Гранаты, вороны и тени (СИ)

Не жизнь, а монтаж.
Неправильный, рваный, скомканный. Бессмысленный. Как в каком-нибудь скучном и занудном претенциозном фильме, режиссёр которого думает, что человек, который бессмысленно смотрит в одну точку целый час — крайне любопытный объект для наблюдения.
«Два дня»
Юджин даже не сразу понял, что значат эти два дня.
Через два дня он его увидит.
От этой мысли пробегала дрожь.
«Что я ему скажу? Ведь им всегда что-то говорят? Что?» — пустота победила, и последние попытки думать отпали сами собой. Взгляд вновь стал потерянно-безразличным, секундное напряжение и испуг сменились апатией.
Где-то в глубине комнат послышалась ругань, которой он не придал значения.
— Ты вообще в сознании? — Оуэн пришёл буквально пару минут назад. Увидел, что на местах все, кроме Юджина. Сразу же подумал, что тот дома — брат по своим связям рассказал ему всё, что знал, заодно передал вещдок, одолженный у «одного очень хорошего знакомого полицейского». Конор мало о чём распространялся — но дело было и без того ясно. Однако одно не вписывалось в общую картину, что он себе нарисовал в голове: пальто Юджина, тряпкой висевшее на вешалке. За последнюю минуту он высказал их начальнику — Стиву (тщедушному мужчине лет шестидесяти, с унизительным чувством юмора и привычкой приходить на работу лишь за пару часов до конца рабочего дня) — и заодно узнал, что Юджин сам пришёл на работу и был «совершенно не против помочь Клэр и заменить её в зале, какое твоё дело, иди и занимайся каталогами, баран», — конец цитаты. — В тебе есть хоть что-то человеческое? Какое ему работать? Ты его видел?
— Во мне уже давно нет ничего человеческого, — с кислым лицом ответил Стив, покачиваясь на стуле. Оуэн в возмущении бросил взгляд в сторону Джинни, что явно смотрела на них, но та тут же отвернулась и притворилась, что читает что-то.
— Почему было не послать Джинни, да мне позвонить, в конце концов? — он чувствовал, что ещё немного и взорвётся.
— Джинни делала мне чай, — начальник равнодушно пожал плечами. — А этот всё равно ничего особенного не делал.
— Ты последняя тварь, просто знай это, — прошипел Оуэн, бросив бумаги (которые вообще-то должен был ему передать из другого отдела, но за всем этим забыл и последние пять минут просто махал ими перед его лицом) и вылетев в зал.
Вспышка — и он точно очнулся.
«Оскар тогда очень точно сказал, что его затягивает во тьму. Так и есть. Он всегда правильно говорит», — подумал Юджин, равнодушно осматривая зал. Какое-то движение. Кто-то идёт к нему. Он надел очки и, даже до конца не рассмотрев лицо, уже на автомате поморщился.
Энн.
Конечно же, Энн.
Она просто подошла и встала к стеллажам, прямо напротив. Кулаки спрятаны в растянутых рукавах старого свитера. Взгляд ещё более пустой, чем у него. За всё это время они не сказали друг другу ни слова. Она лишь следовала за ним навязчивой тенью, а он — убегал, не желая даже знать от чего, — у него и без того было от чего убегать. Сейчас уже было нечего терять, и он, сам даже не зная почему, спросил:
— Зачем ты тут?
Она молчала.
— Тебе делать нечего? Ходишь по пятам. Оставь. Сегодня — и ближайшую вечность — я не в настроении для бесед. Это первый и последний разговор. А теперь оставь меня, пожалуйста.
Едва слышный вздох.
— Тебе грустно, — мелодичным голосом прошептала она.
— Ты ничего не знаешь о грусти, — пробормотал он.
— Я могу развеселить, — вдруг прибавила Энн. В глазах — всё та же пустота, но горящая. Нет, кругом только чёртовы сумасшедшие… — Крисс рассказывала такую занятную историю. О Бэнджамине и Джоан. Или о собаке, что перебегала прямо перед её домом… — она выглядела одновременно потерянной и взбудораженной.
