Burning for your touch (ЛП)
— Блин, — бормочет Исак, теперь уже стоящий на коленях между ног Эвена. Если бы сейчас кто-нибудь зашёл в комнату, то получил бы достаточно материала для сплетен до конца года.
— Что?
— У тебя на груди отпечаток моей руки, — вздыхает Исак, и в его голосе наконец слышится намёк на чувства, намёк на раскаяние. — Тебе больно?
— А ты как думаешь? — огрызается Эвен и мгновенно сожалеет об этом. Сожалеет потому, что не уверен, что ему действительно больно. Потому что каким-то странным образом эта боль успокаивает.
— Прости, — тихо бормочет Исак, опустив глаза на собственные колени. — Я не хотел тебя обжигать. Я не знал, что так получится.
— А ты знал, что обожжёшь меня сейчас в гостиной? Когда призывал меня?
Исак поднимает голову, и взгляд его зелёных глаз сталкивается со взглядом Эвена, каким-то образом лишая решимости, заставляя сидеть практически с открытым ртом. Зелёные глаза впиваются в голубые. Голубые — в зелёные. Они находятся слишком близко, и от этой позы не легче, ведь Исак стоит на коленях между его бёдер и напряжённо смотрит на него.
— Я думал об этом, и у меня появилась теория, что я обжигаю тебя, когда злюсь, — говорит Исак, снова отводя глаза. — Я хотел её проверить, и, хотя я не уверен, что именно в этом кроется причина того, почему я тебя обжигаю, теперь могу сказать, что теория по-прежнему имеет право на существование.
Эвен не знает, что сказать, поэтому продолжает молчать. Исак так низко его ценит, что готов постоянно обжигать, чтобы доказывать свои теории.
— Сними футболку, — явно нервничая, просит Исак и надевает одноразовые перчатки.
— Зачем? — спрашивает Эвен.
— Я обработаю ожог.
— Ты не обязан.
— Я хочу, — говорит Исак. — Мне не нравится быть должным. Мне не нравится чувствовать себя виноватым и мучиться угрызениями совести.
— Ну тогда, может, в следующий раз не стоит походя обжигать людей, и тогда не придётся испытывать чувство вины. Не знаю.
Исак замирает, очевидно задетый жестокими словами Эвена. Они и правда жестоки. Эвен чувствует, что ведёт себя мерзко, и ему это не нравится. Но спустя секунду Исак возвращается к своей работе и снова просит его задрать футболку.
Руки Исака зависают над ожогом Эвена, и от этой близости он инстинктивно дёргается назад. Он особо не думает об этом. Его тело действует само по себе, реагируя на Исака.
От взгляда Исака щемит сердце, он выглядит так, словно уже видел это раньше — то, как люди рефлекторно реагируют на его близость, словно он не ожидал, что и Эвен так его предаст.
— Прости, — выдыхает Эвен, потому что не может вынести грусть, сочащуюся сейчас из Исака.
— Ты не сделал ничего, за что нужно было бы извиняться.
.
Руки Исака, затянутые в латекс медицинских перчаток, успокаивают и снимают боль. Его пальцы точно знают, что делать, и, что бы он ни втирал в грудь Эвена, это оказывает чудотворный эффект. Они не разговаривают, пока Исак творит своё волшебство, по-прежнему стоя на коленях между ног Эвена.
Они не разговаривают. Они не упоминают инцидент со стояком, не вспоминают, что Исак намеренно обжёг его плечо, чтобы привлечь внимание, они не разговаривают. Воздух становится густым и тяжёлым, сердце Эвена колотится в ушах, в горле, в запястьях. Он не может этого выносить: близость, напряжение, молчание Исака, его тихую ярость.
— Из-за чего ты злился? — спрашивает Эвен, и вопрос звучит жалобно. Он чувствует, словно у него одновременно жар и озноб.
— Что? Когда?
— Когда ты дотронулся до моего плеча, чтобы я пошёл за тобой, — поясняет Эвен. — Ты сказал, что думаешь, что обжигаешь меня, когда злишься.
— Не знаю. Я старался думать о том, что обычно меня злит, — пожимает плечами Исак, накладывая большую повязку на грудную мышцу Эвена, и немного краснеет.
— То есть твоя злость необязательно должна быть направлена на меня?
— Думаю, нет. Необязательно.
— Но ты так сердито смотрел на меня во время завтрака, — продолжает Эвен.
