Вулканы (СИ)

Гордый, счастливый отец подыскал им свободное поселение, стая дружно взяла академ, и они свалили на формирование. Хватило зимы и начала весны. В середине апреля Ким, скалясь в тридцать два, въезжал в деревню. Соскучившийся папа обнимал его и удивлялся тому, какой красивый, сильный и со всех сторон изумительный альфа у него вырос. А вот отец выглядел задумчиво, чуть хмурился и внимательно вглядывался в Кима и остальных членов стаи, словно видел в каждом что-то. И это «что-то» не нравилось ему. Ким чувствовал.
— В чем дело? — отрывисто, безуспешно пытаясь скрыть обиду и злость, спросил он.
— Ты уверен, что вы закончили с формированием?
— Уверен, — огрызнулся Ким.
Наверное, нужно было остаться подольше. Пусть не на год, а еще хотя бы на пару месяцев. Погонять парней, самому вложиться в стаю чуть больше. Но Киму остопиздело дремучее поселение. Ему блевать хотелось от примелькавшихся лиц альф стаи, которые тоже засиделись, измаялись от рутинных тренировок и дня сурка. Так что в конечном итоге только Ленька бросал на остающееся за спиной поселение странные взгляды, которые очень уж напоминали теперь взгляды отца. Слава богу, ему хватило ума попридержать мнение при себе и не бесить Кима.
А летом приехал Антипов-старший. С омегой, стаей и ебучим братцем. Ким долго тянул, носа не казал на тот берег и только недовольно щурился, когда кто-то из стаи все-таки съебывал на дискач. В итоге остался единственным, кто за весь июнь ни разу не побывал у соседей.
— В субботу день деревни у… — Леня мотнул головой в ту сторону, где за небольшим изгибом реки виднелись дома.
— Ну и хули мне? — рвано выдыхая горчащий дым, поинтересовался Ким.
— Антипов там. Надо проявить уважение. Хер знает, как он к этой теме относится.
По идее, Антипов наверняка со скрипом вспоминал, кто Ким вообще такой, и на всякие проявления уважения ссал, как и на все, что не касалось его напрямую, но…
— Да похуй, Кимыч, — отмахнулся Дюха, — не езди, если в ломак. Хуль ты там забыл?
«А хуль ты там забыл, — хотелось спросить Киму, — если каждое воскресенье лыжи смазываешь?»
— Надо съездить, — упрямо продолжал убеждать Леня, за что удостоился недовольного рыка от Дюхи. Поджал губы и заткнулся, наконец осознавая свое место.
Но Киму и правда хотелось поехать. Слишком много там было интересного. И Антипов — вожак сформировавшейся стаи. И его омега, истрепавший этому мачо-срачо целый букет нервишек. И Ромка, которого Ким все еще считал самым охуенным омегой. Ну и да, Антипов-младший со своей Парой тоже были, судя по всему, колоритными персонажами.
Ким хмыкнул и кивнул:
— Поехали.
— Гагарин ебаный, — фыркнул Дюха и нагло стащил сиги прямо из кармана.
Смешно сказать, но Ким ждал субботы и даже как-то немного нервничал. На выступление самодеятельности, понятно, не поехал, но вместо этого только извел себя ненужными сомнениями по поводу одежды. Переворошил шкаф, как истеричный омега, и остался недоволен.
А на выходе из деревни их компания внезапно натолкнулась на Германа, приезд которого Ким благополучно прохлопал, хотя ему по статусу было положено быть в курсе всех перемещений населения.
Выглядел Гера ужасно. Бледный, с тенями под покрасневшими глазами, как будто рыдал, не просыхая, уже неделю.
— Дароу, киса, — муркнул Ким, притормаживая и перегораживая насторожившемуся Гере дорогу: деревенские мостовые — это вам не питерские поребрики! — Как дела? Давай с нами?
— Н-нет, спасибо, — пролепетал тот и попытался обойти Кима.
Вот только слева была канава, вдоль мостовой справа росла сочная и густая крапива, а шортики у Геры были коротенькими, так что попытка оказалась заведомо провальной: Гера обжегся и, тихонько зашипев, отскочил на прежнее место. Улыбка Кима расползлась еще шире, за спиной послышались смешки. Гера покраснел.
— Ну, нет так нет, — довольно лыбясь, согласился Ким. — Оп!
Он ухватил Геру за талию, приподняв, перенес над канавой и поставил за собой. Альфы подхватили игру и с такими же «опами» начали передавать Геру как эстафетную палочку, а тот, кажется, забыл, как дышать. И только ссаный джентльмен Ленька отступил в крапиву, пропуская Геру, сразу припустившего к дому.
