёшь на ответные, начнём с этого. Я тебя просил перестать столько пить — ноль внимания; просил не водиться или хотя бы не так часто встречаться с твоими замечательными друзьями, которые бросили тебя посреди глуши, а потом ещё как-то отдали на растерзание полиции — и ничего.
— Да ты меня не слушаешь! — вскрикнула Нидж. Оскар никак не отреагировал, только подумал, что, когда она кричит, голос у неё очень неприятный. — Совсем помешался с этим своим книжным червём. Вам ведь куда интереснее на пару обсуждать какой-то литературный бред, чем общаться с нормальными живыми людьми.
— Чёрт, Нидж, — невольно засмеялся Оскар — настолько комично выглядела она сейчас. — Ты, что, ревнуешь? — та ничего не сказала, лишь посмотрела со злобой, обидевшись на его смех. — Тоже мне, нашла Верлена и Рембо.
— Да говори ты хотя бы понятно! — тот тут же пожалел, что по привычке пошутил слишком сложную для неё шутку. Сначала это его даже как-то забавляло, но теперь только раздражало. Оскар ничего не сказал — лишь упал в кресло, отвернувшись.
— Знаешь, вчера я был вполне серьёзен, — сказал он как-то безжизненно. — Я не вижу смысла.
— Чёртов псих, да с радостью, — Нидж рывком вскочила с дивана. — Два чёртовых месяца — и впустую. Одно обидно — мать будет припоминать по пьяни. Явно надеялась, что я свалю. А я — тем более.
— Лучше уходи сейчас, — почти прошептал Оскар, еле сдерживаясь, чтобы снова не накричать на неё.
— Да и пожалуйста, — снова донёсся её неприятный (теперь даже, скорее, отвратительный) голос, затем — быстрые шаги, шуршание в коридоре, звук открываемого замка и хлопок дверью.
Оскару было всё равно. Однако в голове вертелась одна-единственная верная фраза Нидж: «Два чёртовых месяца — и впустую». «Всё зря, все эти бессмысленные попытки», — пробормотал он, и тут же замолчал, осознав, что говорит вслух. В коридоре послышались едва заметные, точно скользящие, шаги.
— Она ушла? — голос у Юджина слегка дрожал. Явно много слышал. И явно немного бесился.
— Да, — лишь протянул Оскар. Юджин последнюю часть разговора почти не разобрал, но громкий хлопок дверью красноречиво намекал, что ссора закончилась так, как должна была закончиться. Не сказать, что он был рад, но чувствовал облегчение. Во всяком случае, от того, что сейчас Нидж нет в его квартире. Он продолжал стоять у входа в комнату, задумчиво поправляя рукав рубашки и всё ещё прокручивая обрывки слов Ниджелии, что долетели до него.
— Ты в порядке? Не думай о том, что она наговорила.
— Делать мне нечего, — Юджин покачал головой, было, направляясь к своему креслу, однако опустился на диван рядом с Оскаром, услышав нарочитым покашливание.
— Нет. Прости за весь этот цирк.
Кэдоган посмотрел на друга почти с ужасом. «Мне послышалось, или он извинился? По-настоящему? И за что?» — пронеслось у него в голове. Моррей действительно почти никогда не извинялся. Ни когда хотел узнать, что чувствуют те, кто хочет сброситься с крыши, ни когда нагрубил одному посетителю в библиотеке и чуть не устроил скандал. Он просто делал вид, что ничего не произошло, и вёл себя как прежде.
— О чём ты вообще? — Юджин ничего не понимал.
— Прости за Нидж; я… я не должен был ни приводить её сюда, ни знакомить вас, — пробормотал он. Оскар выглядел каким-то совсем потерянным и разбитым, но явно не из-за ссоры.
— Может, ещё… — чисто из вежливости и для того чтобы проверить свою теорию начал Юджин, но его оборвали:
— Нет, — Моррей усмехнулся. Он мельком посмотрел в его сторону, но тут же принялся с увлечением изучать картины на дальней стене. — Не будет ничего. Да и не надо мне такого счастья, честно говоря. Глупая это была затея, — уже почти прошептал Оскар. — Ты не обращай на меня внимания, так, просто взгрустнулось. Сам знаешь, у меня это бывает.