Птица со сломанным крылом (СИ, Слэш)

 - Совет да любовь, - буркнул Риза и, высвободившись из его рук, направился домой.
 Спал он в ту ночь плохо, но наутро, всё так же скрипя зубами, к Юргену всё-таки пришёл. И увидев Лириэля, обсуждавшего что-то с прислугой, в первый раз попытался с ним заговорить. Лоэнграм, впрочем, лишь окинул его высокомерным взглядом, каким умели смотреть все, рождённые в золотой простыне, и, отвернувшись, ушёл прочь.
 Вторая попытка наладить контакт успеха также не принесла. Лириэль старательно делал вид, что Риза – просто муха, сидящая на стекле. Насекомое, которое наследнику Лоэнграмов не следует замечать.
 И Риза, в общем-то, думал уже бросить эти бесполезные потуги, когда увидел Лириэля, сидящего в одиночестве в зимнем саду. На сей раз тот, по крайней мере, снизошёл до разговора – впрочем, не утешительного абсолютно.
 Риза в тот вечер ушёл, так и не повидавшись с Юргеном, и три дня не приезжал вообще, пока Юрген не позвонил сам и не позвал его на матч. В конце концов они помирились, и всё, вроде бы, пошло своим чередом, только странные подвисания Юргена так и не делись никуда.
 В канун зимних праздников, когда Риза ждал его в кабинете, Юрген вернулся к себе неожиданно злой. Хлопнул дверью так, что стены затряслись, и сделал по комнате два круга, прежде чем обнаружив Ризу, сидящего у окна, рассеянно произнёс:
 - А… это ты.
 Риза испытал непреодолимое почти желание хлопнуть этой самой дверью ещё раз, но лишь напомнил себе, что это Юрген, а Юрген часто бывает невыносим.
 - Что, – спросил он зло, подумал и мягче уже добавил, - стряслось?
 Юрген не ответил ничего. Подошёл к окну и остановился, перекатываясь с пяток на носки. Какое-то время в комнате царила тишина, а потом Юргена прорвало:
 - Какого чёрта мне досталось это… этот… супруг? У него даже задница работает не так как у всех!
 Риза поднял бровь, но ничего не сказал.
 Юрген снова метнулся к двери и обратно к окну. Потом повернулся, подошёл к Ризе, сидящему в кресле, и, наклонившись в самое ухо, прошептал:
 - Я думаю, он мне врёт!
 - По-че-му? – ответил Риза таким же шёпотом.
 - Ну… У него же не могло до сих пор не быть… понимаешь ты…
 Риза закатил глаза и застонал.
 - Юрген, - произнёс он, снова садясь ровно и внимательно глядя Юргену в лицо. – На свете столько красивых омег… Не говоря уже про меня.
 - Только не говори, что решил поревновать!
 Риза мгновенно замолк. Показывать Юргену, что его волнуют эти приступы он не собирался во что бы то ни стало.
 - Если у него был эструс, - сказал Риза наконец. – Запах должен был остаться на одежде. И альфа обязательно учует его.
 Юрген отшатнулся от него, заметно повеселел и про течки в тот день больше не говорил.
 Применить совет Ризы на практике он не решался несколько дней – с тех самых пор, как Лириэль поселился у него в доме, половина омеги казалась ему отделённой от его собственной нерушимой стеной. Но потом всё-таки решил, что дом принадлежит ему, а значит, ему принадлежит и всё, что в нём.
 Он решительно направился в спальню Лириэля, благо тот по утрам обычно занимался хозяйством, и, распахнув шкаф, замер, разглядывая череду бесформенных балахонов. Их было всего пять, и все они были настолько изношенными и полинявшими, что Юргену было неприятно к ним прикасаться. Он так и не успел преодолеть в себе брезгливость, когда дверь открылась, и ещё раньше, чем повернул голову, Юрген понял: оно. Его омега тёк.
 Юрген облизнулся, наблюдая, как медленно, дрожащими пальцами Лириэль расстёгивает застёжки своего балахона. Ничего более уродливого, чем этот толстый кусок ткани, Юрген не видел ещё никогда – даже его омега-отец, который тоже частенько надевал на себя что-то подобное, всегда носил мягкие ткани и следил, чтобы вещь красиво стлалась по полу за ним. Омег же младше тридцати Юрген видел в подобных рясах разве что в монастыре.
 Грубая холщовая ткань, сползая вдоль плеч, открывала худенькое, костлявое тело – настолько маленькое, что Юргену и в голову не пришло, что оно так мало, когда он смотрел на балахон. Плечи Лириэля были ссутулены, и он переминался с одной длинной угловатой ноги на другую.
 Всё это не завело бы Юргена ни разу в жизни, если бы не сама ситуация - его омега тёк, и теперь, стоило ему, Юргену, отдать ему приказ, как он послушно стянул с себя всё.
 Так беспрекословно не подчинялся ему ещё никто, и Юрген невольно потянулся к паху, чтобы погладить себя рукой сквозь брюки.
 - Какой же ты костлявый, - Юрген дёрнул плечом. – Если бы мне дали выбирать, никогда бы тебя в дом не взял.
 Лириэль опустил глаза. От бессилия, от жгучего желания и от полной неспособности сопротивляться слёзы наворачивались на глаза, но Юрген то ли не замечал этого, то ли не хотел замечать.
 - Иди-ка сюда, - Юрген похлопал себя по колену, и Лириэль, чувствуя, как ненависть к себе переполняет его, медленно переступил через мантию и подошёл.
 Юрген грубо взял его за локоть и быстро развернул спиной к себе. Хлопнул по ягодице, так что Лириэль вскрикнул и тут же закусил губу, чувствуя, как анус наливается жаром.
 Юрген положил ему руку на поясницу, заставляя прогнуться вперёд. Сам он продолжал сидеть, так что теперь бёдра Лириэля оказались на уровне его лица, и от этой позы омега почувствовал себя униженным и беззащитным, но возражать не посмел – почему-то было жутко страшно от мысли о том, что Юрген может попросту прогнать его.
 Юрген, тем временем, провёл двумя пальцами по влажной ложбинке, зачарованно наблюдая, как начинает пульсировать алая дырочка, и как вытекает оттуда новая порция прозрачной жидкости.
 - Все омеги – такие шлюхи, - сказал он и провёл пальцами по самому краешку ануса, - на всё готовы, чтобы вам вставили хороший член. И ты такой же как все, да, Лоэнграм?
 Лири закусил губу, но промолчал.
 - Не слышу, Лоэнграм, - Юрген шлёпнул его еще раз.
 - Да… - выдохнул Лири.
 - Вот и хорошо, - Юрген произнёс это таким тоном, что вопреки всякому здравому смыслу, Лириэлю ещё больше захотелось прижаться к нему всем телом и замурлыкать, а в следующую секунду Юрген запустил внутрь него два пальца и принялся неторопливо потрахивать, с любопытством наблюдая, как бёдра омеги начинают дёргаться ему навстречу.
 Вскоре, впрочем, это ему надоело.
 Он встал, толкнул Лириэля к стене, заставляя опереться о неё двумя руками, и вжикнул молнией. А потом без предупреждения вошёл.
 Лириэль весь дрожал в его руках, когда Юрген нанизывал его на свой член – сильно и глубоко, придерживая руками за талию и не обращая внимания на невнятное бормотание. Хотелось заткнуть Лириэлю рот, потому что это бормотание жутко отвлекало, но, впрочем, не настолько, чтобы мешать всерьёз – вбившись в хрупкое тело в последний раз, Юрген выгнулся дугой, запрокидывая голову назад, и кончил глубоко внутрь него. Потом отпустил Лириэля, который тут же сполз на пол, будто марионетка, которую перестали удерживать на весу, снова вжикнул молнией и размял плечи.