Гранаты, вороны и тени (СИ)

«Я не должен думать о подобных вещах. Я не просто пытаюсь представить себе нечто, чему никогда не быть, я хочу, чтобы он страдал просто потому, что хочу спасти его. Да можно ли это назвать не то что «дружбой», а просто «нормальными человеческими отношениями»?! Что я такое? Я просто чёртов монстр, что прячется под кроватью, а потом пытается овладеть волей своей жертвы, превращая его в свою собственность, заставляя его быть зависимым, а потом в удобный момент просто швыряет его в пучину безумия и отчаянья», — от таких размышлений становилось почти физически плохо: в глазах мутнело, ноги становились будто деревянными. Юджин остановился снова, пытаясь найти нужный поворот. «Чёрт. Нет, мне явно нужно меньше думать. Он прав в том, что мне нельзя рефлексировать. Это вечно приводит к такому бреду», — лишь покачал головой он.
Он с лёгкостью нашёл нужный подъезд, буквально влетел на третий этаж и уже думал позвонить, как вдруг вспомнил про ключи. Юджин достал их из кармана и задумчиво уставился на свою ладонь. Ключи слегка отблёскивали в приглушённом сером свете октябрьского заката. «И почему он мне их дал? Я наверняка должен их вернуть. Наверняка… или не должен?» — думал он, рассматривая оборванную цепочку, видимо, когда-то бывшею частью брелока.
Его руки слегка дрожали. Юджин пытался не представлять, что ждёт его за дверью. Возможно, его визит будет неожиданным, так что, кто знает, как Оскар может отреагировать. Но он всё же надеялся, что тот сделал всё правильно и что он в куда лучшем настроении, чем вчера. Он, действительно, надеялся.
Ключ медленно повернулся в замочной скважине, как-то слишком громко скрипнув. По крайней мере, в коридоре было темно, однако когда Юджин присмотрелся повнимательнее, то он понял, что просто перегорела лампочка: переключатель был во включенном положении. Это был явно нехороший знак. Вчерашний запах почти выветрился. Теперь просто пахло старой квартирой. Хотя, что-то ещё примешивалось к этому запаху. Юджин судорожно перебирал в голове, что же напоминает ему этот запах. Наконец, он вспомнил: в детстве, когда мать пересаживала растения, присыпала их новой землёй, в комнате пахло точно так же.
Юджин почувствовал, как озноб охватывает всё его тело: дрожали колени, плечи и даже шея. Это походило на землетрясение — землетрясение, что бушевало внутри него. Скулы точно оледенели, онемели, не давая сказать и слова, зубы едва слышно постукивали. «Просто попытайся успокоиться, ещё ничего не произошло», — Юджин медленно развернулся. Нужно закрыть дверь. Он глубоко вздохнул, пытаясь усмирить отчаянно колотившееся в грудной клетке сердце.
Он остановился, не зная, что делать дальше. Идти тихо или оповестить Оскара о своём появлении? Юджин беззвучно сделал несколько шагов вперёд, не потому, что решил так, а потому, что просто не мог передвигаться быстрее, точно всё его тело было сковано льдом.
Комната по-прежнему была освещена скупым желтоватым светом, исходящим от бра. Казалось, что тут никого нет, и на мгновение Юджин понадеялся, что он заглянул не вовремя, а Оскар просто вышел куда-то. Что-то медленно зашевелилось неподалёку от окна. Там было что-то, что-то, укутанное в плед. Фигура снова пошевелилась и высунула из-под пледа свой длинный, острый, с заметной горбинкой нос.
— Это ты, — голос прозвучал странно, точно его обладатель забыл, как вообще нужно говорить. Интонация была, скорее, волнообразной, будто он сначала хотел спросить, а только потом осознал реальность его присутствия. — Это, действительно, ты, — Оскар неловко улыбнулся. — Как же хорошо увидеть кто-то, — его голос звучал несколько размеренно, даже сонно, точно он пытался успокоить сам себя.
— Что произошло? — Юджин медленно шагнул вперёд и сел на стул. — Я…
— Я проснулся только пару часов назад. Проснулся от кошмара. Снова. Я чувствую, слышу. Этот запах и в воздухе… Он точно какой-то скользкий, склизкий на ощупь.
— Чёрт, я… — было сложно говорить и дышать, глядя на это острое тонкое лицо, измождённое болезнью, творческой голодовкой и бессонницей. Юджин чувствовал, что с каждой секундой ему становится всё сильнее жаль эту несчастную развалину и что он действительно в шаге от того, чтобы без объяснений просто схватить его прямо в этом пыльном одеяле и утащить куда-нибудь подальше, прочь от этих желтоватых стен, тихого стука часов и запаха пыли и болезни.
Он принюхался. В воздухе витал ещё какой-то запах. Крайне знакомый запах.
— Чёрт побери, ты же снова напился, — только сейчас осознал Юджин. Под ногой перекатилась пустая бутылка.
— Не смей осуждать, — Оскар спрятал лицо в одеяле, будто ребёнок. Юджин мог поклясться, что его щёки вспыхнули, однако на его почти белоснежной коже это больше походило на аллергическую реакцию, чем на здоровый румянец. — Когда я трезвый, я всё это слышу и… Лучше, ну, понимаешь, приглушить сознание. Да и так не совсем страшно сидеть одному. Но из-за этого мне сложно писать, сам понимаешь. Но я почти закончил, — его глаза наполнились безумным блеском.
 — Ты меня хоть когда-нибудь можешь послушать? — Юджин устало запрокинул голову. — Ты должен отдохнуть от работы.
Моррей лишь потряс головой.
— Я не могу. Ей понравилась идея. И она хочет, чтобы поэма была закончена. Иначе — она сделает что-то очень плохое, — казалось, точно в него кто-то вселился. Эти примитивные слова, что повторялись снова и снова… Сейчас он действительно звучал как сумасшедший.
— Боже, Оскар. Неужели… — но тот шикнул, не давая ему закончить.
— Ты и понятия не имеешь, о чём говоришь. Ты не видел этого. Но… неужели ты не чувствуешь, что что-то есть в этой квартире, что-то, что буквально дышит тебе в спину, заставляет тебя дрожать? — выдав эту тираду, он зажмурил глаза и зажал уши, точно не мог вынести какой-то звук.
Оскар вспомнил окончание своего кошмара.
Когда он лежал на земле в луже того, что было его ещё горячей кровью, превращённый в бесформенную массу разодранной кожи, обломанных костей и вязкого фарша изжёванных мышц, послышались её шаги. Они звучали точно осенний ветер, холодный, жестокий, тот, что бьёт ветками деревьев по окнам в ночи.
— Я хочу, чтобы ты закончил эту поэму. Ты обещал написать что-нибудь и посвятить мне, помнишь? — её голос был подобен урагану, шторму. От него ныли обломки костей, дрожь пробегала по лохмотьям кожи. — Ты должен её закончить. Или… Или я сделаю что-нибудь с ним. Ты знаешь, я могу. Теперь, ну, я как бы злой дух, так что от меня не спрячешься. Я найду тебя где угодно. И, если он настолько для тебя важен… Подумай о нём. Ты хочешь видеть, как он медленно умирает от хронической бессонницы или хочешь однажды утром найти его задохнувшимся? Но только представь, как безупречно-красиво смотрелись бы следы от моих пальцев на его шее, холодно-фиолетовые с крошечными жёлтыми и кроваво-красными пятнами…
 — Оскар? — он очнулся от звука жалкого и хриплого окрика Юджина. Тот стоял на коленях рядом с ним, едва касаясь его плеч или, точнее, пледа, их накрывавшего. — Ты пугаешь меня до смерти, — прошептал Кэдоган, болезненно зажмурив глаза.
— Я не хотел, — Оскар поднял голову, понимая, что сейчас их лица разделяет буквально несколько сантиметров. — Я знаю, в это сложно поверить… — его голос звучал несколько странно: хриплый, ободранный, но при этом невероятно спокойный. И Оскар сам не понимал причин этого: до прихода друга он только и думал, что происходит с ним, правда ли это и что же делать дальше.
— Я поверю всему, что ты скажешь, — Юджин даже не дал ему закончить. Оскар посмотрел в его широко распахнутые глаза, полные света и решимости. — Поверю во что угодно, но не в твоё безумие, — прибавил он. Было заметно, как он заставил себя произнести это вслух. Лицо Оскара заметно изменилось. Исчезло это спокойное выражение, взгляд стал холодным и напряжённым.