Гранаты, вороны и тени (СИ)

— Слушай, я понимаю, что сейчас на тебя это всё навалилось, — неловко начал Юджин, — но мы должны рассуждать трезво, не так ли? Ты устал, почти не спишь уже неделю. Тебе нужно успокоиться, ты сам не свой, — он отчаянно пытался говорить как можно спокойнее, но голос то и дело срывался, а слова произносились с трудом.
— Со мной всё в порядке, — будто на автомате пробормотал Оскар, смотря в коридор. Он дёрнул рукой, задев стул, и тут же болезненно закусил губу.
— Так, дай посмотреть, что там у тебя за царапина, — почти прошептал Кэдоган, медленно подходя к нему. Оскар испуганно дёрнулся, но тут же как-то смиренно замер, позволив другу взять его почти безвольную руку. Он растерянно наблюдал за тем как меняется лицо Юджина, пока тот разматывал повязку: на мгновение безумно уставившись на рану, он всё же смог совладать с собой и, выдохнув, отправился на поиски аптечки.
— Ты ведь понимаешь… — начал Оскар, когда тот, уже сидя на диване, принялся обрабатывать рану. От лекарств рука снова заныла, но он всё же сдержался и не отдёрнул её: он просто был не в силах её отпустить.
— Заткнись, — лишь ответил Юджин. Его трясло. Трясло как никогда. Он прекрасно всё понимал, понимал, что надо уже звонить куда угодно и кому угодно, только бы вытащить его отсюда, что он сам конченный идиот и виноват во всём. Однако в голове витала странная назойливая мысль — хотелось всё сделать самому. Самому уговорить его уйти. «Даю себе полчаса, и уж если ничего не выйдет…» — подумал он, заливая лекарством стерильную салфетку. Руки дрожали, так что часть раствора попала на него же, но Юджин не обратил на это внимания. Он боялся причинить хоть какую-нибудь боль Оскару, но вид кровавого пятна, растёкшегося по тыльной стороне ладони, и уродливой длинной полосы, будто перечёркивающей кисть, отрезвляли его, заставляя, несмотря на страх, продолжать промакивать рану.
Оскар молчал, просто безвольно смотрел на него, не в силах отделаться от ощущения, что в другом конце комнаты что-то движется.
— Сейчас перебинтую, и всё будет в порядке, — пробормотал Юджин, скорее сам себе, осторожно перехватив запястье и почувствовав прикосновение ледяных пальцев Оскара.
— Ничего уже в порядке не будет, — донёсся голос Оскара. «Надо что-то делать, я слышу её, и нет, не смей даже приближаться на шаг к нему, — он бросил мимолётный взгляд за плечо Кэдогана, где мелькнула неясная тень. — Ты, действительно, слишком глуп, и не понимаешь, что уже ничего не сделать».
— Не смей и думать так, — Юджин почувствовал, как дрожь возвращается, и он с трудом может говорить, поэтому он просто принялся заматывать руку бинтом.
— Нет.
— Черт возьми, Оскар, — выдохнул он, завязывая узел, — так не может продолжаться.
Оскар отвёл взгляд. Пару секунд назад в его голове промелькнула та же самая мысль.
— Тебе нужно бежать отсюда.
— Всё нормально, я со всем справляюсь.
— Не ври.
— Не веришь, дело твоё. Мне ничем помогать не надо, — пробормотал Оскар, поднимаясь с дивана, нарочно не глядя на Юджина.
— Вижу я твоё «ничем», — не выдержав, ляпнул тот, резко встав и схватив его за рукав свитера.
— Отпусти, — лишь небрежно бросил Оскар. И тут же перевёл взгляд на зеркало в коридоре. Она смотрела равнодушно, лишь пожала плечами, точно намекая, что этого явно недостаточно. Но он не мог заставить себя сказать такое. Ему казалось, что он просто покрылся коркой, под которую не проникает ни одно слово, ни один звук, — он один в этой холодной и вязкой темноте.
— Подожди, — внезапно прорвался сквозь темноту голос Юджина, — зачем ты разбил часы? — Кэдоган смотрел с ужасом на разбитый циферблат, валяющийся у стены в окружении отвалившихся шестерёнок и разломанной рамы.
— Слишком громко тикали, — пробормотал Оскар, постепенно теряя контроль над собой. Ему ужасно хотелось прекратить это всё, просто вцепиться в Юджина и попросить увести его подальше отсюда, но она следила за каждым его движением, за каждой его мыслью, и, ухмыляясь, качала головой. Если он это сделает… она найдет его, и, черт, она ведь не шутит. Да разве у призраков вообще есть чувство юмора?
— Боже, Оскар… — снова донеслось из темноты. По стенам побежали всполохи теней, неясных, мутных; ветки деревьев сплетались в непроницаемый потолок — не увидеть ни звёзд, ни лампы; и лишь один бледный призрак стоит перед ним и пытается утащить в свой уже совершенно нереалистичный и призрачный мир.
— Когда я был маленьким, я всегда хотел пойти вслед за призраком, если его увижу, — сам не отдавая себе в этом отчёта, пробормотал вслух Оскар. — Но сейчас, так страшно… — призрак манил, манил теплом, взглядом, полным скорби и преданности, но он не мог сделать и шага. Тот приблизился, а Оскар сделал шаг назад и отвернулся, боясь взглянуть ему в глаза. Эти глаза были до боли знакомы, до боли в прямом смысле — все рёбра задрожали, при одной попытке посмотреть. Позади была ещё одна тень — такая же, как и он теперь. Она ждала. Ждала своего должника.
— Ты меня слышишь?!
Юджин отчаянно тряс его за плечи: очки слетели на нос, в глазах — животный ужас, дыхание частое.
— Прекрати истерику! — неожиданно вскрикнул Оскар. Он знал, что так нужно сказать. Она удовлетворённо улыбнулась в отражении. Юджин же, ошарашенно взглянув на него, отпрянул.
— Я только хочу помочь, и ты сам прекрасно знаешь, что тебе нужна помощь, — он пытался говорить чётко, пытаясь восстановить дыхание. Он всё ещё не мог прогнать из головы образ, увиденный им несколько секунд назад: Оскар окончательно потерялся в пространстве, зрачки закатились.
— Не нужна мне твоя помощь! — крикнул он снова, но скорее от испуга, чувствуя, как всё вокруг снова заволакивает дымкой. Позади послышались лёгкие шаги. «Ты ведь знаешь это, но не хочешь признавать, да? — прошептала Ниджелия. — Он напоминает тебе обо мне, о том, что ты всё это сделал именно из-за него. Не лучше бы избавиться от этого, настоящего, призрака?» — Ты права, — губы Оскара едва заметно зашевелились. Он почти решился произнести это, как поднял глаза и посмотрел на Юджина: тот был испуган, в самой настоящей панике. «Ты не заслужил всего этого дерьма, — подумал он. — И тебя действительно нужно спасать от меня».
— Ты… ты должен уйти, — выдавил он.
— Что? Об этом не может и быть речи, — невольно Юджин повысил голос. Страх клокотал в горле, не давая нормально говорить.
— Ты должен! — Оскар, окончательно запутавшись, закрыл лицо ладонями. В голове всё смешалось. Мысли кололи, точно шипы, заставляя почти выть от боли. Она найдет его, да? Или… Или это он всему виной?
— Успокойся, пожалуйста, — голос Юджина сейчас звучал жалко как никогда.
— Оставь меня в покое! — Оскар, огрызнулся, оборачиваясь. Его глаза были дикими, зрачки расширены, дыхание такое, точно только что пробежал пару кварталов. — Неужели ты этого не понимаешь? Ты напоминаешь мне обо всём этом дерьме, я видеть тебя не могу! Думаешь, так приятно каждый день видеть живое напоминание о самой большой ошибке в своей жизни? — где-то на задворках сознания он слышал свой собственный голос, приказывающий ему остановиться, но бурю уже не остановить. Она, самодовольно ухмыляясь, стояла в дверном проеме и подсказывала, что говорить дальше. — Ты заботишься только о себе, конечно же, тебе хочется выглядеть хорошо в чужих глазах, только в чьих? Если хочешь хоть что-то спасти — беги, — на выдохе прибавил Оскар, запоздало осознавая, что именно он наговорил, и слыша свой голос точно со стороны — совершенно чужой. Эти незнакомые интонации, тон… Ноги стали будто ватными, а голова — пустой. Он с трудом удерживал равновесие, понимая, что, если он сейчас упадёт, Юджин уже ни за что не уйдет. Что бы он ни сделал.
— Пожалуйста, беги прочь, — прошептал он.
Кэдоган смотрел куда-то сквозь него. На мгновение ему померещилось какое-то неясное движение в воздухе, но он даже этому не придал значения. Юджин просто не мог смотреть на это будто совершенно чужое лицо, искажённое сумасшествием. Сердце билось уже даже не в груди, он совершенно не понимал, где оно бьётся; дурацкий звук отбивал в висках, был слышен в дрожи пальцев, чувствовался в вибрации, разносившейся по спине. Юджин до боли стиснул кулак, чувствуя, что ему всё сложнее становится себя сдерживать. «Это не он говорит, я должен это понимать», — точно мантру повторял он.