Вулканы (СИ)

Только когда Гера устроился в его руках, прижался ближе, чем обычно, Ким допетрил, зачем он утащил его в клуб. Ким тихонько фыркнул и стиснул Геру покрепче. И вот когда отпустило, когда стало плевать решительно на всех, кто остался по другую сторону его рук, Ким почувствовал.
Гера тек. Он был под блокаторами, весь обрызган подавителями запаха, но все это действовало только на людей. Запах течки ни с чем нельзя было спутать. Это было не просто возбуждение, для волка это было однозначной готовностью омеги, его доступностью. Учитывая, что Гера был Парой, неудивительно, что крыша у Кима начала понемногу съезжать.
Надо было держать себя в руках, потому что животным Ким не был, но рука, будто сама по себе, принялась поглаживать поясницу Геры. Мягко, скользя пальцами по кругу, проводя вдоль позвоночника. У Геры сбилось дыхание.
Нельзя было обнюхивать его, учитывая, что с каждой секундой запах усиливался — блокаторы сбоили. Но Ким не мог — дышал шумно, уже не скрываясь, водил носом по волосам, зарывался им за ухо тихо всхлипывающему Гере. А потом не выдержал — с силой надавил на крестец, вжал в себя, втиснул колено Гере между ног. Грубовато, слишком откровенно для дискотеки, но так, блядь, вело. Гера вскрикнул, вздрогнул всем телом, вывернулся и выскочил из клуба.
Ким решил не бежать за ним — только смущать еще больше. Он плюхнулся в кресло и запрокинул голову, вглядываясь в скачущие цветовые пятна. Возбуждение мягко плескалось в теле. Оно то чуть затихало, то снова бурлило, взбаламученное умилением и нежностью.
Сидеть до самого конца не хотелось. При звуках медляка Ким поднялся и пошел к выходу. Уже прошел магазин, когда из-за угла ему навстречу выскочил Гера. Выскочил и замер, глядя перепуганными глазами.
Днем раньше Ким бы мило улыбнулся. Ну, может быть, предложил до дома проводить. Он бы побоялся напугать, передавить. А теперь он только внимательно вглядывался в Геру, тяжело, чтобы как зубами по холке. И очень отчетливо видел, как блестят его глаза, слышал сбившееся дыхание и чувствовал запах. Вот именно запах выдавал Геру с потрохами. Его — пробивающееся наружу возбуждение — нельзя было спутать ни с чем. Не волку. Не влюбленному оборотню.
Ким шагнул вперед, не отрывая взгляда. Гера сглотнул, моргнул и попятился. Ким сделал еще шаг, все так же продолжая давить взглядом. Гера шагнул пару раз, а потом развернулся и побежал. Ким усмехнулся и двинулся за ним — Гера побежал не к дому и не к клубу, Гера рванул к старому зданию магазина.
Стало жарко. Ким на ходу расстегнул толстовку и снял капюшон. Гера метался по крыльцу магазина, но не убегал. Ким усмехнулся и шагнул на крыльцо. Гера замер, тяжело задышал, приоткрыл рот и уставился на Кима. Пахло так, что, наверное, все подавители и блокаторы сдохли сразу. Ким подошел ближе. Гера отступил и уперся в запертую дверь. Он чуть ли не дрожал, а взгляд мутнел с каждой секундой. Ким придвинулся вплотную и склонился, прижимаясь носом к виску. Тщательно обнюхал место за ухом, шею, и Гера задрожал. Ким ухватил его за подбородок, заставил посмотреть в глаза и чуть оскалился. Гера тихо, тоненько застонал. Ким опустился на колени и потянул вниз Герины штаны.
Он пропустил его сразу до горла. Глубоко. Гера взвыл наверху, но вовремя заткнул рот кулаком. Киму хотелось смять его бедра с нежной гладкой кожей, чтобы до следов, до красных отметин. Но Ким не мог. Потому что Гера ему не принадлежал, и метить его — как бы то ни было — Ким права не имел. Зато имел право делать хорошо. Ким подхватил Геру под коленку, поднял ногу и выпустил член изо рта. Гера горестно всхлипнул, но Ким тут же скользнул языком дальше. Он очень хотел побыть нежным, просто поласкать, сделать приятно, но не удалось. Гера значил слишком много, чтобы тормоза срабатывали каждый раз. Ким не вылизывал — он трахал Геру языком. Раздвигал ягодицы и не мог остановиться — до пелены перед глазами. Гера приглушенно стонал и всхлипывал, периодически оседал, потому что ноги не держали. Но его вес был просто смешным для Кима — вперед, лапушка, давай.