— Послушай, — Юджин повысил голос, пристав с места, но тут же опомнился и почти прошипел: — Мне не нужна чья-либо компания.
— А Райан и Джилл, о, ты должен это услышать, — она явно была не в себе.
— Зачем ты тут? — не выдержал он. Как ни странно, но на неё это подействовало. Энн зачарованно посмотрела на него, склонив голову.
— Я знаю, что я нужна тебе, — пробормотала она.
— Мне теперь не нужен никто, — Юджин лишь процедил сквозь зубы. — Был человек, без которого я не мог жить, а теперь его нет. И что теперь? Что делают все нормальные люди? — он и сам не понял, как перешёл на крик. — Как ты можешь знать о подобном, когда ты и понятия не имеешь, что я такое? Чёрт возьми, я был для него сотни раз перечитанной книгой, а я ничего как всегда не замечал. Я из тех мерзких людишек, что воспринимают всё как должное. О, мне улыбаются, ну — так и надо, странные шутки — наверное, просто так общаются. Ведь проще игнорировать, чем принять и осознать. Что ты можешь знать об этом? Я был нужен ему, а я — сбежал, сбежал потому, что мне просто вздумалось, что так будет лучше, проще. Я чёртов дезертир, убийца, предатель! — он дрожал и смотрел в никуда. Юджин даже не сразу понял, что кто-то твёрдой рукой схватил его за плечо и осторожно отвёл в сторону.
Оуэн.
«Что ему нужно?»
Энн смотрела потерянным взглядом, точно ничего и не слышала.
— Эй, успокойся, — Андерсон шикнул на него строгим голосом. — Она тут ни причём. Вали отсюда, Энн, — он махнул рукой на девушку и та, раздражённо посмотрев на него, удалилась.
— Что тебе нужно? Хочешь успокоить? Сказать эти ваши слова сочувствия? Я сам всё испортил, я опоздал везде и во всём. Это лишь моя вина, — слова давались с трудом. Челюсть немного дрожала, по спине то и дело пробегал холодок.
— Сочувствие — это не ко мне, — Оуэн меланхолично пожал плечами. — Ты идиот, и это факт. Тебе нужно это принять и понять, что уже ничего не сделать. Да, частично это твоя вина. Но давай будем реалистами — Оскар не из тех, кого можно было представить милым старичком, прогуливающимся по парку.
— А он мне как-то приснился таким, — вдруг лицо Юджина изменилось: стало немного спокойнее, на губах возникло подобие улыбки. — А что, он может, он может, — прибавил он. Андерсон хотел что-то сказать, но решил, что это будет лишним и замолчал.
— Послушай, давай отойдём куда-нибудь, а то тут всё же достаточно людно, — он качнул головой в сторону тени, виднеющейся за стеллажами. Тень стремительно исчезла. — Давай наверх. Мне тебе просили кое-что передать. Не хочу, чтоб кто-то видел.
Молча они поднялись по старой деревянной лестнице. Про себя Юджин подумал, что уже давно тут не был.
— Вот, — молча, внимательно следя за каждым жестом своего собеседника, Оуэн положил связку ключей на стол.
— Что это? — будто не совсем понимая, спросил Юджин, хотя ответ был очевиден.
— Она опечатана, но если тебе нужно — ты можешь…
Он даже не дослушал. Взял ключи. Раздался лёгкий металлический звон.
В голове снова стало неправильно-пусто, а в груди — наоборот — слишком тесно.
Юджин поднял глаза: за окном стучит проливной дождь. Снизу доносятся чьи-то перебранки и долетает лёгкий запах кофе — наверняка Жаклин — это ведь у неё есть эта дурацкая привычка каждый день делать кофе и дразнить им все отделы.
На мгновение показалось, что позади скрипнула лестница, а воздух наполнился свежестью дождя.
Юджин рассеянно опустил взгляд. На ещё минуту назад пустом столе лежал брошенный кем-то блокнот.
— Эй, ты, ты тут? — Оуэн в панике округлил глаза, почти переходя на фальцет.
— Нет, — пробормотал Юджин, рухнув на стул и упав лицом в столешницу.
***
Ключ до боли легко повернулся в замочной скважине. Пахнуло пустотой, пылью. Ничем.