Burning for your touch (ЛП)
— Как и тебе, — отвечает он. И он имеет в виду и Исака, и себя. То, как Мутта постоянно чувствует необходимость заботиться о нём.
— Ты ему больше нравишься.
— Ну конечно. Он всего лишь четыре раза выставил меня на всеобщее посмешище, — хмыкает Эвен.
— Он подписан на тебе в инстаграме.
— Откуда ты знаешь его инстаграм? — Эвен одновременно хмурится и смеётся.
— Адам покопался в интернете.
— Разумеется.
— В любом случае я подумал, что тебе нужно об этом знать, — улыбается Мутта и возобновляет ходьбу. — Не думаю, что он хотел вести себя как мудак сегодня в столовой.
— Ладно, — Эвен кивает, потом замолкает на мгновение, обдумывая свои следующие слова. — Почему он отказался ехать в больницу?
— Сказал, что ему нужно где-то быть после уроков в районе трёх часов и что он не может отменить эту встречу.
У Эвена что-то сжимается в груди от этих слов. Он действительно выбрал лучший день, чтобы отказать и продемонстрировать самые личные чувства. Великолепно.
— Ты в порядке?
— Да.
Гераклит
18:20
Привет, я только что узнал, что тебе было плохо
Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше
Я не хотел вести себя как мудак
Исак не отвечает, и Эвен не винит его. Их разговор и правда казался окончательным. Особенно учитывая все жёсткие слова, произнесённые Эвеном. Исак, вероятно, ненавидит, когда люди напоминают ему о том, что к нему невозможно прикоснуться, не почувствовав боли. Ему, вероятно, не нужно было снова это слышать. Он, вероятно, морщился, как каждый раз морщится Эвен, стоит кому-то назвать его сумасшедшим или просто произнести это слово. Наверное, Эвен причинил ему сильную боль, нанёс рану, которую ему никогда не позволят увидеть собственными глазами, но которую он может представить. Исак, наверное, скрывает свои раны ещё лучше, чем Эвен свои.
Он хочет извиниться. И он пытается. У него потеют ладони, когда Исак заходит в здание. Сердце застревает где-то в горле. И бьётся громко и ровно. Ему больно, но эта боль заставляет его чувствовать себя живым, настоящим, будто он действительно существует. Он хочет извиниться, снова предложить свои услуги, постараться сдержать свои эмоции, находясь рядом с Исаком. С Исаком, который знает, как заставить эти чувства вырваться наружу, как заставить его дрожать от злости и иррациональной нежности.
Но Исак теперь стал незаметным. Его присутствие уже не кажется таким ошеломляющим, он больше не ищет Эвена и не подавляет его своей неизбежностью. Создаётся впечатление, словно Исак пытается стать невидимкой, не распространять своё тепло, или ауру, или то, чему нет названия, отравившее кровь и мысли Эвена.
Но Эвен всё равно чувствует его, когда ищет. Он вспоминает рассказы Исака о третьем законе Ньютона. Если он применяет силу, совершает какое-то действие, то более чем вероятно он вызовет равное по силе противодействие. И это работает. Исак здесь. Хоть он и пытается спрятаться, но он всё равно здесь. Он опускает голову и больше не приходит в столовую. Он больше не сбегает посреди урока. Он больше ничего не делает.
«Надежду. Я бы потерял надежду».
Эвен курит с одним из третьекурсников рано утром, когда видит, как Исак выбирается с заднего сиденья машины, остановившейся неподалёку от школы, и бежит к входу. Он вспоминает слова Исака в тот день, когда сорвался в бассейне, и смотрит на человека, который его привёз.
Его отец. Никто не сидит на пассажирском сидении рядом с ним. Этот человек заставляет собственного сына ехать сзади. Эвен задумывается, из-за чего так происходит. Он боится, что Исак может его обжечь? От этой мысли у него болезненно сжимается сердце.
Он обязательно извинится сегодня.
.
Они на физкультуре, и, судя по внешнему виду, Исаку не стало лучше. У него бледная кожа, движения замедленные и натужные, и кажется, что он уже какое-то время не может нормально спать.