Гере-то в итоге немного надо было. Ким даже устать не успел, когда тот вывернулся и забрызгал пол на крыльце. Капли ярко осели на сухих досках, а изможденный Гера вновь облокотился о дверь.
Киму о стольком надо было сказать ему, о стольком спросить, но он только аккуратно натянул на Геру штаны и ушел. И по всем правилам Киму положено было дрочить полночи, но к тому моменту, когда он дошел до дома, внутри кипела уже не страсть, а нежность. Ким забыл про шрам, про скорый отъезд Геры. Наверное, он лыбился даже во сне.
На следующий день он еле дождался одиннадцати, чтобы уж точно не разбудить Геру, и решительно постучал ему в дверь. Гера был заспанным, взъерошенным, он недоуменно хмурился и облизывал пухлые губы.
— Мне поговорить с тобой надо, — попросил Ким, удерживая руки — очень уж хотелось погладить.
Гера кивнул, опустил глаза. Он так и шел за Кимом — понурый, как в воду опущенный. И Ким, в общем-то, уже знал ответ на свой вопрос. Но не спросить не смог, хотя и реально было все вывезти, переключиться на какую-нибудь стороннюю херню.
— Ты будешь со мной встречаться? — И голос-то собственный Гериному виду под стать.
Ким грустно ухмыльнулся. А Гера так и не посмотрел на него.
— Кима, — грустно начал он, идя по заранее ясному сценарию, — я не могу. Извини.
— Я понимаю, — тихо ответил Ким. Удержать улыбку сил не хватило. Рука сама собой скользнула к лицу и потерла шрам, который не болел и не чесался.
А Гера вдруг вскинулся. Нахмурился и посмотрел обиженно и зло.
— И что же ты понимаешь? Почему, по-твоему, я отказал?
Ох, недовольный какой!
— Я… — Ким настолько опешил, настолько это не вписывалось в логичное продолжение беседы, что даже ответ не выстраивался.
— Думаешь, из-за шрама, да?
Ким, все так же безуспешно пытаясь собрать мысли в кучу, кивнул.
— Ну ты и идиот! — воскликнул Гера и поджал губы. А потом глубоко вздохнул и снова стал понурым. — Я всю ночь думал. Ведь, Кима, я не останусь здесь. Я Питер не просто люблю — я его обожаю и никуда не уеду, понимаешь? И ты не переедешь ко мне, так?
Он вгляделся Киму в лицо, и стало понятно: надеется, ждет, что Ким переедет. Наверное, уже и варианты подготовил, и аргументы, как можно двум студентам прожить в культурной столице. Всю ночь думал… Наверное, год назад Ким бы и правда переехал. Но не сейчас. Сейчас волчья природа держала на месте так же крепко, как и тянул за собой теряющий надежду Гера. Вот только лес был сильнее его. Ким покачал головой:
— Я не смогу.
— Я так и думал. — Гера помолчал. — Мне страшно, Кима. Я и так еле держусь на этих наших невнятных отношениях. Мне и так уже тяжело, — он горько вздохнул. — Кима, я не готов снова себя из кусков собирать. Это очень больно, правда. Давай оставим все так? — У Геры дрожал голос. Он еле давил из себя эту кислотную правду.
Выхода не было. Ким улыбнулся, и кажется, что-то больно треснуло внутри вместе с этой улыбкой.
— Значит, не из-за шрама? — весело спросил он, нагибаясь, чтобы заглянуть Гере в глаза.
— Да нет же! — Гера вскинулся, снова нахмурился и пробубнил: — Мне твой шрам… нравится.
Он покраснел, отвел взгляд, а Ким почувствовал, как резко усилился его запах.
— Так ты что же… — недоверчиво переспросил Ким, но так и не смог договорить.
Зато Гера вполне смог податься вперед и с чувством провести языком по шраму:
— Нравится очень.
И резво ускакал домой.
Ким сел на корточки и со стоном запустил пальцы в волосы.
Поначалу ему казалось, что все в порядке. В самом деле, ведь этот итог был предсказуем. На это Ким и рассчитывал. Все остальное было из области мечтаний. Так что опустошение, которое накатило после отказа Геры, было меньшим из возможных зол. Терпимо так-то.
Никитка брякнул, как обычно не подумав, на следующий же день. Сидел у Леньки на кухне, почесывал его, балдеющего, и ни с того ни с сего выдал: