Гранаты, вороны и тени (СИ)

— Что ж, если ты так говоришь, значит, ты допускаешь, что, возможно…
 — Я такого не говорил, — резко оборвал его Юджин. Он сам удивился подобному тону и тут же уже прибавил, чуть понизив голос: — Я не имел в виду… Ты должен понимать, что нам нужно что-то с этим делать.
— И что предлагаешь?
— Ты должен переехать куда-нибудь. Я серьёзно.
Оскар медленно поднялся и подошёл к окну.
— Допустим, у меня есть место, куда я могу съехать…. Но дела это не меняет.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что это родительская квартира. И я там не был больше десяти лет, и я очень сильно не хочу быть там даже пару чёртовых секунд, — выпалил он. В глазах заискрилось что-то похожее на ненависть.
— Я… я не хотел.
Оскар чувствовал лёгкое головокружение. С того момента, как он поднялся, в его голове точно качались волны, все мысли тоже превратились в волны, смешиваясь друг с другом.
— Забудь. Я не собирался на тебя кричать, — пробормотал Оскар.
— Что? Ты не должен… — Юджин лишь растерянно помотал головой. — Понятное дело, что не у каждого жизнь — сказка…
Оскар остановился, упершись лбом в оконное стекло.
— Вот ты хоть когда-нибудь задумывался о реальном смысле этих чертовых сказок?
— Ты скачешь от темы к теме.
— Нет, серьёзно. Подумай только. В каждой — одно и то же.
— Черт возьми, это сказки, они все состоят из архетипов.
— Я не об этом. Я про суть. Ну, смотри. Всегда есть герой, он несчастлив, а потом — бах, и все хорошо, — он театрально взмахнул руками, забыв о том, что на нём по-прежнему был плед. Из-за этого он напомнил Юджину какого-то трагического Шекспировского героя. — Например, те же сказки про принцесс.
— Я и не думал, что доживу до того дня, когда буду обсуждать с тобой сказки, — он протер глаза.
— Нет, послушай, — Оскар резко схватил его за руки, но тут же отпустил. Он выглядел крайне напряжённо, глаза бегали из стороны в сторону, точно ища что-то. Эти резкие перемены в нём несколько ломали ход его мыслей. Он и сам уже толком не мог понять, с чего завёл этот странный разговор, а тем более отчего так резво носится по комнате. Запоздало в его голове пронеслась мысль о том, что сегодня он выпил много, как никогда. Оскар выдохнул, неосознанно спрятав взгляд.
— Смотри, вот сидит она себе в своей башне, закрылась ото всех — а почему? Потому что мачеха не пускает, потому что злой дракон или колдовство? Нет. Она просто не хочет менять свою жизнь, ей страшно. Сидит в своей башне, не думает об остальных, ей так проще, проще считать себя чёртовой жертвой, неспособной и пальцем пошевелить для своего же спасения, — дурацкая мысль развивалась сама собой. Оскар уже понимал, что ведёт к совершенно не тому, о чем думал изначально, но отступать было поздно, слова произносились сами собой. Возможно, выпитый виски только сейчас подействовал, кто его разберёт. Он продолжал, расхаживая по комнате, укутавшись в плед, точно в плащ:
— И что потом? Откуда ни возьмись — расчудесный рыцарь. Мне всегда было интересно: что они в них находят? Эти принцессы, они же чертовы сумасшедшие, которые и с людьми, если вдуматься, говорить не особо в состоянии. И все равно эти глупые рыцари их спасают, принцессы для них — обуза, они это знают, но не бросают. Пока не разрушат все проклятья, не прибьют всех драконов и не бросят в темницу всех злых мачех, они не могут спать спокойно. И мне всегда было страшно именно за них, потому что они реально отдавали всех себя этим эгоистичным сумасшедшим, которые только и могут, что находить неприятности и в случае чего прятаться в своей башне, — сказав это, он замер в паре шагов от окна, осознавая, что он сейчас сказал и как это прозвучало. Будь все как раньше, он бы придумал какую-нибудь идиотскую шутку, он бы придумал что-нибудь.
Размышляя о сказанном, он медленно опустился на грязный пол. Это прозвучало так странно, так… искренне и откровенно. Он чувствовал, что почти сказал её вслух, ту мысль, что грызла его разум всё это время. Алкоголь и страх сделали своё дело, дав волю словам даже в таком причудливом и метафоричном виде. Оскар медленно посмотрел на Юджина, старательно избегая его пристального взгляда.
Юджин слегка улыбнулся, вспомнив утренний разговор с Оуэном. Их мысли в какой-то степени даже пересекались.
— Ну, что касается меня, — попытался он, будто всё было как всегда, продолжить беседу, — когда я был маленький, то всегда был на стороне рыцарей и прямо очень хотел найти и спасти какую-нибудь бестолковую принцессу. И всё несмотря на то что я ни разу не подходящий для этого человек, — он и сам не заметил, как пересел поближе, чтобы не напрягать связки.
— Не неси бред. Нет такого понятия, как «подходящий человек». Считай, что это миф, легенда и ничего более, — Оскар решил, что если уйдёт в другую тему, то будет проще забыть об этом странном разговоре. Наконец собравшись с духом, он как бы невзначай заглянул ему в глаза и с удивлением и одновременно облегчением увидел там лишь едва уловимое тепло и спокойствие, будто Юджин улыбался.
— Не путай, это разные вещи, — выдохнул он. — Вот история про Орфея — миф, а это, ну, это больше похоже на…
— Глупость, вбиваемую людям тысячелетиями.
Юджин только улыбнулся. Его переполняло странное необъяснимое ощущение: голова кружилась, будто он был пьян. Впрочем, отчего-то это едва уловимое чувство ему даже начинало нравиться, постепенно подчиняя себе все его мысли. Он тоже хотел быть беззаботным, бесстрашным, нести ерунду и просто сидеть здесь, вот так, до скончания вечности.
— Но, знаешь, ты прав, — после небольшой паузы прошептал он. — Даже в этой легенде — тот же самый концепт.
— Только вот эта история не закончилась хорошо. Он пытался спасти свою возлюбленную…
— Ну, у меня всегда была другая интерпретация. Именно Эвридика спасла Орфея, а не наоборот.
— Спасла от чего?
— От такой вот мучительной недожизни с ней. Мне кажется, что это очевидно, что она не могла вновь стать настоящим человеком из плоти и крови. Для него она так и осталась бы недосягаемым призраком, мучительным напоминанием о прошлом, так что не думаю, что что-то бы потом изменилось, во всяком случае, в лучшую сторону. Тем более, я видел где-то, что, возможно, она осталась бы с ним лишь один день. Так к чему его мучать?
— И что с того? Он всё равно умер из-за любви к ней, — Оскар смотрел на него с непониманием, пытаясь осознать, к чему он ведет.
— Хоть это и просто моё мнение, но я думаю, что у его смерти не было религиозных причин, как часто говорят. Он погиб просто потому, что те женщины были не в восторге от того, что он их игнорирует.
— Звучит несколько подозрительно, — Оскар засмеялся.
— Ну, кто разберёт. Древние греки, сам знаешь, — Юджин не ожидал такого от себя, но тоже засмеялся. В этом смехе было что-то эфемерное, едва уловимое, похожее на искреннюю радость; будто он наконец избавился от какого-то тяжкого груза.
— Но в таком случае может быть ещё одна интерпретация. Например, он нашёл кого-то, кто помог ему пережить эту трагедию, вдохновлял, как никто другой раньше… Только вот тот этого не замечал.
— И как ты можешь быть в этом уверен? — внезапно возмутился Юджин, но тут же остановился, спрятав взгляд. — Я имею в виду, никакой информации об этом нет, — пробормотал он себе под нос.
— Он явно был в глубокой депрессии. Я думаю, что это хороший аргумент.
— Он мог быть просто меланхоликом.
— И что ты так пытаешься защитить этого безымянного, причём, ещё и непонятно, существовавшего ли реально, человека? — Оскар пристально посмотрел в его глаза, слегка приблизившись.
— А почему ты тогда так уверен, что он… — Юджин внезапно остановился. Этот разговор с самого начала был странным, но теперь он превратился во что-то вконец ненормальное.