— О! Какой галантный кавалер, — тут же пропел Дюха.
— Зря скалишься, — серьезно припечатал Ким. Дюха вопросительно вскинул брови, но Ким тут же продолжил: — Питерская прописка на дороге не валяется.
Стая загоготала, а Ленька недовольно отмахнулся:
— Ой, идите на хуй, долбоебы.
Естественно, это только больше раззадорило. Альфы подтрунивали над ним вплоть до конечного пункта. Леня отгавкивался, но как-то вяло, устало, а Ким все думал: «Как там Ромка?»
Ромка там оказался хорошо. Просто отлично. Он катался на спине антиповского пуделя и типа незаметно покусывал его за ухо, хотя вообще-то всегда выступал за полную асексуальность на людях. Пудель, заметив Кима, насторожился и чуть дернул верхней губой. Охуеть просто, до чего зажираются некоторые! Ким думал открыто оскалиться, но Ленька резко дернул его за плечо — даже зубы клацнули — и быстро зашипел на ухо:
— То, что он третий, в твоем случае ничего не значит. Саня третий после Кости, а значит, тебе ровня. Не нагнетай. Он своего омегу защищает.
Ким саданул его локтем, чудом не сломав ребро. Ленька охнул, согнулся, а пудель недовольно сощурился и уже собрался что-то сказать…
— А я смотрю, годы тебе ума не добавили. — Ромка изящно соскользнул с Сани и этой своей гипнотической походкой подобрался ближе. — Вроде и вырос, — он чуть запрокинул голову, заглядывая Киму в глаза, — а все такой же дебилушка.
Понятное дело, Ромкины слова задели, но Ким был не таким уж дебилушкой.
— А ты все такой же сладкий зайка, — проурчал он, склоняясь к Ромкиному лицу и с удовольствием глядя, как у того вытягивается лицо. — Так бы и съел, — он громко щелкнул зубами, заставляя Ромку вздрогнуть от неожиданности.
Санин рык прервал звонкий голосок:
— Ну, блин, очередная часть Марлезонского балета. Когда уже закончатся эти твои поклонники, Ромаш? Можно сразу всех посмотреть? Сань, уймись!
Рык заглох, не успев окрепнуть, и Ким перевел взгляд на слишком уж смелого. Костин, что ли?
Нет. Этого мальчика он не знал. Впервые видел. Потому что такие не забываются. Маленький даже для севера, такой аккуратненький, большеглазый. Ох-х-хуенный. И пах здорово. Ким даже на расстоянии чувствовал.
— Это чей такой…
— Это мой.
Даже в этой ебучей ситуации, когда претендовали на его омегу, младший Антипов не терял своей непрошибаемой невозмутимости. Только закрыл омегу собой и даже взгляда не поменял — ленивого, пренебрежительного. Словно перед ним не вожак северной стаи, а так… шавка шелудивая.
— У него вроде язык на месте. Сам ответит, как посчитает нужным. — Ким так же лениво сдвинулся с места, пытаясь обойти Антипова.
— Не надо трогать. — Вроде и тона не поменял, а по загривку сыпануло мурашками. — И подходить не надо. Да и ехал бы ты домой.
— Ты прогоняешь меня? — Ким выпрямился, придавил силой, всколыхнувшейся злостью, почти показывая свою суть.
Громко хлопнул пузырь. Антипов зажевал его обратно в жвачный ком и устало вздохнул, скучающе глядя на Кима.
— Угадал, дебилушка.
Наверное, не смог удержать цвет глаз. Маякнул звериной частью. Но Киму было насрать:
— Разберемся?
— Ну пойдем.
Рома напрягся, а Саня вот, наоборот, расслабился. Будто прислушался к чему-то и легко улыбнулся, хмыкнув себе под нос. А малыш засуетился. Выскочил из-за антиповской спины и ухватил того за рукав:
— Тима, ты чего? Не надо. Пусть остается, если хочет. Праздник же. А мы домой пойдем, — частил он и глаз от Антипова не отрывал, больших таких, просто огромных. — Я устал уже. Пойдем, а?
— Я быстро, Бэмби. Не волнуйся, — Антипов склонился, посмотрел ему в глаза и чмокнул в висок.
Ослабевшая рука соскользнула с рукава, и Антипов мотнул Киму головой. А Кима душило заполошной радостью, он даже не пытался задавить широкую улыбку полного, абсолютного счастья. Когда то, о чем так долго мечталось, — вот оно. В нескольких минутах ходьбы. Когда можно вкатать заносчивого Антипова в пыльную землю, разбить его смазливое лицо.