— Я пытался привлечь твоё внимание, но ты слишком тупой, — огрызается Исак, на мгновение глядя ему в глаза, а потом снова отводя взгляд. — Меня это взбесило.
— Ты мог просто отвести меня в сторону.
— Ну, ты был типа занят со своим другом Миккелем, — раздражённо пыхтит Исак, потом отворачивается, чтобы отыскать что-то в рюкзаке.
— Его зовут Микаэль. И ты это прекрасно знаешь.
— Точно. Твой бойфренд Микаэль, — Исак закатывает глаза. — Именно он.
— Какого хрена?
Исак поднимается на ноги и одёргивает одежду, пока Эвен недоумённо смотрит на него.
— Что? — пожимает плечами Исак.
— Микаэль не мой бойфренд.
— О, так ты каждому встречному засовываешь язык в горло?
Да что за фигня.
Исак стягивает перчатки и бросает их в мусорную корзину у стола. Он пытается изобразить безразличие, но Эвен понимает по языку его тела, что он раздражён и рассержен, что он отступает от сценария, что он сам на себя не похож.
— Я не… Я просто напился, — говорит Эвен, чувствуя неловкость из-за того, что ему вообще приходится оправдываться.
— Конечно, напился, — презрительно усмехается Исак. — А этим утром ты тоже напился, когда вы лапали друг друга на кухне?
— Что? — морщится Эвен. — Что это? Ты что, ревнуешь, что ли?
— Прости, что? Ревную? Я?! Что заставляет тебя думать, что я бы захотел, чтобы ты запихивал свой язык мне в горло? Ты пропустил ту часть, когда я говорил, что я не гомосексуал, как ты?!
Эвен фыркает. У него в груди щекотно вибрирует смех, какая-то беспричинная радость. Эвен не может сдерживаться. Каждый раз, когда Исак произносит слово «гомосексуал», Эвену кажется, что он сейчас взорвётся.
— Почему ты надо мной смеёшься?! — стонет Исак, краснея сильнее, чем обычно.
— Тебе нужно прекратить это говорить, — улыбается Эвен, не чувствуя больше злости.
Может, Исак и играет с ним сейчас, но его детские подколки наполняют Эвена нежностью в самое неподходящее время. Как сейчас, например.
— Говорить что?
Эвен немного придвигается к краю кровати, так, что Исак снова оказывается между его ног. Потом он сводит колени вместе, удерживая Исака на месте. Какая-то его часть задумывается, обожжётся ли он из-за подобного переплетения конечностей, особенно после недавней истерики Исака. Но ничего не происходит. Их близость успокаивающая, сокровенная, и Исак чуть не теряет равновесие, инстинктивно хватаясь за плечи Эвена, чтобы не упасть.
— Чёрт, — бормочет Исак, мгновенно убирая руки. — Прекрати.
— Но ты не обжёг меня этим, — говорит Эвен, с улыбкой глядя на него. — И этим тоже, — добавляет он, переводя взгляд на их ноги.
— Я тебе говорил…
— Я думаю, ты обжигаешь меня, когда я тебе позволяю, — продолжает Эвен, снова сводя колени, тем самым заставляя ноги Исака подогнуться, а его самого — снова схватиться за плечи Эвена. — Я думаю, что до тех пор, пока я не жду, что ты меня обожжёшь, ты и не обжигаешь.
— В твоей логике явные пробелы, — бормочет Исак. Щёки у него раскраснелись, а губы приобрели вишнёвый оттенок. Кажется, он немного задыхается. — Ты говоришь какую-то ерунду, как обычно.
Эвен без предупреждения снова сжимает ноги и притягивает Исака ближе, пока тот практически не падает на него. Он наслаждается тем, как Исак взвизгивает, как ему удаётся поймать его в ловушку своих рук, теперь сжимающих его талию.
— Мы уже выяснили, что я обжигаю тебя, когда ты меня бесишь. Так что предлагаю тебе меня отпустить прямо сейчас, — пыхтит Исак, пытаясь устоять на ногах и не завалиться на него.
— Но ты сейчас не злишься, — замечает Эвен и улыбается, потому что видит, какой эффект оказывает на Исака, как часто поднимается его грудь, как прерывисто его дыхание. Исак не злится. Исак взволнован.
— Эвен, клянусь богом…
— Сядь, — приказывает Эвен, пока не передумал. Возможно, это сумасшествие, но то, как Исак смотрит на него, предполагает, что именно это он и хочет услышать, что он хочет это сделать.