— Что он вообще здесь делает? — шепчет Адам парням, потом вскрикивает, когда Мутта кидает ему в лицо мяч. — Перестань! Я имел в виду, что у него есть освобождение по медицинским причинам! Если бы я был на его месте, то обязательно бы использовал, чтобы избежать этого дерьма.
— Может, ты мог бы использовать своё психическое расстройство? — шутит Элиас, а потом мгновенно прикусывает язык. — Блин, чувак, я не это имел в виду.
У Эвена сжимается сердце, ему больно, но он отказывается думать об этом или позволить задеть себя. — Я знаю. Всё в порядке, — улыбается он, а потом переводит взгляд на Исака, который, кажется, вот-вот потеряет сознание.
Арвид сказал что-то о том, что к Исаку относятся по-особенному, позволяя пропускать уроки физкультуры. Поэтому этот упрямец с копной кудряшек начал приходить на занятия в перчатках, длинных штанах, длинных футболках и зимней куртке.
Он выглядит комично, но Эвен восхищается его упорством, тем, как он отказывается быть слабаком, даже если выглядит больным и обессиленным. Эвен готов аплодировать ему, когда Исак играет против Арвида во время баскетбольного матча, прекрасно понимая, что этот идиот не будет пытаться прикоснуться к нему, уже не понаслышке зная, каким убийственным может быть Исак.
Эвен наблюдает за игрой, смотрит, как Исак ведёт мяч, обходя беспомощных одноклассников, которые не могут поверить, насколько он хорош. Эвену интересно, смог бы он сам играть в таком количестве одежды, насколько быстр был бы Исак, если бы мог носить футболку и шорты, как все остальные.
Он смотрит на него, не стесняясь, чувствуя странную гордость за него. Он не может точно определить, почему переживает за Исака, но предполагает, что дело в солидарности. Они оба ущербные, правда по-разному. Разумеется, у Эвена есть средства, помогающие ему контролировать симптомы дисбаланса в его мозгу, и он может наслаждаться объятьями. Но на них обоих стоит клеймо, они живут с пониманием, что они другие и что люди не особенно жалуют других. Что люди предпочитают держаться от них подальше, пытаются застыдить, и сломать, и избавиться от таких, как они. Кажется, они оба сломлены, они оба скрываются под масками, позволяя скидывать их, лишь провоцируя друг друга. Эвен не уверен, почему, но он гордится смелостью Исака. Гордится Исаком, который играет в баскетбол и не обращает внимание на то, как никто не приближается к нему и не рассматривает как реального соперника.
Он смотрит на него, отмахивается от Адама, который спрашивает, почему он смотрит на него, потом замечает, как Исак морщится от боли. Он дышит тяжело и прерывисто. В ногах тяжесть. Он только что остановился посреди площадки и упёрся руками в колени, чтобы отдышаться.
Эвен продолжает смотреть, когда Мутта толкает его локтем и спрашивает, не нужно ли им подойти к нему. Эвен качает головой. Он знает, что Исак был бы в бешенстве, если бы они привлекли к нему ещё больше внимания. Эвен сам ненавидит, когда его друзья так поступают. Вероятно, Исаку нужна пауза, чтобы прийти в себя.
Всё происходит мгновенно. Арвид подбирает мяч и бросает его в Исака, когда преподаватель отворачивается. И в этом не должно быть ничего страшного. Это просто мелкий, подлый выпад, вероятно, вызванный невозможностью прикоснуться к Исаку и постыдным поражением в матче на данный момент.
Но Исак, видимо, устал, совершенно вымотан и держится из последних сил. Потому что в тот момент, когда мяч касается его, Исак падает на пол на глазах у ошеломлённых одноклассников.
На секунду все затихают и замирают, прежде чем некоторые из них бросаются к Исаку: первым — их учитель, а следом за ним Арвид. Эвен и Мутта теперь проталкиваются через толпу, чтобы тоже подойти ближе.
Исак свернулся в клубок и выглядит маленьким и хрупким. Эвен потрясён произошедшим, поэтому старается фокусироваться на хорошем: Исак в сознании. Однако он выглядит так, словно ему невероятно больно, и это парализует.
— Кто-нибудь позовите врача или медсестру! — кричит Оливия.